Так до Москвы и отступал, к декабрю уже был старшим лейтенантом, командиром роты, три боевых ордена, помимо Золотой Звезды с орденом Ленина и Красной Звезды, что ранее получал. А дали два «Боевика» и ещё один орден Ленина. Количество уничтоженных вражеских танков на тот момент перевалило за сто пятьдесят, и мне вторую Звезду Героя дали. Московская битва.

Когда откинули немцев, в тылу полтора месяца провёл, часть наша на отдыхе и переформировании была, учил молодых танкистов, показывая многие ухватки. Так бои и шли до Харьковской катастрофы, танковая бригада, где я на тот момент был комбатом, капитаном, была туда направлена. Бои за Харьков закончились практически катастрофой, но не как в нашем родном мире. Наша бригада спасла часть войск, держали немцев и позволили выйти из котла. А тут меня арестовали, под трибунал сразу. Командарм пытался вступиться, но на него шикнули сверху.

– Убил кого? – с деловым видом уточнил Сергей.

– Да, но позже. Обвинили в изнасиловании. Несовершеннолетней.

– Ну, я знаю, что ты бабник, ещё какой, но не насильник же.

– Это точно. Всё по договорённости было, не военная, гражданская из села, где мы стояли, на вид лет восемнадцать, встречались пару дней тайком, а тут заява и конвой. Причём я потом понял, что всё заранее подготовлено было.

– Не понял? Провокация?

– Она самая. Я одному политработнику ещё под Москвой, скажем так, репутацию и карьеру подпортил, очень серьёзно и за дело. Тот в генеральских чинах ходил, а стал полковником. Ну если на армейские чины переходить. Тот выждал и ударил с этой стороны. Он мою репутацию и карьеру решил загубить. Загубил, трибунал постановил лишить звания и наград и искупить кровью в штрафбате. Я подумывал сменить личность, но тут дело в том, что я сам себе назначил квест отвоевать эту войну одной личиной, с которой начал.

– Насколько я знаю, ты всепрощением не страдаешь.

– Ага, облил того генерала бензином и сжёг. Живьём.

– А девушка?

– Я что, зверь какой? Просто пристрелил. Как и конвойных, и всех судей, и военного прокурора. По всей цепочке прошёлся. Людей этого бригадного комиссара – он снова в генералы вышел к лету сорок второго, – которые это всё устроили, тоже нашёл и зачистил. Правда, решения суда это не меняло, я штрафник.

Видел КВ на стоянке музея? Башня на корму сползла? Мой. Я с экипажем штрафников на нём воевал, и детонация бэка произошла, когда экипаж внутри был. Я один выжил, да и то за счёт амулета защиты. Там искупил, вернули звание и награды, воевал под Сталинградом, снова комбатом был. В сорок третьем Курская дуга, я уже подполковник, командир отдельного тяжёлого гвардейского танкового полка резерва. ИСы были. Мой первый ИС ты в музее видел, один из трёх, что с пробитым стволом. Так бои и шли, пока не закончил в Берлине, майором, командиром танкового батальона.

– Что, опять трибунал?

– Ага, зимой сорок четвёртого. Снова штрафбат был. Искупил за две недели. Только не полковника вернули, а капитана дали. Хоть награды все вернули.

– Что на этот раз?

– Да там с госбезопасностью на ножах был, интересовались они мной: они сотню сотрудников потеряли и подозревали меня. За дело подозревали. Так сами полезли. По этому поводу доказать не смогли, подставили под трибунал по другому поводу. Я же тоже не овечка, бои жёсткие были, и гражданским доставалось, и немецким госпиталям. За это и уцепились. Из принципа дело до конца довели.

Если до этого они около двадцати сотрудников от моей руки потеряли, то там дальше на них вообще мор напал. Как и на работников трибунала. Но доказать, что это я, так и не смогли. Намёк поняли и отстали до поры до времени. После войны отыгрались, двадцать лет лагерей получил, но свалил. Как ты понял, в другой мир. Я ещё дважды квесты на этой войне проходил с первого дня до победы. Вот такие дела.

