Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Гражданская война ведет к падению нравственности, — Федоров прикрыл фуражкой лицо убитого студента. — Вот что всего печальнее!

Рысин промолчал. Чтобы отвлечься, он попытался сосредоточить мысли на своей догадке. Для подтверждения ее вовсе не нужно было подниматься в кабинет Желоховцева, он и без того помнил расположение царапин на полу. Собственно, царапина была одна, поскольку двигали лишь один конец шкафа — левый, со стороны аудитории номер семнадцать. А это свидетельствовало о том, что человек, проникший в кабинет, был левша. Такое предположение тем более казалось вероятным, что с другой стороны шкаф двигать было гораздо удобнее — там он выдавался за косяк всего вершка на два.

— Я пойду, — Рысин поднялся. — С хозяином квартиры побеседую наверху. А вы, когда извлечете пулю, принесите ее в комендатуру вместе с медицинским заключением.

Он вышел в вестибюль.

Навстречу спускался со второго этажа Желоховцев. Шел медленно, сутулясь, и рука его не скользила по перилам, а передвигалась по ним рывками, отставая от движения тела.

«Уже знает», — догадался Рысин.

— У меня к вам один вопрос, профессор!

Желоховцев со скрипом передвинул по перилам руку, остановился. Рысин механически отметил: «Ладонь потная, потому и скрипит…»

— Опять вы? — удивился Желоховцев.

— Я понимаю ваше состояние. Но мне необходимо выяснить одну подробность… Скажите, Трофимов — левша?

— Не помню…

— Среди ваших сотрудников или студентов есть левша?

Не отвечая, Желоховцев двинулся к подвалу. Рысин догнал его, тронул за плечо:

— Поверьте, это очень важно!

Желоховцев обернулся и тихо, с какой-то странной ритмичностью, словно произносимые им слова были цитатой из латинского классика, проговорил:

— А подите вы к черту, молодой человек!

…Около двух профессор приходил обычно домой — обедать. На этот раз он изменил своей привычке. Но Костя не пожалел, что не встретил Желоховцева. Франциска Алексеевна в разговоре с Костей обмолвилась, что у Григория Анемподистовича пропала из университета ценная коллекция. Новость ошеломила Трофимова. Он понял, что кто-то всерьез нарушил его планы. И нужно уходить из этого дома.

На улице его окликнули:

— Трофимо-ов!

Костя обернулся, успев заметить впереди, в полуквартале, двоих солдат. Солдаты были одни, без офицера, и, вроде бы, опасности не представляли.

— Наше вам с бахромочкой! — Костю нагонял зубной техник Лунцев, обладатель лучшей в городе нумизматической коллекции.

Года полтора назад Костя с Желоховцевым пытались приобрести у него для университета несколько персидских монет, но Лунцев заломил такую цену, что от покупки пришлось отказаться.

— Давненько не видались, давненько! — он с чувством пожал Косте руку. — Говорили, будто ты в большевизию подался. Болтовня? Ну, не отвечай, не отвечай.

— Да я к своим уезжал, — сказал Костя. — В Соликамск.

— Мне, знаешь, все едино. Мне консультация твоя требуется, — Лунцев достал маленький бумажный пакетик, развернул и поднес на ладони Косте. — Глянь, какой образчик!

Костя взял монету.

Это была серебряная драхма шахиншаха Балаша с небольшим отломом — экземпляр редчайший. На аверсе — погрудье шахиншаха с исходящим из его левого плеча языком огня, на реверсе — голова Ахурамазды в пламени жертвенника. Серебро чистое, без патины, на отломе — мелкозернистое, тусклое. Дырка для подвески залита позеленевшей медью.

Он сразу узнал эту драхму по дырке и характерному отлому. Спросил, напрягшись:

— Откуда она у вас?

Лунцев расплылся:

— Что, хороша?

— Я спрашиваю, откуда у вас эта монета?

— Только что у Федорова выменял на два краковских свободных полузлотых. Он же у нас с приветом, польские монеты особо собирает. Мать у него полька была, что ли, из ссыльных…

Лунцев внезапно замолчал, уставившись на кого-то за спиной у Кости.

Костя не успел обернуться, как его крепко обхватили сзади. Из-за плеча вынырнул солдат в черных погонах, оттолкнул Лунцева и наставил на Костю винтовку.

