Вели нас двое суток, однажды даже по ручью, вверх по течению, как будто заметали следы. Наконец мы вышли на тракт, потом свернули с него и оказались в деревне, за которой был виден пусть не замок, но донжон точно. Похоже, это земли того самого дворянина, что на дороге татем работает. Дома в деревне были в основном каменные; видимо, где-то неподалёку находились каменоломни.

А я пребывал в шоке. Нет, не в рабстве дело, на рабство мне плевать: рабских имплантатов нет, а верёвки скину. Поразили меня развалины, мимо которых мы проходили по дороге сюда. Пусть до них с километр было, но я разглядел, что это очень старые развалины индустриального городка. Не мегаполиса, но довольно большого. Всё уже поросло плющом, а вокруг развалин (я со своей стороны видел) стоят жёлтые флажки. Что они означают, не знаю, но явно предупреждающие, типа «Не влезай – убьёт».

Похоже, цивилизация здесь рухнула и скатилась в средневековье. Такое бывает, и нередко. Сколько лет развалинам, на глаз не определишь, для этого нужны амулеты-диагносты, но им явно пара столетий, а то и больше. Вот это всё я и обдумывал. Я же просил отправить меня в тот мир, где был сделан портал, а тут вон какой выверт. Смогу ли я научиться местной магии? Есть ли тут хотя бы учебники, книги? И в бою магией не пользовались, только ручным оружием. Да, проблема.

Второй проблемой было то, что языка я так и не знал. Малышки, прижимавшиеся ко мне, плакали, не понимая, почему я с ними не разговариваю. Еле успокоил. Я, кстати, тоже был блондином, и вероятнее всего, эти две малышки – сёстры прежнего хозяина моего нового тела. Другого объяснения у меня не было.

Колонна наполовину состояла из детей, и я отметил, что взрослые на нас троих особого внимания не обращали, из чего сделал вывод, что среди пленных не было наших родственников. Лишь один мужичок с рубленой раной плеча поглядывал на нас сочувственно: скорее всего, знал, кто мы такие. Однако его добили в пути: он упал и не поднялся.

Нас довели до деревни и, развязав, заперли в большом пустом амбаре. Судя по специально оборудованному месту для естественных надобностей, амбар уже долгое время использовали для содержания пленных и рабов. Мы, я думаю, всё же были рабами, на что ясно указывало и то обстоятельство, что ночью у костра охрана изнасиловала двух девушек из нашей колонны. Пришлось мне малышкам глаза и уши закрывать, чтобы они не видели и не слышали этого безобразия.

Как нас закрыли в амбаре (нары здесь, кстати, отсутствовали, но всё было застелено свежей соломой, видимо, недавно меняли), я отвёл девчат в угол, сгрёб для них охапку соломы и уложил малышек, накрыв своей курткой. Одет я был прилично, даже сапожки были. Имелся ещё и ремень с ножом в ножнах, но его отобрали, и пока шли, приходилось мне штаны придерживать: ремня-то нет.

Из тридцати пленных довели только двадцать два. Причём в амбар завели девятнадцать: трёх девушек забрали, и мне оставалось только сочувствовать им, предполагая, что сейчас с ними делают.

Был вечер, но ещё не стемнело. Оглядев амбар, я отметил, что второго этажа нет, видны балки и обратные скаты дощатой крыши над ними. В щель ворот, через которые нас загнали в амбар, я осмотрел охранника. Это был обычный крестьянин, а не опытный воин-дружинник вроде той пятёрки, что нас сопровождала. Отлично.

За два дня я отлично освоился с телом, и пусть я мелкий (насчёт карлика, похоже, загнул, просто мальчишка невысокий), но сильный и выносливый. Вот этим и нужно воспользоваться. Не хочу тут задерживаться.

Во время последней ночёвки случилось происшествие, благодаря которому у меня появилась слабая надежда. Один из пленных, пацан лет двенадцати, разгрыз верёвки и убежал, но его быстро отловили, отпинали и вернули. Как оказалось, у одного дружинника имелось что-то вроде прибора ночного видения – техническая штука, но я думаю, на магии.

Значит, какие-то осколки магии могли сохраниться. Но остались ли маги? Вот этого я не знаю. Мне нужен учитель. Даже если я найду учебники и книги по магии, без учителя осваивать всё это будет тяжело и долго, а я бы хотел сэкономить время.

