– А всё, приготовил себе позицию, так комбат отобрал для пулемётчиков. С таким подходом вообще не вижу смысла копать дальше. Отберут же.

– Ну если так посмотреть, то конечно, да. Ладно, мне поможешь, получишь полбуханки хлеба сверху.

– Во, другой разговор. Только предоплата у меня стопроцентная.

– Предоплата у него стопроцентная, – проворчал тот, согнал меня с ящика, открыл его и достал вещмешок, из него полбуханки и протянул мне.

Не то чтобы мне она нужна была, и своих запасов хватало, просто принципиально. Сделав вид, что убираю под телогрейку, чтобы согреть хлеб, отправил его в хранилище, и дальше мы в четыре руки быстро создали метровый бруствер десяти метров длиной, что скрыл имущество старшины. Потом я с ведром, всего одно в наличии, бегал к проруби и поливал бруствер, а там и обед. Всё же воды старшина вскипятил, заварка была, чай горячий, хорошо, тут и нашёл меня Васюта, мы как раз пообедали, когда тот подошёл, садясь рядом, и сказал:

– В курсе, что у тебя отобрали окоп, но надо новый копать.

– Надо так надо, – легко согласился я.

Мне даже пехотную лопатку выдали. Понятно, решения я своего не изменил, очистил место от снега и стал лениво ковырять землю, больше согреваясь.

Втыкал в землю, даже в ножички поиграл, но окопа как не было, так и нет. Мимо Меркулов с командирами проходил, инспектировал, на меня строго взглянули, я из ленивой работы показал экстренную, но как те мимо прошли, снова стал делать вид. А тут разрывы начали подниматься, никак полковые миномёты работают, немцы до нас дошли, неплохо времени дали, мы почти закончили.

Насчёт окопа я не переживал, на землю ватник, цинками со стороны обложусь, вот и готова позиция для стрельбы лёжа. Зато не отберут. Я теперь учёный, только так буду делать. Да так и сделал как мины начали вокруг рваться. Бруствер из снега я сделал сразу, со стороны не видно мою позицию, что цинками обложился. Два ватника, один на себя, а то ноги замёрзли. Приготовил винтовку и стал ждать. Цепь солдат, что находились в степи, уже хорошо видно было, но танков всего три, причём один знакомый, та «тридцатьчетвёрка». Мой первый бой, окопный, та пережила, отошла, огрызаясь выстрелами. У нас от роты меньше двадцати бойцов осталось, хорошо нас проредили, это мне повезло, близкие разрывы были, но контузий или осколков я не получил.

Так получилось, что в этом бою я отличился. Сам от себя этого не ожидал. Приметив, что немцы отходят, я прибрал цинки, ватники тоже, вскочил, рванул вперёд. Бронебойщики подбили оба танка, а вот «тридцатьчетвёрка» им не давалась. Хорошо тут снег не глубокий, сантиметров тридцать, хотя бежалось всё равно тяжело. Метрах в ста слева от меня отползала задним ходом «тридцатьчетвёрка». Солдат мы уже проредили, особенно я постарался. Десятка три точно на моём счету есть, но пулемётчиков переплюнуть не смог, у них больше. Противник на снегу хорошо виден, стреляй не хочу, потому и несли те большие потери. Вот так, уходя к танку за корму, я повернул и напрямую побежал к нему.

Командир заметил это, башня начала поворачиваться в мою сторону, но я уже подбежал, закинув винтовку на моторную плиту, и вскочил на броню сзади башни. Наши не стреляли, пристально наблюдая, что я делаю. А я ключом, у меня был танковый, открыл люк и стал стрелять из ТТ в щель, убив командира и заряжающего, потом двух остальных, что на своих местах крутились, пытаясь приготовить личное оружие. Вот у командира пистолет в руке был, но воспользоваться не успел. О башню одна за другой с визгом ударили пули, не всех солдат мы прищучили, поэтому, открыв люк, я скользнул внутрь, где сменил оружие. Танк продолжал ползти задним ходом, я добил подранков и остановил машину. Когда выбрался наружу, наши орали, прыгали, потрясали шапками и винтовками. Люк мехвода я уже открыл, вытащил мехвода наружу, бросив перед танком, тяжёлый, рывками за комбез вытаскивал. Забравшись внутрь, я быстро привёл машину в действие и, набирая ход и оставляя за собой поднятый снег, проехал наши позиции и встал у склада старшины. Он, кстати, ранен в плечо был, как раз перевязывали. Сюда и Меркулов спешил со свитой, да и толпа бойцов бежала. Узнаем, что скажет комбат. Я даже догадываюсь, что услышу. Что-то вроде: «Это не твоя победа, отдай пулемётчикам».

