Иона не нашла, что возразить. Полюбовавшись еще красотами храма, девушки вернулись в экипаж, и Нексия сказала:

— Странно, что вам требуются уроки любви. Должно быть легко любить вашего мужа, он прекрасный человек.

Северная дрянь, — всплыло в памяти Ионы.

— Он прекрасен, быть может. Но не я.

Едва судья Кантор открыл заседание, Ворон Короны схватился с места.

— Как обвинитель, я хочу прокомментировать эксперимент, проведенный советником обвиняемого. С этою целью прошу права задать несколько вопросов свидетелям.

— Суд находит это уместным. Приступайте.

Пресловутые альмерские рыбаки снова занимали свидетельскую скамью. Они выглядели тревожными, но все же более уверенными в себе, чем на прошлом заседании. Очевидно, барон Бонеган устроил им взбучку, а заодно дал посмотреть правильный портрет Адриана — и рыбаки освежили память.

— Свидетели, скажите: какое освещение в вашей церкви в Косом Яру?

— Дык свечи! И несколько лампадок имеется.

— Есть ли искровые светильники?

— Откуда нам такое диво? Нет как нет!

— Верно ли я понимаю, что вы видели портрет владыки только в свете свечей?

— Ну, и при солнце — ежели дело днем, то оно в оконца заглядывает.

— Отличается ли искровый свет здесь, в зале Палаты, от солнечного и от свечного?

— А то! Ясно, отличается. Вон Борода даже слезился с непривычки.

— Ваша честь, я требую повторить проведенный советником опыт опознания, но с поправкою на свет. Предлагаю убрать шторы со всех окон, погасить искровые лампы, а портреты поставить близко к окну — лишь тогда условия опознания будут соответствовать тем, какие имелись утром на реке Бэк. Искра не будет сбивать свидетелей с толку, и они обязательно узнают владыку Адриана.

— Суд одобряет повтор эксперимента.

Франциск-Илиан усмехнулся:

— Помню, сударь Марк, была при моем дворе в Лаэме одна дама. Сгорела до цвета вареной креветки, а уж потом стала носить зонтик от солнца. Очень все над нею потешались…

— Вычеркнуть из протокола эту басню, — приказал судья Кантор. — Приступить к повторному эксперименту.

Трое судебных приставов шустро организовали новый показ портретов. На сей раз рыбаки без колебаний опознали владыку как в военном мундире, так и в светском платье.

— Внести в протокол, что при надлежащем освещении опознание успешно состоялось, — распорядился Кантор. — Советник обвиняемого может продолжить опрос.

Однако Ворон Короны поднял флажок:

— Прошу прощения, ваша честь. Я прошу предоставить обвинению возможность внеочередного опроса свидетелей.

— На каком основании?

— Ваша честь, все действия советника направлены на то, чтобы подорвать доверие высоких лордов к суду. Он совершает выпады, которые, даже будучи отражены, все равно пятнают репутацию суда и обвинителя. Если сейчас мы двинемся дальше, в умах высокого собрания останется убежденность: свидетели врут, они не видели смерть владыки. Все, что будет сказано дальше, потеряет вес. Прошу дать мне возможность прямо сейчас доказать, что свидетели своими глазами видели и шута, и владыку, и удар кинжалом.

Судьи совещались не долго.

— Суд дает обвинителю право опроса.

Марк подал сигнал своим помощникам. Агенты протекции расставили вдоль сцены четыре деревянных манекена в гвардейских мундирах.

— Свидетель Борода, будьте добры, сделайте следующее. Возьмите вот это перо, подойдите к первому манекену и покажите, как был нанесен удар. Остальных свидетелей прошу отвернуться и смотреть в другую сторону, для верности закрыв глаза руками.

Трое рыбаков отвернулись, но Борода озадачился:

— Манкен — это что такое?

— Большая деревянная кукла.

— Агась, уразумел.

Борода исполнил требуемое — встал позади манекена и ткнул пером снизу вверх, около поясницы.

— Теперь поверните манекен спиной к залу.

Борода сделал это, и лорды увидели: кончик пера оставил на мундире чернильную точку.

