Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Мужики, а тачку здесь поймать можно, нет? — Виноградов уже выволакивал, зацепив под мышки, из-за стола обмякшее тело виновника всей этой суеты.

— …Вообще, настоящий ученый должен в первую очередь усомниться, что Земля — круглая!

— Все это болтовня! Красивенький интеллигентный треп.

— Ну и что? Имею право!

— Имеешь, имеешь… Да, пожалуйста, — один из двух бородачей, оживленно споривших в проходе перед купе проводника, посторонился, пропуская Виноградова к туалету. Был он чуть выше своего собеседника, крупнее — но на этом, пожалуй, различия и кончались. Очки в немецких бежевых оправах, джинсы, изрядно поношенные свитера… Владимир Александрович, обреченный всю жизнь носить пиджаки и куртки, беззлобно завидовал тем, кто мог себе позволить обходиться без них: счастливые люди, никаких забот о том, куда положить ксиву и как понезаметнее пристроить пистолет.

«Мне с соседями по купе, кажется, повезло, — подумал он, заперев за собою дверь и в очередной раз осматривая на себе костюм и рубашку. Вроде никаких пятен не видно, но все равно запах ощущается. Брезгливо поморщившись, он вспомнил грязного вонючего Линдера, беспробудно спящего на верхней полке. — Господи, прости меня, грешного. Мне-то повезло, а вот им… Хорошо, ребята не скандальные, одно слово — аспиранты, физики, что ли, или математики», — Виноградов не вникал. Ну да и ладно…

— Мы решили тут чаю попить. Как считаете? — дружелюбно поинтересовался один из соседей Владимира Александровича, когда тот проходил обратно.

— Одобряю. Я, если позволите, с вами… А то в купе не продохнуть. Уж извините, а? — в очередной раз попросил прощения капитан.

— Да уж чего там… Далеко до границы?

— Часа через полтора будем, — подавая дребезжащие подстаканники, ответил проводник. И философски добавил: — Если будем…

Виноградарское купе было третьим, и очередь до него дошла очень быстро — таможенный и пограничный контроль были, в сущности, весьма поверхностными и только задевали самолюбие россиян, по инерции воспринимавших недавно народившуюся республику как расшалившееся дитя величайшей на планете империи.

— Документы, пожалуйста! — веснушчатый мальчик в сине-серой форме безукоризненно вежлив, но есть в его голосе что-то такое…

У научных бородачей все было в порядке. У Виноградова тоже.

— А этот господин?

— Вот. — Владимир Александрович протянул пограничнику путевку.

— Так-так-так… «Морская сказка»… Сидоров Владимир Иванович… А другие документы? Паспорт? Виза? — паренек обращался к Виноградову, но рассматривал лежащее на полке тело, натужно храпящее, с запрокинутым лицом, источающее запах смеси водки и нечистот.

— Может, здесь? Только сами ломайте, если надо, мне это ни к чему. — Виноградов придвинул к пограничнику свой шикарный, серый, с изумительным цифровым замком «дипломат», верный спутник во всевозможных командировках. Расчет оправдался.

— Его? — нерешительно тронул никелированные колесики парень.

— Его. Водитель с санаторского автобуса мне отдал, говорит: загрузи в поезд, там встретят. Судя по всему, он им там в санатории так надоел…

— Да, не умеем мы еще отдыхать, — вставил один из попутчиков. — Перед Европой стыдно!

— Вы можете за него поручиться? — не реагируя на мелкий подхалимаж, спросил пограничник. Он явно пребывал в растерянности.

— Еще чего! Надо — оставляйте господина себе, сами возитесь, — возмущенно фыркнул Виноградов.

Подошел еще один мужчина в форме, судя по всему — начальник. Стражи границы коротко переговорили на родном языке.

— Пусть едет. У нас своих алкашей хватает, — по-русски, специально для обитателей купе вынес вердикт старший.

— Баба с возу… — заискивающе поддержал его бородач.

— Счастливого пути! — откозырял пограничник.

В утренних сумерках за окном уже мелькали грязноватые привокзальные строения.

— Плохо, брат? — Виноградов сочувственно вглядывался в подернутые похмельной пеленой глаза Линдера.

— Где-е-я?