— Я на его сразу глаз положил, — сказал тот, что стоял за спиной. — Смотрю, сходствует!

— Не болтай, — отвечал второй. — Окликнули, вот и признал… Давай-ка, пощупай его.

Лунцев торопливо рвал из-за пазухи удостоверение:

— Граждане солдаты, я заговорил с ним совершенно случайно! Я зубной техник, меня все знают. Вот мой адрес…

Не обращая на него внимания, солдат щелкнул затвором.

— Руки подыми!

Костя поднял руки, зажав в правом кулаке драхму шахиншаха Балаша.

— Чего кулаки-то собрал? — дуло царапнуло тужурку, вновь отодвинулось.

Костя еще выше приподнял руки, развел пальцы. Монета скользнула в рукав, прокатилась под рубахой и щекочущим холодком замерла на боку у гашника.

Второй солдат отпустил его, зашел спереди. Лицо подвижное, улыбчивое — этакий краснорядец. Он быстро, сноровисто охлопал Костю по груди, по животу, по бедрам. Нащупав в заднем кармане браунинг, не стал сразу его вытаскивать, а обернулся и подмигнул товарищу:

Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - i_015.jpg

— Нашлась игрушка!

Лунцев бросился к нему:

— Прошу вас, поищите хорошенько. Мою монету взял!

Краснорядец выпрямился, угрожающе выкатил глаза:

— С большевичками, гнида, знакомствуешь?

Костя мгновенно оглядел улицу — пусто. Откачнувшись, он незаметно перенес тяжесть тела на правую ногу и, когда солдат вновь повернулся к нему, ударил его в переносицу страшным крученым ударом, на лету выворачивая кулак пальцами вверх. Это был самурайский прием «дзука», которому обучил Костю военспец их полка, бывший подполковник Гербель, проведший два года в японском плену.

Краснорядец мотнул головой, как болванчик, и беззвучно повалился на, своего напарника. Тот резко повел винтовку в сторону. Палец, лежавший на спусковом крючке, дернулся, грянул выстрел. Лунцев пригнулся, зажимая руками затылок — ему опалило волосы над ухом. Костя с разбегу прыгнул на забор, упираясь в доски одной ступней, подтянулся и мешком рухнул в палисадник Желоховцева. Рядом с ним брызнули из забора щепки, пуля звонко ударила в висевший на столбе медный умывальник. Костя выхватил браунинг и, не стреляя, бросился в глубь двора. Он еще успел заметить выскочившую на крыльцо Франциску Алексеевну, а потом уже ничего не видел, кроме изгородей, калиток, сараев, огородов, за которыми открывалось пыльное полотно соседней улицы.

…От Петрограда и Москвы тянутся на восток стальные рельсы, холодно отсвечивает в них июньское небо. Травы наливаются соком. На лесном рубеже полк Гилева развертывается в ротные колонны. Падают срезанные пулями ветки деревьев, частые выстрелы секут тишину, словно ведет кто-то палкой по штакетнику. Будто облачко, ходит на краю гречишного поля казачий эскадрон.

Мимо полка, мимо трав, мимо облачка идет, грохоча и окутываясь дымом, красный бронепоезд «Марат» — паровоз типа «могул», орудия — с миноносца «Верный». Кизеловский шахтер Гилев тычет маузером в карту-десятиверстку. Угля нет, но жарко пылают в топках бронепоезда сухие и светлые, зимней рубки дрова.

А за гречишным полем, за лесом, за станцией Григорьевской, за другими станциями, лесами, гречишными и ржаными полями, за рекой лежит город…

Человек бежит по улице — глаза серые, волосы короткие, темно-русые, особых примет не имеется.

Человек лежит на столе с пулей в сердце…

Человек достает щипцами пулю из мертвого сердца, сует ее под умывальник, обмывает спиртом и долго смотрит на аккуратный комочек металла, обрывающий жизнь.

Тополиный пух летит над городом.

Белым-бело.

6

Лера сидела у Андрея.

— Ничего нового, — повторила она, едва Костя показался в дверях. — Про того подпоручика в управе понятия не имеют. Но считают почему-то, что экспонаты уже в Екатеринбурге. И советуют мне немедленно туда ехать… А Федоров пошел за помощью в Слудскую комендатуру.

1342
{"b":"718428","o":1}