— Ну, зачем же — так-то? — закусил губу Афонов. — Мы — должны!..

— Вот именно! Должны — это совсем другое дело. Когда просто должен, можно и формально подойти, для галочки. От сих — до сих. Как и случилось с женой Ломтева, к примеру. А вот чтобы от души хотелось разобраться, и большой занозою сидела в сердце каждая несправедливость!..

— Ну уж, каждая! — презрительно фыркнул Афонов. — Вы скажете!.. Тогда — хоть не живи! И вообще: вы обвинять сюда пришли? Командовать?

— Нет, помогать, — признался Невский. — Для обвинений у меня нет никакого права.

— Это вы сказали хорошо, — довольно покивал майор. — И командир вы никудышный. Зарубите это на носу.

— Уж лучше намотаю на усы, — с усмешкой, в тон ему ответил Невский. Потому-то нам и нужно сейчас перехватывать инициативу! Преступник слишком долго чувствовал себя в безопасности. А теперь, когда колеса худо-бедно завертелись, он должен заметить это сразу. Понимаете?! Мы просто обязаны вынудить его к активным действиям.

— Нет, знаете, спасибо, — взъерепенился майор. — Достаточно с нас и того, что он уже натворил!..

— Я не это имею в виду. — Невский подсел в кресло напротив стола. Хорошо бы спровоцировать убийцу на какой-то необдуманный, но в целом безопасный поступок, который позволил бы нам взять негодяя с поличным.

— Великолепно! — хлопнул в ладоши Афонов. — Проще не придумаешь! Необдуманный, но безопасный поступок. А какой, позвольте вас спросить? Чтобы преступник принародно снял портки и обосрал дверь в наше отделение милиции?! Какой поступок?!

— Ну, зачем же так утрировать!.. — со вздохом отозвался Невский. Надо поразмыслить.

— А у нас время есть? Есть?! Все эти ваши предложения, Михаил Викторович. Вынудить, спровоцировать!.. Кого? Мы ведь понятия не имеем, кто убил!

Невский смиренно выдержал словесную атаку майора, хотя по всему было видно, что своего мнения он ни на йоту не переменил.

— Не забывайте: есть еще и тот, кто втихаря организовал убийства.

— Опять двадцать пять!.. Мы снова уходим в область каких-то невразумительных предположений, — безнадежно проворчал Афонов. Исполнители, организаторы. Целая подпольная партия. Банда!.. Что вы, в самом деле, Михаил Викторович, точно маленький!..

— Ладно, пока оставим это, — Невский утомленно прикрыл глаза. Действительно, все надо по порядку. Кто-нибудь из ваших занимается бумагами Мостова?

— Разумеется! Вы совсем уж плохо думаете...

— Вовсе нет, Анатолий Аверьянович, отнюдь. Но мало ли какие окольные пути вы могли предпочесть и на этот раз! Я бы совсем не удивился.

— Ну так я вас удивлю, — парировал майор. — Я сразу же направил грамотных людей домой к Мостову. Весь его архив, как сообщили, невелик. Но, между прочим, если вы такой уж щепетильный и взялись подозревать едва ли не любого, то почему бы не предположить, что и сама Лидия Степановна каким-то боком — тоже причастна к убийству? А? И отнюдь — не в качестве страдающей вдовы.

На мгновение Невский представил себе Лидочку, смеющуюся, полную ребячливой непосредственности и задора, и неожиданно подумал: нет, глупости, такая — не могла!

А, собственно, почему? — одернул он себя. Лишь потому, что мне так хочется? Потому, что мне приятно воспринимать ее такой, какой знаю, какой позволил себе немножечко вскружить голову? Но это чушь! Я не имею права быть сейчас пристрастным! Иначе — грош цена моим заботам.

— Посмотрим, — тихонько вздохнул он. — Посмотрим. Все может быть.

Дверь без стука растворилась, и вошел сотрудник с папкой для бумаг под мышкой.

— Письмо у Мостова нашли, — сказал он, не обращая внимания на Невского. — Любопытное!..

Сотрудник раскрыл папку и выложил перед Афоновым незапечатанный конверт.

Там оказался листок бумаги в клетку, несколько помятый и исписанный убористым неровным почерком — иной раз строчки едва не наползали одна на другую.

— Адреса не было? — спросил майор, мельком глянув на чистый конверт.