— Сейчас, милый. Не все сразу. — Владимир Александрович ласковым плавным движением свел вместе запястья собеседника и щелкнул замками наручников.

— Кто глуп — того в суп! — нравоучительно сообщил он недоуменно замершим на собранных сумках соседям по купе. — Добро пожаловать домой, ребята.

Жертва фигуры

Подполковнику милиции Сергею Станчеву, тяжело раненному при обороне города Бендеры летом 1992 года, от имени тех, кому пока еще везет, посвящает этот рассказ автор.

1

В дальних камышах громыхнуло — сначала один раз, а затем, перекрывая рассыпчатое эхо первого выстрела, дуплетом.

— Вон они! — Фомин уже стоял на дне лодки, и ствол его «бокфлинта» описывал короткую неторопливую дугу, в конце которой обычно… — Нет, черт, далеко!

Только сейчас Виноградов разглядел в темно-синем, загустевшем от ранних сумерек небе два силуэта: селезень шел впереди и чуть ниже утка старалась не отстать, часто перебирая крыльями.

— А может… — ощутив в онемевших от гребли руках холодную тяжесть ружья, он не мог сразу так взять и смириться с мыслью об упущенной добыче.

— В другой раз, Саныч. Поехали. — Фомин опустился на кормовую банку, вальяжно раскинулся, создавая телу максимум удобств для отдыха. Оружие он пристроил рядом с собой, предварительно щелкнув планкой предохранителя. — Сменить тебя?

— Да тут осталось-то… — вопрос был задан из вежливости, оба это знали. — Догребу!

Поправив под собой сырой брезент чехла, капитан милиции Владимир Александрович Виноградов навалился на весла.

К костру они вышли минут через десять, чуть ли не самыми последними.

— Ну наконец! — с упреком протянул непомерно тучный, из-за черных «запорожских» усов похожий на добродушного моряка, мужчина. Он только что закончил нарезать хлеб и теперь, пыхтя, раскладывал его на заменявшем скатерть куске брезента. — Здорово, мужики!

— Привет! — Виноградов пожал протянутую руку. Ехали они сюда на разных машинах, в озеро ушли, не дожидаясь дуг друга, поэтому даже поздороваться толком не успели. — Как сам?

— Жив пока…

Владимир Александрович помнил подполковника Смирнова еще стройным, подтянутым офицером — до Афганистана, тяжелого ранения, многомесячного кочевания по госпиталям, завершившегося неудачной «гормональной атакой». Рискованный эксперимент с не разрешенным еще к применению медицинским препаратом сохранил Герою Советского Союза капитану Смирнову жизнь, но… кителя и брюки теперь шились ему в ателье, каждый раз пробивая огромную брешь расходом материала в небогатом бюджете ХОЗУ. Впрочем, Юрий Михайлович не комплексовал, форму надевал только по крайней надобности, благо должность заместителя начальника службы по работе с личным составом Главка позволяла.

— Ну-ка, подвинься!

Виноградов шагнул в сторону, пропуская пятящегося Фомина, — вместе с молчаливым Толиком Польских из регионалки, регионального бюро по борьбе с организованной преступностью, они, аккуратно держась за концы струганой жердины, снимали с огня котелок с картошкой.

— Готово! Тушенка у тебя?

— Здесь… — выгреб откуда-то из-под коряги десантный ранец Смирнов.

— Пусть капитан открывает, ему по сроку службы положено!

— Ладно! Развели, понимаешь, годковщину… — уже орудуя охотничьим ножом, проворчал Владимир Александрович.

— А эти где? — зная, что его поймут, спросил Фомин.

— К машинам пошли. Добычу прятать… — хмыкнул Смирнов. — Да что ж ты творишь, нехристь! Разве ж так делают!

Он вырвал у Фомина большую деревянную ложку, придвинул к себе котелок и принялся энергично перемешивать консервированное мясо и картошку.

— Вот как надо! А еще — ОМОН… Совсем, что ли, сил нет?

— Много взяли? — поинтересовался Виноградов у Польских.

Толя пожал плечами.

— Не то чтобы… Я двух, Герой одну. И у них четыре, кажется.

— А мы — пять! Да еще двух, самое меньшее, не нашли. Там камыши, черт, не продерешься…

479
{"b":"718428","o":1}