– Хотите ли что-нибудь сказать, судари?

Бывший налоговик Морлин-Мей выдавил:

– Мы это, как бы, ничего не сделали…

– Мы невиновны, ваше величество, – отчеканил бывший финансист Виаль.

Мира молчала. Морлин-Мей сказал:

– Мы покинули столицу лишь потому, что ее взял Ориджин. Боялись, как бы, расправы с его стороны…

Виаль добавил:

– Люди вашего величества знают: мы не прятались, не убегали, не меняли имен. Нам нечего скрывать, ваше величество! Мы верой и правдой служили вашему дяде!

Мира молчала. Морлин-Мей заговорил с дрожью в голосе:

– Ваше величество унаследовали пустую казну, но в этом нет нашей вины. Министр налогов Дрейфус Борн, мой, как бы, прямой начальник, задержал все сборы налогов за декабрь и не дал им поступить в казну. Предвидя смену власти, заранее обзавелся, как бы, рычагом влияния: новый владыка будет сговорчив из-за пустой казны. Это низкая и грубая махинация, ваше величество. Я отчаянно протестовал, за то и был уволен. Если нужно, ваше величество, я дам это, как бы, письменные показания!

Мира держала паузу. Альберт Виаль повторил хрипло:

– Ваше величество, поверьте, мы невиновны! Ни одного эфеса из казны…

– Я знаю, – сказала Минерва.

Оба чиновника затихли, выпучив глаза.

– Вы невиновны, – повторила императрица. – И вы здесь не затем, чтобы давать показания.

– Ваше величество?..

– Я хочу узнать все о вашей работе. Как устроено министерство финансов и налоговое ведомство. Откуда и сколько поступает средств, по каким статьям они расходуются. Как уменьшать затраты и повышать прибыли. Как избегать краж, вести учет, брать и выплачивать кредиты. Все, что вы рассказали бы сыну, если б он захотел овладеть вашим ремеслом.

Чиновники моргали, разинув рты. Виаль осмелился спросить:

– Ваше величество, как бы, допросов… не будет?

– Развяжите их, – приказала Мира военным, – и позвольте одеться. А затем, судари, вы расскажете мне о том, как наполнить казну Империи.

Земли Короны

Остановить поезд посреди дороги стоит три золотых эфеса. Выйти из него в чистое поле не стоит ничего – проводник даже готов оказать помощь в виде пинка под зад. А вот открыть конский вагон и выгрузить четверку лошадей – это еще эфес. Данные расценки Марк и его спутники узнали на берегу речушки Змейки, примерно в тридцати милях на запад от Оруэлла. Герцог Ориджин, из чьего кошелька были заплачены несколько эфесов, вряд ли обеднеет от такой потери, и Марк немного пожалел об этом. Захлопнув двери, состав издал возмущенный гудок и тронулся с места. Четыре человека с лошадьми остались у рельс. Под их ногами лежала каменистая насыпь, припорошенная снегом. Влево и вправо от нее – бескрайнее белое поле, по которому, оправдывая свое название, выделывала петли речушка. Впереди – рельсовый мост через нее. Позади – далеко, почти у горизонта – лес. Вдоль дороги стояли, как часовые, могучие дубовые столбы.

– Так-с, – сказал Марк и подышал на руки. Было холодно.

– Глядите, чиф, – Рыжий указал на последний столб перед мостом. – Возле того столба пара бандитов сошла с поезда. Привязали камень к веревке, закинули на провода так, чтобы намоталось. Рванули как следует – готово, провод упал. Бандиты были, кстати, не дураки: веревку взяли сухую, на руки перчатки надели – иначе их бы искрой зашибло. Как сделали дело – сели на коней и ускакали по руслу Змейки вон туда, на юг.

– Откуда все это знаешь?

– Про диверсантов сказали свидетели. А веревку с камнем сам видел – вон там лежала. Мы, как в Оруэлле закончили, так и приехали сюда. Целый день тряслись в седлах…

– Почему не в вагоне?

– Так поезда-то не ходили. Искра подается оттуда, из-за речушки. Как провода оборвались, так все поезда по нашу сторону Змейки и замерли.

– А на том берегу ходили?

– Ага.

– Угу… Кто свидетели?

– Мужики из во-он того хутора. И еще – гвардейцы лейтенанта Мейса. Они ведь кинулись в погоню, когда опомнились. Уже подъезжали к мосту – полмили осталось! Сами видели издали, как эти гады возились у столба. Но тут хлоп – искра пропала, поезд встал. Можно представить, как гвардейцы бесились!

