Он попытался ее приобнять, девушка вывернулась не без кокетства:

— Бертрам, ну инспекция же… Она пришла. Прямо сюда!

— Сюда?

— Ну, они ждут там, в прихожей… Это так необычно!

Берти хмыкнул. Лизетта была в меру глупенькой — то есть, могла проявить ум в тех редких случаях, когда это действительно требовалось. В частности, умела отличить обычное от необычного.

— Зовите же сюда необычных гостей. Озарим их лучами нашего внимания!

Лизетта распахнула дверь и сделала реверанс, маняще оттопырив попку. Не без сожаления Берти перевел взгляд на гостей — и убедился, что они действительно необычны. Во главе инспекции шел министр двора. Он стоял в дворцовой иерархии непосредственно над Берти Крейном, но никогда прежде не унижал Берти чем-то вроде проверки. Министра не волновало, сколько и чего имеется на складе. Министра волновало одно: когда понадобится что-либо — от сухого цвета горных фиалок до копченой бычьей ноги — чтобы оно, требуемое, было сейчас же доставлено. Берти его не подводил.

— Мне так жаль, что беспокою вас в вашем царстве припасов, дорогой Бертрам! Я убежден, что фсюду у вас полный порядок. А если и не полный, то это ли главное? Излишний порядок только давит душу.

— Я полностью согласен, милорд! Если бы Лизетта не вносила нотку хаоса, я просто задохнулся бы от уныния… Но, виноват, чем я обязан вашей проверке? Ее величество или лорд-канцлер выказали недовольство качеством поставок? Если так, то я весьма удивлен!

— Милейший Бертрам, никакого недофольства! Просто миледи фрейлина сочла нужным проверить, довольно ли припасов ко дню празднования победы над бунтарями. Вы ше слыхали про этих Подснежников? Какие странные люди, не понимаю, о чем они думают!..

Следом за министром вошла Лейла Тальмир — первая фрейлина владычицы. Ее появление сделало ситуацию еще более странной. Да, в отличие от министра двора, леди Тальмир как раз была склонна ко всяческого рода инспекциям. Но, во-первых, ни владычицы, ни лорда-канцлера сейчас нет во дворце — кто же приказал фрейлине учинить проверку? А во-вторых, она не принесла с собою ни счетов, ни карандаша и бумаги. Как же она думает пересчитать складские запасы — в уме?..

— Миледи, желаете мой блокнот и счеты? — предложил Берти.

— Желаю поскорее сделать дело.

Министр двора пожал плечами, как бы извиняясь за грубость своей спутницы.

— Ох, эта спешка… Никого она еще не дофодила до добра, кроме ее феличества при собачьей гонке. Вы ше помните гонку, Берти? То было потрясающе феерично!

— Где хранятся съестные припасы? — сухо спросила фрейлина.

— Внизу, разумеется. В холодных подвалах, — повинуясь ее напору, Берти ответил кратко, и сам себе стал противен.

— Проводите нас туда.

Четверо двинулись вглубь складов. Впереди выступал Берти, за ним верная Лизетта, далее фрейлина и министр. Несколько раз Берти останавливался и обращал внимание гостей:

— Чувствуете прекрасный запах? Здесь у нас хранятся всевозможные благовония и эфирные масла. Обеспечить приятный запах во всех помещениях, уберечь от травм тонкое обоняние барышень — одна из первейших задач министерства двора. Знаете ли, миледи, сколько эфирных масел потребляет двор за одни сутки? Я могу вам сказать с точностью до унции.

— Чшудессный аромат! — говорил министр.

— Не стоит задерживаться, — обрывала фрейлина.

— А здесь, как видите, запасы искровых ламп. Осветительная техника весьма ненадежна: каждый день не меньше десяти ламп выходят из строя — и что с ними делать? Нет, миледи, их нельзя починить. Искровая лампа — как судьба: если сломана, то уже не исправишь. Только выбросить и вставить новую.

— Как это ферно!

— Далее, сударь, далее.

— Мы входим в зал, миледи, где хранятся запасы всех видов материи, использованной в интерьере. С завидной частотою их приходится обновлять. Господа офицеры имеют склонность порывисто открывать вино, или взмахивать голыми клинками ради драматичности жеста. Дамы неосторожно задевают шторы плечами в пудре или креме. Иногда приводят собачек или котиков, те и другие совершают непотребство… Словом, стены нередко страдают, и приходится обновлять драпировку.