Люди, попав в амбар, попадали, где могли: силы окончательно оставили их. За двое суток нас заставили пробежать больше пятидесяти километров, а учитывая, что среди нас были раненые и дети, это действительно много.

Ещё раз осмотрев амбар, я нашёл удобное место для разбега и, оттолкнувшись от стены, рванул, набирая скорость. Я хотел с разбегу, оттолкнувшись правой ногой от противоположной стены, подпрыгнуть, оттолкнуться левой ногой от неровности стены и ухватиться за балку, повиснув на ней, а потом, закинув ноги, сесть на неё. По балке я смог бы добраться до крыши и, если возможно, проделать в ней отверстие, чтобы покинуть амбар.

Однако случилась неприятность. Один из мужичков, явно умышленно, ударил меня рукой по ногам, так что я покатился кубарем. Сил и так было мало после двухсуточного забега, я понимал, что на вторую попытку уже не способен, поэтому действия этого неизвестного взбесили меня до крайности. К тому же, упав, я поцарапал руку о какую-то железку.

Я непроизвольно схватил её, и в руке у меня оказался длинный обломок гвоздя, сантиметров пятнадцать: с одной стороны – шляпка, а с другой – довольно острый край излома. Не раздумывая, я вскочил и бросился на своего обидчика, который, ухмыляясь, смотрел на меня, и ударил его гвоздём в горло. Одну мою руку он успел перехватить, а вот вторую нет, и гвоздь почти до шляпки вошёл ему в горло, пробивая гортань.

Выдернув гвоздь из его шеи, я дважды ударил остриём по его левой руке, пробивая мышцы, чтобы освободить свою руку, в которую он вцепился с такой силой, что точно останутся синяки. Выдернув руку, я отошёл от хрипящего и булькающего кровью мужичка и попытался соломой оттереть от крови ладони и орудие убийства.

Тут ворота открылись, и двое рабов в ошейниках занесли в амбар бадью с едой, два ведра с водой и деревянные черпаки. Больше никакой посуды не было, как и столовых приборов. Что за хамство?

Вход перегораживали трое из охраны, тоже из местных крестьян, не дружинники. Умирающего мужичка сразу увидели, и по приказу старшего из охраны два раба вынесли его наружу. Один из охранников стал осматривать рану, но перевязывать мужичка никто и не думал. Старший с вопросительно-угрожающими интонациями обратился к пленным в амбаре, и они, не все, но многие, указали на меня. Понятно, сдали. Так и думал, что не будут помогать.

Старший, подойдя ко мне, требовательно протянул руку. Что именно ему было нужно, я понял без слов. Пришлось отдать гвоздь. От крепкой оплеухи я улетел в угол, где сжался клубком. Ко мне тут же подскочили малышки, плача и закрывая меня своими телами, но старший подходить не стал. Он вышел из амбара, и створки ворот закрылись за ним. Уроды. Причём все. А малышек я теперь из принципа спасу и обеспечу им прекрасное будущее. Да вон к Олии отправлю.

Пока я приходил в себя, эти гады всё сожрали и воду выпили, нам ничего не оставили. Пришлось действовать немедленно, иначе скоро сил не останется от голода. Хорошо, что в дороге кормили нас добротно, хоть и без изысков.

В этот раз никто не помешал, и мне удалось с разбегу взлететь по стене и уцепиться за балку, а ведь она была в трёх метрах от земли. Я даже не споткнулся ни об кого, хотя уже стемнело, и не видно было ни зги. Повиснув на кончиках пальцев и чувствуя, что вот-вот грохнусь вниз, я подтянулся, резко перекинул руки, потом, раскачавшись, закинул на балку правую ногу и, подтянувшись, сел. От такой эквилибристики я был весь мокрый от пота, руки тряслись, но главное, справился.

Встав на балку и балансируя на ней, хватаясь за стропила, я направился к краю крыши, в дальний от ворот угол. Я уже приметил, что крыша в том месте протекает, а значит, там должна быть дыра. Угол амбара под этим участком крыши оставался незанятым: в нём было сыро, и все его избегали. Я был уверен, что люди, спавшие (и особенно не спавшие) внизу, слышат мою возню, и опасался, что они меня сдадут. Но пока было тихо.