— Вернитесь на свое место. Свидетель Ларсен, сделайте все то же самое со вторым манекеном.

Второй рыбак, а затем и третий, и четвертый поочередно брали перья, подходили к манекенам, тыкали в спины, разворачивали манекены к залу.

— Теперь, господин секретарь Эмбер, я прошу вас: осмотрите спины манекенов и сообщите, что видите.

Передние ряды и без подсказки Эмбера видели результат: на сей раз свидетели не оплошали. Одна точка легла на поясницу, две — дюймом ниже, четвертая — еще ниже и в сторону. Все отметины помещались в участок размером с ладонь.

— Я вижу, что показания свидетелей совпадают с точностью до трех дюймов, — сообщил Эмбер.

Марк подытожил:

— Такая точность совпадения говорит об одном: свидетели определенно видели удар ножом, и хорошо его помнят. Если бы они измыслили свои показания, как думает господин советник, то не сумели бы так точно повторить одинаковое движение и попасть в один и тот же участок тела.

Зал возбужденно загудел. Пророк, однако, сохранил благостный покой:

— Сударь Марк, я и не ставил под сомнение, что кто-то кого-то ударил ножом. Подлунный мир далек от совершенства, ножевые раны в спину, к сожалению, случаются. Мои сомнения были связаны с вопросами: «кто ударил?» и «кого?»

— Я пролью свет и на это, — с улыбкой поклонился Марк. — Внесите реквизит для опознания оружия.

Агенты протекции вынесли на сцену ширму, за которой поставили невидимый для свидетелей столик. На нем расстелили черное сукно и стали раскладывать блестящие предметы — ножи разных размеров и форм. Ворон тем временем обратился к рыбакам:

— Видели ли вы ранее Вечный Эфес — священный кинжал императора?

— Ну дык в декабре ж, когда его величество скончались.

— А до того?

— Откудава? Мы ж в столицу не ездоки.

— Видели ли вы ранее гвардейский искровый кинжал?

— Это значить такой, каким убили владыку? Ну дык тогда и видели!

— А прежде?

Свидетели поразмышляли минуту и ответили вразнобой, но с похожим смыслом:

— Неа, не видели… Вроде, нет… К нам в Косой Яр, бывало, наведывались рыцари, у них и мечи, и ножи… Но, вроде, не искровые. Верно, без искры, обычные были… А с искрой — только тогдась, на вагоне.

Марк удовлетворенно кивнул.

— Ваше величество Минерва, я прошу о помощи.

От неожиданности Мими чуть не поперхнулась кофием.

— Ч-чем могу помочь, сударь?

— Будьте добры, ваше величество, положите Вечный Эфес на столик за ширмой, не показывая его свидетелям.

Она охотно вышла на сцену, заинтригованная и довольная, что смогла поучаствовать в событиях. Вместе с Минервой вышел и капитан Шаттэрхенд — как телохранитель. Мими сняла с пояса Эфес и вместе с ножнами положила на столик, сама же осталась стоять рядом, чтобы хорошенько все увидеть.

— Благодарю, ваше величество. Свидетели, я прошу вас по очереди, один за другим, зайти за ширму. Там вы увидите на столике всевозможные ножи. Выберите из них и отложите влево гвардейский искровый кинжал, каким был убит владыка. Затем выберите и отложите вправо Вечный Эфес императора, ни в коем случае не вынимая его из ножен. Затем вернитесь на место. Приступайте!

Среди рыбаков возникло нешуточное замешательство: они видели, что за ширму зашла императрица, и не видели, чтобы выходила. Значит, ее величество все еще там! Придется стоять прямо рядом с нею!

Пошептавшись, рыбаки вытолкнули первым Бороду. Тот ссутулился, на фут убавил в росте, и тревожно, как многажды битый ребенок, подкрался к ширме. Сунулся туда, ожидаемо узрел владычицу — и согнулся в поклоне так, что едва не стукнул лбом об пол.

— Прошу вас, встаньте и осмотрите кинжалы, — вежливо сказала Мими. От ее слов, обращенных прямиком к нему, Борода смутился еще больше и разогнуться не смог.