– Корпус Роммеля? – спросил особист у комдива. – Откуда?

Генерал приказал срочно отправить в штаб нашей Воздушной армии посыльного на связном самолёте. И пока его готовили, все слушали мой доклад.

– Погоди, лейтенант, так Мамедов не погиб? – спросил начальник штаба дивизии.

– Нет. Он успел сбросить топливные баки, почти погасив пламя, но так как двигатель был разбит, не работал, сел на вынужденную на луг. На брюхо. Я видел, как он выпрыгнул и катался по земле, сбивая пламя. Мотор горел, огонь в кабину попал. Самолет сгорел. Немцы вокруг, скорее всего, в плен попал.

На самом деле собственными глазами я этого не видел, уже улетел, дрон показал картинку, что там дальше было.

– Ясно. Что дальше?

– Потянул к передовой, стараясь удержать машину. Вот здесь видел аэродром подскока, – показал я на карте. – С него мессеры взлетали, парами, три пары, над передовой у меня с ними бой был. Двух сбил. Одного случайно, второй сам подставился, уходил от столкновения со своим. Первый на нейтральной земле упал, второй у наших в тылу, лётчик выпрыгнул. Это вот здесь было.

Я показал на карте нужную передовую.

– Позвони и выясни, – приказал начштаба офицеру по связи, и пока тот на телефоне сидел, я и закончил доклад.

Данные, что я принёс, внесли в рапорт, его и отправили в штаб армии, минуя штаб корпуса, ну и зафиксировали. Я даже штабную землянку покинуть не успел, как офицер связи сообщил: пехота подтверждает сбитых. Немецкого лётчика в плен взяли, он ногу и рёбра сломал при посадке. Знаем мы, как они ломают… О сапоги советских бойцов. Попинали, скорее всего.

С рапортом я закончил, всё, что видел, сообщил, так что отпустили. Время к обеду шло, так я что сходил в жилую землянку, где наша неполная эскадрилья квартировала, теперь без Саньки и моего ведущего. Скинул лётный комбинезон (он поверх формы был), оставил шлемофон и, надев пилотку, направился к столовой.

Парни расспрашивали, как бой проходил, о двух сбитых уже по всему аэродрому информация распространилась. Чтобы новичок в первый боевой вылет – и сразу двух сбил? Да такое и не припомнит никто! Правда, на мои слова, что случайно всё получилось, просто повезло, кивали согласно – вот такое может быть. Вот в это верят. В столовой, пока обедали, узнал от инженера, что мой самолёт восстановят. Дня через три, не раньше.

После обеда меня вызывали в штаб, оформляли сбитые. Вообще подтвердить их довольно сложно, особенно если сбил во вражеском тылу. Там не меньше двух свидетелей нужно, а тут проблем нет. Пехота подтвердила, и мне в учёную лётную книжицу лётчика-истребителя внесли информацию о двух сбитых лично. С чем и поздравили.

По проведённой разведке, то если подтвердится, уже к награде представят. Тут по совокупности – и за сбитые, и за разведданные. А так ошибки нет, корпус Роммеля прибывает, наполовину уже тут. Секретность немцы лютую развели. Африку они, по сути, потеряли и вот вывезли войска через Италию. Британцы, к слову, не мешали. Информация, что корпус Роммеля сюда перекидывают, выстрелила. Ох и суета поднялась!

Сам я у своего капонира лежал на травке, грелся на солнце и смотрел, как бригада ремонтников полностью разбирает мой истребитель. Мотор уже сняли, как раз в кузов грузовика грузили – его на капремонт. Это на другую сторону опушки, там ремонтные мастерские и козлы, где его разместят. А так, похоже, машину действительно восстановят. Корпус цел, ну продырявлен насквозь, пробоины такие, что мой кулак пролезет, однако ничего, делают.

Долго я не пролежал, веселя бригаду шутками. Жуков погнал дальше карты местности изучать для подготовки к сдаче зачётов по ориентированию. Это чтобы свободные лётчики нигде не шлындали и не искали приключения на пятые точки. Так что я в землянке у штурманов так и проспал до вечера.