О, нет. На самом-то деле, представить сложно. В руки молодому лейтенантику попало – страшно сказать! – целое достояние Династии Янмэй. Он его успешно потерял. Прямо из рук вырвали, из-под носа увели! Да еще солдат поубивали! Парень в ярости и праведном гневе. Сгребает остатки роты, кидает в вагоны, машинисту кинжал под нос: «Жми галопом! Дух выбей из тягача – но догони!» Машинист жмет, как может; гвардейцы скрипят зубами, точат клинки, заряжают очи; тягач искрит, гремит, скрежещет. Вот уже на горизонте показался поезд воров… Или не показался? Пожалуй, нет. В деле сказано: у бандитов было больше часа форы. Это пятнадцать миль, если на полном ходу… Значит, не видят гвардейцы врага, но точно знают, что он – впереди. Улепетывает, сверкая пятками, а они сворой псов мчат по следу. И тут – хлоп, как выразился Рыжий. На самом-то деле, не хлоп, а – трах-тарарах, тьма сожри твою Праматерь, сучий потрох! Выскочили, огляделись – вон, в какой-то полумиле впереди две фигуры у столба. Что делают? Это они, сучьи дети, сорвали провода! Взять, схватить!.. Но где там… Гвардейцы-то не везли с собой коней. А вот у диверсантов лошади нашлись: бандиты прыгнули в седла, слетели с насыпи – только их и видели. Ускакали вдоль по руслу реки, потерялись в тумане. Следов не осталось – Змейка тогда еще не замерзла…

– Бедняга лейтенант… – вздохнул Марк. – Вроде и невиновен, а все равно в пору повеситься…

– Ага, чиф.

Марк огляделся еще раз. Влево – поле. Далеко-далеко какие-то холмы. Вправо – тоже поле. Этак за милю – хуторок. Впереди речушка, позади – лес у горизонта…

– Хм… – буркнул Ворон невесело. – Скажи-ка, Дед, нет ли у тебя истории, как думали сначала одно, а оказалось другое?

Седой с готовностью отозвался:

– Как нарочно вспомнилась. В Южном Пути все знают, что пятнистые коровы дают хороший удой. А один крестьянин имел в хозяйстве черную корову. И вот он решил…

– Погоди-ка. Холодно стоять. Давайте двигать, по дороге доскажешь.

– Куда двигать? Вниз по Змейке, следом за диверсантами?

– Ты ж говоришь, следов не осталось.

– Ага, чиф.

– Так зачем нам туда?.. Нет, пойдем-ка мы лучше…

Марк покрутил головой, остановил взгляд на деревьях далеко позади.

– …вон к тому лесу.

– Это ж в сторону Оруэлла. Мы оттуда приехали!

– Ну да.

Они сели в седла и тронули коней. Дед рассказал историю о крашеной корове. Мужик намалевал на ней белые пятна, но скотина доилась все так же плохо. Мужик подвел ее к воде и показал отражение: мол, имей совесть, ты же теперь буренка! Корова углядела пятна на своих боках – и вовсе лишилась молока. Почему? Кто знает…

До леса было еще далеченько, так что поболтали о том – о сем. Рыжий поделился столичными новостями, порассказал о сослуживцах из протекции. Рыжий не дурак: давно понял, кто послал Деда, потому избегал политических тем, а если случалось помянуть Ориджина, то говорил со всем уважением «его светлость».

Дед разразился еще парочкой притч, Внучок старательно намотал на ус.

– Ты его вроде как учишь? – спросил Марк.

– Это он вроде как учится. А я так, просто… – ответил Дед.

– И чему он у тебя учится?

– Чему сможет.

– В каком деле ты – мастер?

– Что, по-твоему, значит это слово?

– Ну, что ты умеешь достаточно хорошо, чтобы получать за это деньги?

Дед ответил вполне ожидаемо:

– Присматривать за людьми. Учить детей грамоте. Путешествовать. Рассказывать истории. И еще всякие мелочи…

Под вечер на опушке нашли хижину лесника. Поскольку уже темнело, решили тут заночевать. Хижина оказалась пустой, холодной и мрачной. Уже больше месяца здесь никто не жил. Затопили печку, но изба прогрелась лишь к утру, когда Марк уже устал стучать зубами от холода. Зато в погребе, к общей радости, нашлось немало съестного. Странный был лесник: сам уехал, а харчи оставил.