— Нам нужно поговорить. Ты мешаешь. Поди вон.

Аланис вышла под торжествующим взглядом Лауры.

Задолго до того, как флот подошел к Уэймару, Пауль принял меры предосторожности. Он выдвинул вперед остального флота разведывательные суда с парусами сизого цвета, почти незаметные издали. Самые зоркие матросы дежурили в «вороньих гнездах» с подзорными трубами. Пауль хотел заметить корабли северян до того, как сам будет замечен ими.

Но Десмонд Ориджин не давал о себе знать. От горизонта до горизонта лежала чистая озерная гладь без единого суденышка. Только чайки парили в небе, выдавая близость побережья. Пауля волновало это. Десмонд имел в Уэймаре три батальона, еще три под началом Стэтхема были на подходе. Если северяне успеют собраться, то почти сравняются числом с армией Пауля. А если затаятся и нападут неожиданно, в момент высадки шаванов на берег… Дети Степи непривычны к кораблям, высадка пойдет неловко и трудно, войско будет крайне уязвимым в этот час.

Наблюдая тревогу Пауля, Аланис злорадствовала.

— Питаете неуверенность, Праотец? Отчего же?

Он позвал ее в каюту, запер дверь.

— Скажи: чего нам ждать?

— Почему же вы спрашиваете меня? Вам помогает святой мудрец, глава Праотеческой Церкви. Не лучше ли призвать его в советники?

— Не ерничай, — огрызнулся Пауль. — Сама знаешь: Ориджин трижды разбил святошу. Мне не нужен совет, как проиграть в четвертый раз.

— Змея, поди прочь, — мстительно бросила Аланис.

Пауль смерил ее взглядом, выбирая подходящий кнут. И применил похвалу:

— Да, ты лучше его. И, пожалуй, лучше Кукловода. А вот лучше ли Ориджина — не знаю.

Аланис ощутила стыд — от того, что лесть мерзавца была приятна ей. Пряча неловкость, она ответила:

— Здесь не младший Ориджин, а старший. С ним не тягаться ни мне, ни тебе.

— Он готовит ловушку. В чем она состоит?

— Не могу знать.

Пауль поморщил губу:

— Мы оба понимаем: корабли — легкая мишень для Перстов. Если Ориджин знает о нас, то примет бой на суше. Либо ударит при высадке, либо впустит на узкие улицы города — а там нападет из засады. Есть один способ выкурить его: еще с борта открыть огонь. Сжечь все дома в портовом районе и выйти на пепелище.

Пауль прервался, когда замерцал Предмет на его руке — Голос Бога. Это означало: Кукловод хочет говорить. Но Пауль проигнорировал его.

— Вот в чем дело, Аланис: я не хочу просто выкурить волка. Отступив из Уэймара, он уйдет в нортвудские леса. Плохое место для Перстов и всадников, мы станем уязвимы. Но сейчас Ориджин в западне. Он осаждает графский замок — но и сам как будто в осаде. Волчье войско стоит в городе, окруженном стеной. Если нападем внезапно и отрежем пути, мы сможем перебить всех до единого. Ни один кайр не выйдет отсюда живым. Вот и скажи мне, как это сделать?

Это последнее, что я тебе скажу, — подумала Аланис.

— До Уэймара полдня пути. Стоило построить планы раньше, не так ли, командир?

Голос Бога снова замерцал. Пауль глядел поверх него на Аланис — и ухмылялся:

— Я-то все продумал. Тебя проверял.

Затем он ответил Предмету:

— На связи.

— Дай сюда!.. — странно буркнул Предмет. Затем раздался звук шагов, скрип двери и голос: — Куда ты пропал?! Почему не отвечаешь?

Аланис напряглась. То был голос Кукловода — главного врага, убийцы ее родных. Человека, ради которого она пустилась в путь.

— Я был занят красивой женщиной. Не хотел отвлекаться.

— Забудь развлечения! Мы в беде!

— А я — нет.

Злоба в голосе Шейланда смешивалась со страхом:

— Кайры сделали подкоп и отравили колодец. Мы остались без воды. Через три дня нам конец!

— Соболезную.

— Сожри тебя тьма! Где ты?! Скоро ли будешь?!

Пауль выдержал паузу и подмигнул Аланис.

— На середине озера. Начался штиль. Придем через пять дней, а то и позже.

— Столько мы не выдержим! Ты нужен завтра!