Первый квест – танкист Павлов, второй – миномётчик Лужин, закончил гвардии полковником, командиром гвардейской бригады тяжёлых миномётов. Третий квест морской, командиром подлодки стал. Интересно было попробовать. Самым результативным к концу войны, трижды ГСС, капитан первого ранга. Потом вернулся к исследованиям в магии. Что не доделал, душу потешил, да и интерес потерял, хватит пока, хотя не думаю, что надолго. А тут и ты появился. Кстати, забавный случай летом сорок второго со мной приключился, когда я был танкистом Павловым. Уже после штрафбата.

– Ну-ну, – заинтересовался Сергей.

– У меня в хранилище «шелх» был, я иногда пользовался. А тут от девушки летел, возвращался в часть. Не успел, светало, и тут звон мотора. Хорошо прижать руль пера под днищем успел. Наш Як, одиночный, лётчик крутился вокруг меня. Глаза вот такие! Представляешь, что он видел? Лодка, что летит на высоте трёхсот метров под парусом, на корме сидит советский танкист в синем комбинезоне и шлемофоне. Я там экстренно на посадку пошёл, лес внизу. Потом, через пару недель, нашёл этого лётчика. В психушке. Да, не удивительно, после его рапорта-то. Я представляю глаза командиров, когда они его читали. Безголовый, мог бы и догадаться, что будет.

Мы посмеялись над этим случаем. К слову, лётчика через полгода выпустили, на связном самолёте до конца войны летал.

– Кстати, а как ты выбрался с планеты? – спросил я Сергея. – Да и до полковника дорос? Как повоевал? Наши поняли, что ты не настоящий Павлов?

– Интересно? Ну слушай…

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

© Владимир Поселягин, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Очнулся я от бормотания, всё тело болело, но главное, мой разум и память на месте. Тут Мансуру спасибо, не тронул. Хотя злости у меня на него хватало. А бормотание разобрал, кого-то искали, тут же и крик раздался:

– Товарищ старшина, товарищ лейтенант тут!

Боль была серьёзной, похоже, тело поломано, и я уже понял, что происходит, когда мне освободили голову и, отряхивая от пыли лицо – слёзы от кирпичной пыли текли, – сказали:

– Живой.

Да, прошлый носитель этого тела погиб под грудой кирпичей. Так и должно быть, именно в тело этого лейтенанта Мансура я и отправил тогда. Не этого, из параллельного мира, но всё схоже. Теперь моя очередь выживать. Впрочем, что за офицер, не знаю, в подробности не вдавался. Да и давно было, уже не помню, выбирал молодого командира при смерти, для вселения, вот и будем выживать. Мне ещё ответку нужно кинуть Мансуру. Хотя это его ответка на мои действия. Признаю, вполне обоснованная. А пока меня освобождали. Несколько обломков было крупных, спаяны раствором, сняли. Ещё отметил то, что грохотание шло, сотрясение стен и пола, и вроде стрельба из огнестрела, но далёкая. А может, я плохо слышу, шум в ушах. Да и вообще, на грани сознания плаваю от боли и контузии. Меня освободили, и когда я проморгался, слёзы помогли, мы были на свету, понял, попал туда, куда и думал. Форма на солдатах, скорее красноармейцах, была знакомой. Всё верно, Великая Отечественная война. Хорошо, что это одно из моих любимых исторических событий, и я в курсе истории и местных дел, что уже облегчает вживление. Да и выживание. Язык знаю, реалии тоже более-менее. Одна проблема, памяти прошлого хозяина тела у меня нет. Да и не может быть, тот ушёл на перерождение. Поэтому буду имитировать амнезию. Хотя чего тут имитировать? Я и так без понятия, в кого попал. Трое бойцов, кое-как одетых, один вообще в грязно-белом нательном белье, но в сапогах, вынесли меня. Ещё двое бойцов продолжали откладывать кирпичи, и, судя по окровавленной руке, торчащей из завала, там не я один засыпан был. Был и седьмой боец. Старшина, вижу по «пиле» треугольников в петлицах гимнастёрки, тот один по форме одет был, даже пилотка, только поверх гимнастёрки была жилетка из овечьей шерсти. А так красные кирпичи, всё в пыли, здание сотрясается от взрывов, измождённый вид бойцов. У двоих бойцов были винтовки Мосина, остальные безоружны. Меня это всё интересовало, изучал их во все глаза.