— Нет. Все время кто-то находится рядом. Возможно, сегодня получится. Лазарев пойдет к четырем часам на работу.

— Будь осторожен.

— Я понимаю. Все будет хорошо. А как порой бывает тяжело! Этот гад на Мишу Осипова руку поднял, а я должен улыбаться и мирно беседовать с ним.

— Что ж поделаешь, Александр, такая у нас служба. Приходится иногда и мысли скрывать, и улыбаться врагу.

— Я и держусь. Но знаете, бывают минуты, что хочется взять эту мразь за шиворот…

— Пока нельзя, Саша. Пока нельзя.

— Я сегодня сон видел: сидит Миша рядом со мной и насвистывает. Проснулся, а на другой кровати, на расстоянии вытянутой руки, Карпов храпит со свистом. Ткнул под бок. Он перевернулся и опять захрапел. А я лежу и думаю: как все-таки жизнь устроена… Хороший человек от рук вот таких сволочей погибает, а они жить продолжают, спят безмятежным сном. Почему так получается?

— Жизнь, Александр, сложная штука. Надо сделать, чтобы такие Карповы меньше горя приносили людям. А это уже зависит и от нас с тобой. Ну да ладно, заговорились мы с тобой. Пора разбегаться. Завтра встретимся здесь в такое же время. Ни пуха тебе…

Логацкий рассчитал все до мелочей. Вечером в сберегательной кассе должны остаться четыре женщины. Но любая из них могла применить оружие или нажать кнопку тревоги. Поэтому незадолго до закрытия в зал должны войти Бусел, Герцович и Костылецкий. Конечно, между собой они не знакомы. Каждый заполняет ордер на получение или сдачу денег. Как только выйдет последний посетитель, по команде Бусла все открывают огонь по работникам кассы. Костылецкий закрывает входную дверь и вешает табличку «закрыто», остальные складывают деньги в небольшой мешок, захваченный заранее с собой, и ждут машину, в которой будет Логацкий.

— Где мы возьмем машину? — спросил Герцович.

— Это моя забота. Запомните, в кассе после ухода последнего посетителя вы должны находиться ровно десять минут.

— А что будет со сторожем? — спросил Костылецкий.

— Мы знаем, по какой улице он подходит к сберкассе. Вот я и буду его караулить. Предъявлю удостоверение Осипова и под каким-либо предлогом задержу. Но в назначенную минуту буду у входа.

— Петька, ты решил Люську тоже убрать? — поинтересовался Герцович.

— Она много знает.

— А когда увидит нас в кассе, не поднимет шум?

— Нет. Скажу ей, что мы достали много денег и хотим их положить на сберкнижки.

— Поверит ли?

— Поверит. Я ей, когда звонил, обещал дать денег. Так что все будет выглядеть правдоподобно.

Бусел, до этого молчавший, предложил:

— Слушайте, мальцы, у меня есть предложение. Вдруг у нас сорвется и мы не добудем в кассе ни копейки. А смываться надо. Может, использовать удостоверение оперативника и сделать «обыск» в какой-нибудь квартире? Выберем что получше из тряпок, заберем золотишко, деньжата и назначим прийти в милицию через недельку.

— Пожалуй, ты прав, — задумчиво сказал Логацкий. — Запустим утку, что после «обыска» смылись из города. Но где взять такую хату?

— Есть у меня на примете одна, — ответил Бусел.

Карпову и компании снова не повезло. Ночью, как и накануне, собрались недалеко от магазина. Оставалось пройти по улице метров двести. И тут неожиданно появился милицейский газик. В открытой машине сидело пять человек. Осмотрели всех, остановились. Корнеев — Лазарев его сразу узнал, — не выходя из машины, спросил:

— Куда это вы такой компанией собрались? Ого. Здесь Лазарев, Мирский, Акимов и Легостаев. Уж не на «дело» ли вы?

Акимов первым пришел в себя и, стараясь держаться непринужденно и весело, ответил:

— Что вы, товарищ начальник, мы просто были недалеко, день рождения отмечали. Мы ведь уже завязали.

Борисенко тронул Корнеева за плечо:

— Ладно, поехали. Если что случится, будем знать, с кого спросить.

И машина понеслась дальше. Карпов стоял ни живой ни мертвый. Холодный пот тек по спине.