– Молодец, Романов, – подходя, сказал Меркулов. – Откуда этот танк знаешь? Видел, уверенно им управляешь.

– Так я командиром танкового полка был, у меня таких машин десятка два было. Хотя командирская машина, это броневик пушечный, там рация хорошая, удобно боем руководить.

– Ясно, из разжалованных. Слышал о вас, в газетах писали. Ладно, что с танком?

Ответить я не успел, меня захлестнула волна бойцов. Радостно обнимали и вдруг качать начали. Недолго, уронили, охламоны. Впрочем, комбат быстро разогнал их по позициям, пообщался со старшиной, его готовились эвакуировать в тыл. Мы ранее также раненых с прошлой позиции эвакуировали, тут дорога недалеко, оттуда в медсанбат. Вызвали санитарный обоз, четверо саней, и те увезли. Посыльного отправляли, другой связи нет. Тут раненые тоже были, как и убитые, посыльного уже отправили, скоро сани будут ждать. Я же, забравшись в танк, помогал извлечь тела танкистов, пока не окоченели. Документы и личное оружие собрали с тел, я изучил машину и, покинув её, но не заглушив, танк урчал своим дизелем, доложился старлею, он не уходил, ждал.

– Машина в удовлетворительном состоянии. Гидравлика откатная у пушки травит масло, движок всю мощность не выдаёт, похоже, ресурс на нуле, там по мелочи, сама машина боеспособна, но нужен ремонт и обслуживание. В баках топлива треть, на семьдесят километров. Снарядов двадцать два осталось, в основном бронебойные, осколочных всего два, да и то один пробит пулей, я повредил, когда экипаж уничтожал. Не рекомендую его использовать. Дисков с патронами хватает. Но и пустых немало. Тут не считал. Повреждён командирский перископ, за это нашим бронебойщикам спасибо сказать надо. В остальном машина побита, но воевать на ней можно.

– Хорошо, приведите в порядок своими силами, что сможете. Танк назначаю своей командирской машиной, сам буду на нём воевать. Заражающего и пулемётчика подберу, вас механиком назначаю.

– Не-е, я стрелок. Это принципиально, как под суд попал и всё потерял, больше связываться с танками не буду.

– Это приказ.

– И что? Вон полынья, загоню и утоплю. Я захватил, хочу утоплю, захочу не утоплю.

– Да чёрт с тобой, найду кого за рычаги посадить.

Прибрав винтовку, не потерялась, я вернулся к своей позиции, по пути встретив Васюту, тот ранен, но легко, бинт на кисти руки.

– Ты чего вернулся? Думал, на танке останешься.

– Нет, пусть сами воюют, раз стрелок, в окопе воевать, значит, стрелок. Решил так. Тем более, сам подумай, в штабе дивизии узнают о захвате танка, нам его оставят?

– Думаю… нет, – почесав небритую щёку, протянул сержант.

– Вот и я думаю, а комбат пусть себя иллюзиями тешит.

Пусть меня всё же привлекли к обслуживанию, за рычаги согласился сесть один боец, он трактористом был у себя в колхозе, я показал ему, что тут и как с управлением, ну и обслужили как могли. Жаль ремонтного дрона достать не могу, он бы машину в порядок привёл без всяких запчастей. А там прибежали, группа бойцов с двумя командирами, показали приказ от комдива Меркулову и забрали танк. Из штаба дивизии они, комендантский взвод. Я же говорил. Вытирая ветошью руки, я наблюдал, как танк, рыча на высоких оборотах, двигался по полю к дороге, его облепили бойцы комендантского взвода, а управлял тот боец, которого я учил. Ещё и на него комбата ограбили.

– Ну, что, товарищ старший лейтенант. Снова мы с голым задом против немцев?

– Ничего, пара бронебоек осталось, и даже два станковых пулемёта.

– Ну да, конечно, с ними мы всю германскую армию побьём. Кстати, товарищ старший лейтенант, у меня к вам есть деловое предложение. Желаю награду получить, а в ответ отдарюсь пушкой. Как вам противотанковая в пятьдесят семь миллиметров? Есть знакомые интенданты, могу достать. Один боекомплект к ней.