— Вы хотя бы здесь о делах не говорили. Отдыхать приехали.

— Правильно, правильно! — поддержал их Тростник. — Один великий ученый создал довольно оригинальную формулу человеческого счастья: тридцать процентов своего времени мы должны отдавать работе, тридцать — общению с людьми. Так вот, наш разговор с Игорем и шел за счет времени, отведенного на общение с людьми.

— Ладно уж, великий ученый! — легонько ткнула Тростника в бок жена. — Лучше вино открой…

Всех радовал лес. Обед удался на славу. Прибрав скатерть, все решили сделать еще один заход по грибы. Женщины с детьми остались вблизи поляны. Мужья разошлись в разные стороны испытать счастья.

Ветрову крупно повезло. Углубившись в лес, он набрел на одно чудесное местечко, где, как в сказке, один около одного сидели молоденькие красноголовики. Буквально за несколько минут Игорь Николаевич наполнил корзину и, мысленно представив, с каким удивлением посмотрят на нее женщины и дети, направился в обратный путь. Неожиданно он увидел небольшую поляну, посреди которой стояли «Жигули». Рядом на развернутом одеяле, в обнимку, сидели мужчина и женщина. Увидев Ветрова, они отстранились друг от друга и настороженно смотрели на него. Майор, немного смутившись, стараясь не смотреть на эту парочку, ускорил шаг. И чем дальше он отходил от места случайной встречи, тем больше какая-то смутная тревога охватывала его. «В чем дело? — думал майор. — Наскочил ненароком на уединившихся любовников. Не извиняться же мне перед ними! Не в квартиру вошел».

Но тревога нарастала. Ветров-грибник пытался рассеять свое беспокойство, а Ветров-оперативник искал причину этого беспокойства. И вдруг — о, чудо! Майор как вкопанный остановился у белоствольной березы. Номер машины, мимо которой он только что прошел, — вот она причина тревоги! «Автомашина с этим номером остановилась возле кладбища», — вспомнил Ветров. Он повернулся и торопливым шагом двинулся назад, к месту встречи. Однако Ветров-оперативник остановил его: «Стой, куда же ты? А если у них оружие? Надо позвать Тростника!»

И майор, не обращая внимания на падающих из корзины красавцев красноголовиков, побежал к своим.

Ориентироваться в этом лесу было несложно: веселые детские крики далеко разносились окрест. А вот и знакомая поляна. Игорь Николаевич, не переводя дыхания, спросил:

— Где Володя?

Жена Тростника встревоженно посмотрела на Игоря Николаевича:

— Что случилось?

— Ничего. Не волнуйся. Он очень нужен. Зовите его.

И все дружно стали звать Тростника. Тот не откликался. Ветров сунул два пальца в рот и сильно свистнул. Дочка даже присела на корточки и с восхищением посмотрела на отца. Сыну это тоже очень понравилось, и он подскочил к отцу:

— Папа, научи!

— Потом, сынуля, потом, — пообещал майор и подошел к лежащей на траве куртке Тростника. Ощупал карманы и понял, что и он оружия с собой не брал. Наконец вдали послышался голос Тростника. Прошло еще минут пять, пока он появился на поляне:

— Что вы тут вдруг раскудахтались?

— Пошли! По дороге расскажу, — бросил Ветров и повернулся к женщинам: — А вы пока собирайтесь. Мы скоро будем.

Они бежали рядом, и Ветров коротко вводил друга в курс событий. Вот и дорога. Осталось еще шагов триста, и покажется та поляна. Вдруг с противоположной стороны, прямо из лесу, на дорогу выкатили «Жигули». Ветров схватил Тростника за руку.

— Смотри! Вот она!

Машина находилась от них метрах в сорока, ее номер был четко виден. «Жигули» повернули налево и стали удаляться. Ветров стоял, стиснув кулаки:

— Ушел, гад!

— Что сделаешь? Крыльев у нас нет, не догоним. Ну, ничего. Это для нас кое-что значит. Раз ездит с этими номерами, то факт — поймаем. Пошли к нашим, успокоим.

И они, уже не спеша, направились к семьям. Солнце клонилось все ниже. Надо было возвращаться в город.

