Проверка заняла два дня, что-то затянули, и выдали предписание отправиться в Москву, в Главное управление ВВС РККА, потому как старое направление мне аннулировали. Хм, удивили, я думал, мою судьбу штаб фронта решит. Всё же сержант, а не лейтенант, сунули бы в какой истребительный полк или ещё куда.

Ладно, получил направление, проездные, сухпаёк в дорогу на двое суток, и меня посадили на поезд. Тот переполнен, я на следующей станции сошёл, ночью добрался до Москвы воздухом, на «Сессне» летел, и двое суток жил на берегу реки. А потом пошёл в город и на трамвае доехал. Предписание выдал дежурному, что у входа работал, там конторка его. Он отправил в нужный кабинет. Пока шёл, замучился всем козырять, быть простым сержантом в Москве очень непросто.

Полковник, который сидел на распределении, опросил меня и узнал, что я не смог добраться до части, началась война, выходил из окружения и вышел в районе Гомеля. Имею на счету пять убитых врагов, трофейное оружие сдал на фильтре.

– И-шестнадцать? Ещё какими машинами владеете?

– На МиГ-три обучали.

Это не я самовольничаю, при Петрове выписка с его оценками была, сохранил зачем-то, там и сдача полётов на этой высотной машине.

– Это хорошо, что знаете новейшую машину. В Подмосковье формируется полк, вооружают МиГами, направляетесь туда.

Больше тот особо и не говорил, всё оформил, выдал направление, и я покинул здание управления. Дальше на перекладных за город, там на своей личной вездеходной эмке (сохранил её, ещё с прошлого мира малышка со мной) доехал до военного городка, где и располагался аэродром. Машину заранее убрал, пешком дошёл.

Проверка у ворот – и сразу в штаб полка, где меня опросили, командир полка это делал лично, и направил во вторую эскадрилью, там как раз в третьем звене ведомого не хватало. Я заселился в казарме, принял машину, с механиком познакомился. Да, полк имел полный штат техники, и как раз собрали самолёты, облётывали.

В этот же день, ближе к вечеру, звено, в котором я состоял, поднялось в небо. Для учебного вылета, с отработкой тактических задач. Нормально отлетали, командир звена был доволен. Младший лейтенант Сидоров, а второй ведомый – старший сержант Губин. Он, кстати, успел повоевать в начале войны, одного сбитого на счету имеет, юнкерс сжёг. Впрочем, и его сбили. А вечером, во время ужина, меня опознали пятеро из лётчиков, одно училище с Алексеем закончили. Я сделал вид, что рад их видеть, хотя впервые вижу, но потерю памяти решил не разыгрывать. Вот такие дела.

Две недели полк готовили и направили под Смоленск, где шли жаркие бои. Механики за сутки до этого выехали железной дорогой, а часть штаба полка транспортным самолётом ещё ранее, они и подготовили аэродром, куда мы перелетели от Москвы. Самолёты затолкали под деревья. Это дико, но капониров нет. А если налёт, то сколько машин осколками побьёт? Просто накрыли маскировочными сетями – и всё.

Чуть позже прибыли механики, автоколонна, началась заправка, обслуживание. Мы, лётчики, всё это время изучали карты боевых действий, а потом началось, да как-то сразу – боевая работа. И то, что я видел, мне сильно не понравилось.

МиГ-3 – это высотная машина для боёв на большой высоте, перехватывать группы бомбардировщиков, одиночных разведчиков, а нас использовали как истребители поля боя, на малых и средних высотах, где наши машины сильно уступали немецким мессершмиттам. Наш полк, по сути, полк ПВО, такие для защиты городов используют, а не вот так. Да что говорить, если всё моё звено было сбито во время третьего вылета? Два первых вышли впустую, побарражировали, никого не встретив, и вернулись.

Нас направили перехватить высотный разведчик противника. Тот был действительно на восьми тысячах метрах, а увидев нас, потянул на высоту, поднявшись до тринадцати тысяч. А мы использовали кислородное оборудование и на двенадцати едва держались. Моторы захлёбывались от недостатка воздуха.