— Лева, надо рвать по домам и на несколько дней замереть. Приедет Петька, придумаем что-либо в другом месте. Здесь уже выступать нельзя. Контора сразу догадается, чья это работа.

Подавленные и встревоженные, разошлись по домам. Майский шел рядом с Карповым и Лазаревым. Долго молчали. Первым заговорил Артур:

— Надо же было напороться на них! Задержись на пяток минут, и они бы проехали, ничего не заметив. А сейчас, увидев нас такой кодлой, определенно взяли на заметку. И чего их черти по ночам носят? Людям спокойно пройтись не дадут!

Майский в душе ликовал: все получилось как нельзя лучше. Случайно проезжавшие работники милиции узнали всех. Теперь не до кражи.

Было душно, Карпов предложил Майскому спать во дворе. Тот согласился. Втроем распили бутылку водки. Лазарев ушел в комнату. Обстановка для беседы была благоприятной, и Майский решил воспользоваться случаем. Но Карпов опередил его. Лежа на раскладушке, лицом вверх, он проговорил:

— Интересно, какая погода дома.

— Наверное, тоже жарко. А ты почему вспомнил?

— Да просто так. Подумал о Петьке и вспомнил.

— Он что, дома сидит?

— Придумаешь же. Ему нельзя и носа домой показать.

— Слушай, а что вы там отмочили, что надо когти рвать?

— Да так, немножко пошумели. Магазин заделали, тир взяли, потом пришлось одного оперативника к праотцам отправить. Правда, я еще сам две хаты в районе обчистил, но об этом никто не знает и вряд ли меня подозревают.

— Ну и как, навар был?

— В одной хате старуха была, так я ей ножиком пригрозил и в чулан запихнул. Взял сто рублей, два золотых кольца, «Спидолу». А вот во второй поживился побольше: триста рублей, два золотых кольца, перстень, шуба женская дорогая, облигаций золотого займа на шестьсот рублей, да еще две пары женских новых туфель.

— Успел сплавить шмотки?

— Где там! Деньги прогулял, а золотишко и барахлишко у друга припрятал.

— Не найдут у него?

— Не должны. Он в Дзержинске живет, притом тихо и мирно. Я с ним когда-то срок тянул вместе.

— А он что, завязал?

— Нет, он не завяжет. Просто ехал ночью с кадрой одной на мотоцикле и на телегу наскочил. Девка ногу сломала, а у Васьки перелом основания черепа и три ребра треснули. Почти два месяца в больнице провалялся. Говорит, башка иногда кружится и побаливает. Но на работу уже ходит.

— Где он работает?

— В леспромхозе. Работа легкая.

— Говоришь, оперативника шлепнули. Может, это не оперативник?

— Ну да, — усмехнулся Карпов, — я сам достал у него удостоверение, даже фамилию помню — Осипов.

Нелегко было Александру подавить волнение!

— А где это удостоверение?

— Петька себе оставил.

— Сопротивлялся?

— Нет. Я его еще в городе засек, когда он за мной по пятам топал. Зашел к одному другу и послал его за Петькой и Ленькой. Потом сел в электричку, приехал в Каменку и лесом пошел к одной даче. Оперативник — за мной, а за ним — мои ребята. Посидел я на даче до темноты, а затем «привел» его во двор школы. Там его и кокнули.

— Не пытался убежать?

— Нет. Мы его фонариками ослепили. Я подошел сзади и булыжником по башке, а для верности пикой под лопатку. Как сноп свалился.

— Пушка была у него?

— В том-то и дело что нет. Мы тоже удивились, почему он без пистолета был.

— Петька один приедет или с парнями?

— Скорее всего, один. Да и зачем ему кодла, когда я здесь? Прихватим тебя, Леву, Артура и покатаемся по стране. Правда, отдохнем немного. Петька со своими мальцами сберегательную кассу «возьмут»…

— А не погорят они на сберкассе?

— Не должны. У Петьки жена там работает, и он все до последней мелочи разведал.

— А жена не заложит их?

— Петька уверен, что она будет молчать, да и ее он тоже хочет в кассе кокнуть.

— Представляю, какой вы там кипишь с этим оперативником подняли! Их не прихватят где-нибудь? — спросил Майский, имея в виду Логацкого и его друзей. Карпов понял.