— Нет, никакого, — помотал головой сотрудник. — Письмо нашли в среднем ящике стола в кабинете Мостова, у него дома. Конверт лежал на самом дне.

Афонов перевернул листок.

— Смотрите-ка, и число проставлено!.. — не без удивления пробормотал он. — Будто нарочно!.. Судя по дате, написано перед самой смертью... Во всяком случае — в день смерти. Да, Мостов был большой педант. Почерки сличали?

— А то как же! Зуппельман работал — лучший наш специалист! Он никогда не ошибается. Писал, по всем характеристикам, Мостов.

— Предсмертное письмо. Романтика, черт побери!.. Написал, а отослать не решился. Или не успел. Просто сложил — и спрятал в чистый конверт. А мог бы, между прочим, выкинуть в помойное ведро! Нет, не решился. Что ж! Афонов углубился в текст. Читал он медленно, изредка шевеля губами, точно повторяя каждое неразборчиво написанное слово. Закончив, он еще некоторое время сидел, невидящими глазами уставясь в письмо. Потом вдруг ожил, распрямился и резким движением пододвинул листок Невскому. — И впрямь любопытно! — пробурчал он. — Вот не ожидал!.. Все эти прежние домыслы насчет жениха. Посмотрите!

Невский читал спокойно и даже с каким-то неясным внутренним удовлетворением.

То недостающее звено, которое можно было в принципе интуитивно распознать, предугадать, хотя катастрофически недоставало важных фактов и прямых улик, теперь лежало перед ним.

"Я вас не приветствую, потому что вы не достойны этого. И это письмо пишу не потому, что мне уж так приятно, пусть хоть так, общаться с вами. Я вынужден так поступить. Я хочу все выяснить до конца. Мне надоели разные сплетни и подозрения, которыми, по вашей милости, окружили меня и мою жену. В конце концов, что вам надо? Нужны мои деньги, мой позор? Вы изуродовали себе жизнь, погубили жену, а теперь пытаетесь отравить существование и другим людям, стараетесь своими грязными, жадными руками развалить чужую счастливую семью. Я этого не допущу! Слышите, вы, низкий человек? Моя жена не любит вас, учтите. Она еще глупенькая маленькая девочка и многого не понимает. Вы решили воспользоваться этим. Вы бесчестный человек, вы решили подкупить ее разными подарками и всякими красивыми обещаниями. Вам это почти удалось. Она поверила вам. Еще бы! Конечно! Летчик, статный, молодой, с деньгами. Все так по-книжному!.. У меня тоже денег хватает. Но я почти старик и не витаю в облаках. И не швыряюсь деньгами налево и направо, не делаю бессмысленных подарков. Не в них любовь. Вы решили меня обокрасть, отнять у меня самое дорогое — мою жену. Повторяю, я этого не допущу. Оставьте нас в покое. Занимайтесь своими грязными делами где угодно, с кем угодно, но — не здесь! Иначе пожалеете! Я найду на вас управу!

P.S. .."

— Постскриптума нет, но, в сущности, он хорошо известен, — заметил Невский, убирая письмо в конверт. — Похоже, что и сам Мостов предчувствовал какую-то беду.

— Все, по идее, может быть... Но вы-то что на это скажете? — с живейшим интересом вскинул на него глаза майор.

— О чем-то подобном, конечно, следовало бы догадаться раньше, вздохнул Невский. — Впрочем, важно другое: теперь у нас есть документальное подтверждение того, что летчик и вправду был связан с Мостовым.

— Теперь — да. Однако свое письмо покойный почему-то никуда не отослал!..

— Думаете, все-таки — подделка?

— Нет, текст подлинный! Вы ж сами слышали. Но Мостов ведь мог писать и под диктовку!..

Невский задумчиво повертел конверт в руках.

— Сомневаюсь. — произнес он наконец. — Кто диктовал, по-вашему?

Афонов сделал неопределенный жест: дескать, и сам ума не приложу!..

— И тем не менее. Жена? — допытывался Невский. — Лидия Степановна? Зачем ей мужа заставлять? Да и стиль — не женский. А Мостову чего ради соглашаться?

— Может быть, она хотела насолить пилоту? Но боялась, что он вдруг узнает почерк? Вот и попросила мужа. — осторожно произнес майор.