Пока мы пытались настигнуть разведчика, тот, видимо, вызвал помощь, и к нам вышло три пары мессеров. Бой шёл на десяти тысячах метрах, меня до сих пор бесит, что в звене три машины, а не две пары, как я привык, это куда удобнее и мощнее, но командиры категорически отказываются что-то менять – мол, не хотят походить на немцев. Тогда чего же вы и в туалете на корточках сидите, справляя нужду, как немцы, а не вприсядку танцуя? Что же вы за ними и тут всё повторяете? Это я от обиды. Злости на этих дубов не хватает.

В общем, вели мы бой недолго, как-то быстро сбили командира звена, я как раз мессер подловил и поджёг его, а тут и второй ведомый задымил и пошёл вниз, срезали снизу, в вертикальной атаке. Ох я и разозлился, и начал сшибать мессеры один за другим, МиГ тут действительно хорош, и дерётся с худыми на равных.

Мои пять пулемётов вполне справлялись с дюралем фюзеляжей мессеров. Когда остался шестой, тот сообразил, что что-то не так, и пытался удрать. Ага, от МиГа на высоте? Ну-ну. Гонял я его минуты три, пока не смог поджечь. По иронии судьбы у меня как раз и БК подошёл к концу. Вот так, скидывая скорость, прикидывая мысленно, хватит ли бензина вернуться на аэродром (всё же изрядно потратил), не раз давая форсаж, но всё же на одних парах бензина смог добраться и совершить посадку.

А после доклада даже рапорт не дали написать, арестовали, отстранив меня от полётов, и посадили под домашний арест в жилую землянку. Как мне объяснил своё решение командир полка, молодой лётчик, у которого первый бой, шесть опытных немецких лётчиков не собьёт, а значит, я врал. Будут разбираться.

Знаете, я шалею от ситуации. Мы тебе не верим, ты врёшь. А то, что бой практически над Смоленском шёл, это ничего не значит, да? Дебила кусок. По-другому его не назовёшь. Так ещё особист начал со мной работать, и не просто допрос учинил, а физически применял силу. Избивал, если проще. Ну, попробовал. Когда я закончил прыгать на его голове, тот прекратил шевелиться.

Вот теперь – полноценный арест. Меня переправили в Особый отдел авиадивизии, в состав которой включили наш полк. Причём с меня уже сняты обвинения во вранье, что чужие сбитые себе приписал: мой командир звена вернулся, выпрыгнул, и, пока спускался на парашюте, всё видел, он и подтвердил мои слова.

Только кому до этого дело есть? Особист моего полка при смерти, шансы на выживание минимальны, череп треснул, многочисленные гематомы головы. А то, что он мне губу разбил, ничего не значит, да? Око за око! Впрочем, пятерых особистов авиадивизии я также насмерть забил, они решили повторить действия своего коллеги, связали меня, двух крепких бойцов позвали и решили поработать. Отомстить за своего. Вот и нарвались на тот же ответ.

Знаете, я, наверное, устал, всё, хватит с меня этой войны, одни идиоты и дубы армейские окружают, вообще нормально воевать не дают. Злости не хватает, поэтому я решил взять передышку. Улетел в Белоруссию, сканером поискал заброшенные и скрытые польские бункера. Их хватало. Нашёл большой, хорошо оборудованный и качественно законсервированный, видимо, командирский, и занялся работой. Да пентаграмму создавал, металл искал в Варшаве, золото и серебро нужно было, вот и добывал, и отливал, что нужно. Год как-то быстро пролетел. Саму пентаграмму пока не делал, только материалов запас и заготовки отлил, защиту зала для призыва за год неимоверных усилий сделал.

Понятно, я не только работал семь дней в неделю. Шести хватало, выходной устраивал, размяться решил и охотился на нацистов и их приспешников. По фронту не действовал, тылы мои. Полицейские подразделения, охранные дивизии, СС и националистические. Работал по Белоруссии в основном.

Я как-то вырезал целый полицейский батальон, сформированный в Польше. Немцы рассердились, лучших их карателей побил, и прислали целую охранную дивизию. И она полностью сгинула. Тела убитых солдат и технику нашли, но в живых никого. А я их всех усыпил и долго ходил, ударяя каждого в грудь штыком. Тогда немцы согнали сюда немало разных тыловых охранных подразделений, националистов, СС и всего остального человеческого мусора. И они сгинули. Тела тоже находили, и смерть у всех одинаковая, советским штыком работали, а это почерк.