Ухмылка Пауля стала шире и слаще. Морда дворового пса при виде дохлой птицы.

— Никак не выйдет. Прости, Виттор, мне очень жаль.

Он отключил Голос Бога. Еще дважды Предмет вспыхивал — Кукловод пытался вызвать Пауля, но тот обрывал связь.

Аланис не сумела скрыть отвращения:

— Радуешься, что предал? Как же ты низок!

С большим самодовольством он похлопал ее по плечу:

— Ориджин отравил колодец. Это мне и было нужно.

— Люди мрут от жажды — какое лакомство!..

— Представь-ка: ты в осаде, вокруг неприятель, а у тебя тысячи солдат, лишенных воды. Через сутки они потеряют боеспособность. Что ты сделаешь в последний день?

Конец июля 1775 г. от Сошествия

Уэймар

С губ солдата крупными хлопьями слетала пена. Он трясся всем телом, колотясь о камни мостовой. Ему держали голову, чтоб не разбил затылок, а он все пытался сказать, и выходило только: «пхы» и «кым». Сотня человек, столпившись вокруг, смотрела на лежащего. Был час раздачи воды — самое людное время в замке.

— Граф идет! — Крикнул кто-то.

Толпа раздалась, Виттор Шейланд вступил в круг, за ним шагали Джоакин и Лед.

— Что происходит?

— Он просто упал, милорд… Закашлялся, рыгнул, пустил пену. Еще сказал, живот болит…

Солдата трясло реже, но сильнее. Раз в несколько вдохов он аж подскакивал над землей. Зрачки закатились, глаза слепо таращились белками.

Сквозь толпу протиснулся лекарь, присел над больным, потрогал лоб, сосчитал пульс. Собрал пальцем пену с губ, нюхнул. Оглянулся вокруг и увидел около больного деревянную кружку. Здесь у всех были такие — люди ведь пришли на водопой. Каждому отпускалось две кружки на день: одну давали утром, вторую под вечер.

— Он выпил свою воду? — Спросил лекарь.

Солдаты переглянулись, нашли того, кто знал ответ.

— Выпил, да. Он из ночной вахты, они первыми заняли очередь.

— То есть, выпил давно?

— Ну, как дали, так и хлебнул… Где-то полчаса назад.

Лекарь будто бы стал ниже ростом. Сутулый и бледный подошел к графу:

— Милорд, постройте их… нужно всех осмотреть… и пить запретите.

— Построить?..

Граф понятия не имел, как это сделать: весь двор бурлил людьми. Лед принял дело на себя и в два счета заставил отряды построиться.

Первым делом лекарь подошел к шеренге ночных часовых. Двинулся вдоль строя, заглядывая в глаза солдатам и трогая лбы. Один из бойцов пожаловался:

— Что-то живот болит…

А другой схватился за брюхо, скорчился и упал, выронив пустую кружку.

— Колодец отравлен, — страшным голосом простонал граф.

На минуту все застыли, глядя как пара новых больных дергается в судороге.

Затем кто-то находчивый сунул два пальца себе в рот и вывернул содержимое желудка.

— Все делайте так! — Закричал лекарь. — Кто пил воду — очистите животы!

А Лед сообразил еще кое-что:

— Входы закрыть! Замок не покидать!

Скрипнули петли, громыхнули засовы. И все, кто был во дворе, начали падать на колени, совать в рот кулаки и блевать на мостовую.

Сложно представить более тошнотворное зрелище. Желудок Джоакина сделал кувырок, а горло наполнилось желчью. Чтобы прийти в порядок, он отбежал в тень и отвернулся лицом к стене. За ним последовали Рихард и граф. Им не грозило отравление: дворяне, офицеры и престоносцы пили из дождевой цистерны — там вода была чистой. Но все рядовые бойцы Шейланда и Перкинса, и Флеминга набирали кружки из колодца!

— Святые боги, — с дрожью в голосе прошептал граф. — Сколько успели выпить?

— Раздача идет почти час, милорд. Все наши, половина беломорцев.

— Тьма сожри, тьма! Как они сумели?! Найти шпиона!

— Нет его, — отрезал Лед. — Шпион отравил бы цистерны, чтобы убить командиров. Раз яд в колодце, значит, подкоп.

— Да как они смогли-то?!

Подошел лекарь, с трудом перевел дыхание.

— Милорд, тяжело больны двадцать человек, что были первыми в очереди. Скорей всего, умрут. Я не смогу помочь.