Крокету не спалось. Он лежал на диване, забросив руки за голову, и думал. В последнее время его все сильнее начало одолевать беспокойство. Кто-кто, а уж Жора Крокет кое-что в жизни повидал, да и дел натворил столько, что и самому подчас невмоготу становится. Он научился жить осторожно. Следил за каждым своим шагом и, прежде чем что-либо предпринимать, старательно все взвешивал, обдумывал. Поэтому и удавалось ему много раз выходить сухим из воды. Но вот уже несколько месяцев что-то беспощадно глодало его, особенно после убийства Мужлина.

«Что поделаешь? — думал он. — У меня другого выхода не было. Если бы взяли Мужика, то я сейчас жил бы в муках и гаданьях: расколется или нет». Но какой-то внутренний голос, ранее не знакомый Крабу, укорял: «Он же был твоим лучшим другом. Ты сам говорил, что за тебя, дескать, я спокоен, не заложишь».

Нет, не жалость к другу беспокоила Краба. Его начинал преследовать страх. Раньше при виде работника милиции он спокойно проходил мимо, мог даже заговорить с ним. Теперь Крабу казалось, что первый же встречный милиционер поймет, кто прячется под париком и фальшивой бородой. И еще он до слез жалел деньги, оставленные возле трупа Мужлина. Много их там было. Ох как много! Надолго хватило бы.

Краб тяжело вздохнул и повернулся на бок. Жора привык жить на широкую ногу. «Надо быстрее решать, что делать с Борзовой, — размышлял он. — Через нее можно, конечно, взять заводскую кассу. А дальше? Как быть с Людкой дальше? Надо будет смываться. А она — сразу же в милицию. "Так, мол, и так, дорогие товарищи. Был у меня женишок. Только после кражи быстренько исчез". Правда, искать меня будет трудненько. Я ведь сейчас вне подозрений. Фамилии моей контора не знает. Да и Крокет, если на то пошло, сейчас находится, как любят они выражаться, в местах, не столь отдаленных».

Краб начал вспоминать операцию, которую он провел, чтобы запутать следы, уйти из поля зрения милиции. Сразу же после своего последнего освобождения с помощью Толика Пудова он украл документы у одного геолога, зазевавшегося в очереди возле киоска с прохладительными напитками. Все было исполнено очень тонко и расчетливо. Геолог, видимо, ехал к своей семье и лишился документов буквально минут за пятнадцать — двадцать до отправления поезда. Пропажа могла обнаружиться только в дороге или после прибытия пассажира домой.

Крокет был доволен. У него на руках настоящий паспорт. Правда, с переклеенной фотографией. Но сделано это достаточно искусно. В паспорте стоит штамп постоянной прописки, есть отметка, что его владелец — геолог. Так что Краб уже не рецидивист Крокет, а геолог Клешнев. Толик Пудов здорово помог. К тому же у него имеются документы на право владения легковым автомобилем, принадлежащим старику Крокету. Оформлены тоже на имя Клешнева.

После освобождения Краб удачно вскрыл сейф в одной колхозной кассе. Решил обзавестись машиной. Пришел к отцу: так, мол, и так. Того долго уговаривать не понадобилось. Получив кругленькую сумму на дорогую покупку да еще тысячу целковых в придачу, старик бросился по инстанциям. Просил, умолял, жаловался. В конце концов добился своего: «Жигули» выколотил без всякой очереди. Через неделю Крокет-старший передал автомобиль по доверенности своему чаду, лжегеологу Клешневу.

Краб самодовольно ухмылялся, вспомнив, как Толик Пудов подрабатывал технический паспорт на автомобильные номера, которые добыл Николаев, и удостоверение на право управления автомобилем на имя Фролова. Ох и шельмец этот Толик! Кто-кто, а он своим ремеслом владел безукоризненно. Новоиспеченный владелец «Жигулей» смог убедиться в этом довольно скоро — при первой же встрече с сотрудником госавтоинспекции. Случилось это при совсем непредвиденных обстоятельствах. Краб отправился на «дело», поставил на машину похищенные номера и на время стал Фроловым. Рейс предстоял неблизкий. Уже на первых километрах за городом он был остановлен возле поста ГАИ. Тут же собралось еще несколько машин частных владельцев. Шла обычная проверка документов. Лейтенант бегло взглянул на водительские права и технический паспорт, предъявленные Крабом, ничего подозрительного в них не заметил, разрешил двигаться дальше. С тех пор Краб окончательно уверовал в надежность «липовых» изделий Толика Пудова и сидел за рулем смело, даже с некоторой бравадой, как бы демонстрируя всем своим видом невозмутимость и спокойствие.