— Как это вашно — беречь красоту! Куда скатится столица, если мы позволим дворцу обветшать!

— Судари, напоминаю: ее величество и лорд-канцлер отправились бороться с бунтарями. Очевидно, они вернутся с победой. Состоится праздник.

— Всенепременно, миледи! Невосмошно не отметить такую радость! Эти бунтари, они фсе бунтуют и бунтуют, без конца и краю. Когда ше этому конец!

— И что понадобится для праздника? Искровые лампы? Драпировка? Благовония?

— В деле праздника нет мелочей, каждая деталь важна!

— Судари, прежде всего важны съестные припасы. Праздник обернется скандалом, если гости будут голодны!

— Хорошо, миледи, будь по-вашему, — смирился Берти и кратчайшим путем провел инспекторов в холодные погреба.

Обед уже окончился, и слуги не сновали здесь со своими тележками, не грузили припасы в кухонный подъемник, не изводили Лизетту требованиями одного, другого, третьего. Стояла тишь. В величавом безмолвии желтели головы сыров, лоснились колбасы, круглились бочонки с маслом, возвышались копчености, воздетые на крюки.

— Пищевой склад, миледи, являет собою анфиладу погребов, в каждом из которых хранится свой тип припасов. К нашему счастью, здесь имеются такие отделы: колбасно-сырный, мясной, сахарно-масляный, хлебно-мучной…

— Думаю, я сама увижу.

Фрейлина зашагала вперед, меча по сторонам цепкие взгляды. От ее деловитости Берти становилось не по себе. Он пропустил Лизетту и, идя за нею следом, нашел успокоение в созерцании. Помощница Берти была как раз такою девушкой, наблюдая за которой забудешь и о суровых инспекциях, и даже о бунтарях. Захотелось ущипнуть ее за попку, но Берти сдержался при гостях. Даже наедине он позволял себе пощипывать Лизетту не чаще раза в день. Щипки за попку приносят радость, пока они хотя бы отчасти запретны.

— Что здесь? — вторгся в его мысли сухой язык фрейлины.

— В ящиках находятся овощи. Изволите видеть, вот здесь картофель, здесь лук, здесь морковь… А вот яблоки — они, конечно, не относятся к овощам, но именно в этом погребе для них самые подходящие условия.

— Один ящик выглядит особенным. Он заперт на замок.

— Ферно, очшень даже заперт. Я бы, пошалуй, назвал его сундуком.

— Миледи, этот сундук принесли люди лорда-канцлера. Видимо, в нем их особенные северные лакомства. Никому, кроме кайров, нельзя отведать их вкуса. Как вы знаете, миледи, у северян много странностей.

— Можете отпереть?

— Простите, миледи. Мне не оставили ключа.

— Вы приняли на хранение сундук с неизвестными припасами, даже не открыв?

— Отчего нет? Если кайры желают питаться так, как у них принято, то я не стану препятствовать. «Позволь иному быть», — говорили Праматери. Я уважаю культуру других земель.

— Я должна проверить сундук.

Берти развел руками:

— Не вижу способа осуществить это. Разве только подождать возвращения северного войска и попросить… Миледи, что вы делаете⁈

Лейла Тальмир развязала мешочек у себя на поясе, извлекла гнутую железку (весьма похожую на то, как представлял себе Берти воровскую отмычку) и вонзила в замочную скважину.

— Миледи, вряд ли это допустимо! Северяне придут в негодование!

Ничем не выдав своего внимания к Берти, фрейлина прощупала отмычкой внутренность замка. С хрустом провернула на полоборота.

— В сундуке может храниться нечто, легко портящееся. Видите, как плотно пригнана крышка. Вы откроете, и продукт придет в негодность!

Леди Тальмир вогнала в замок вторую отмычку и крутанула ее, не вынимая первой. Замок клацнул. Фрейлина скинула его и подняла крышку.

Внутри лежал труп.

Лизетта завизжала и кинулась бежать. Берти поймал ее одной рукой, а второю зажал себе рот. Министр двора исторг из груди возглас:

— Святые Праматушки!