А в сторону, где я ведущего потерял, этой же ночью несколько транспортных самолётов вылетало, выбросить разведгруппы с рациями для полного подтверждения. Появление корпуса Роммеля серьёзно напрягло офицеров в штабе нашей Восьмой Воздушной армии, как и в штабе фронта. Кстати, наш фронт переименован на днях во Второй Украинский. Пришлось в документах данные менять, чтобы соответствовало.

Я бы так и дождался восстановления своей машины, но на второй день проснулся от пинка по левой ноге. Надо мной возвышался дежурный по дивизии, майор Губарев.

– Бери «девятку» – и немедленно на вылет, – скомандовал он. – Для отражения массированного налёта вражеской авиации.

Вообще, безлошадных лётчиков в полку хватало, но их с утра отправили в ближайший городок. Политуправление культмероприятие устроило, а я слился, без меня уехали. И Жуков укатил, у него тоже машина в ремонте.

Да не хочу, лучше вот так дремать. Всю ночь не спал, у связисток был, обеих сговорил и в их землянке любил до утра. Навёрстываю недостаток сна, а тут срочный вылет – видимо, на «девятку» лётчика не было. Или где задержался, или ещё что? Бывает. И да, дежурный мог меня вот так задействовать, его право.

Так что рванул к капониру. Где нужный, мне уже сообщили. Это был Ла-5Ф. Комбинезона нет, сменил пилотку на шлемофон. Незнакомый техник помог накинуть сбрую парашюта, описывая слабые и сильные стороны именно этой машины. Ведь у каждого самолёта свой характер, и лётчик должен их знать. Поэтому, когда машины парами друг за другом взлетали (весь полк подняли, двадцать машин), я отстал и поднялся в небо последним.

Мой ведомый «десятый» тоже отстал, ожидая меня. А чуть позже наша пара нагнала остальных. Летим на Винницу, где идут ожесточённые городские бои. А о подлете этой армады из почти сотни бомбардировщиков сообщили те разведчики, которых отправили искать корпус Роммеля. Кстати, нашли, первое подтверждение уже было, подняв ещё больше паники в наших штабах. Ну не паники, приукрасил. Суеты – да, много было, но и только.

Немцы находились почти над городом, когда первые юнкерсы, готовясь к сбросу бомб, были атакованы. Не нашим полком, мы вообще третьей волной подходили. Первыми атаковали юркие Яки, и из строя сразу вывалились, дымя, три юнкерса. Причём, как я понял, тут немцы тоже не одной волной шли, за юнкерсами следовали «Хейнкели».

На земле, видимо, был наблюдатель, он и командовал нашими атаками, грамотно распределяя истребители по своим целям. Поэтому наш полк он бросил на истребители прикрытия. Их было с три десятка. Уже началась собачья свалка. Из суматохи боя вываливался то один, то другой самолёт. Видел, как и горевший Як устремился к земле. К счастью, лётчик смог выпрыгнуть.

Как наш полк вступил в бой, я и не понял даже, вдруг началось резкое маневрирование, трассера в разные стороны. Прав Санька, какое тут наблюдение за боем, от ведущего не оторваться бы. Впрочем, я немного иронизирую. У меня навыки и возможности нейросети выше, поэтому успевал и управлять, отбив две атаки на ведущего (очереди поперёк атакующего курса дал, отчего немцам пришлось отворачивать), и поглядывать, что вокруг происходит.

Шея быстро заболела. Ещё бы, крутить головой с такой скоростью! Но могу сказать, что держал обстановку под контролем. Мой ведущий погиб, его сбил немецкий истребитель. И нет, не атакуя, а уходя от атаки нашей «лавочки», мессер… просто произошло столкновение, и, сцепившись, два обломка устремились вниз. Оба лётчика погибли.

Я тут же вышел из этой свалки, обнаружив, что ещё несколько наших парней вышли. Две машины (видимо, пара) и ещё один – скорее всего, потерял ведущего или ведомого. Сам я стал отходить на нашу сторону, делая маневры, как будто с трудом удерживаю самолёт в воздухе. Давал понять, что или машина повреждена, или лётчик ранен.

С земли тут же с тревогой запросили, кто это там из боя вырвался и не в порядке? Видимо, рассмотрели номер моей машины – чем удивили, высота два километра – и стали по ней вызывать, но я не отвечал. Уловка сработала, немцы любят добивать подранков, и ко мне устремилась пара мессеров. Жаль, надеялся на одного. Ну ладно, будем с этим работать.