— Знаю, — процедил Нави.

— Нанесите удар по шаванам. Поднимите горящий вагон…

— Вагоны сцеплены между собой. Весь поезд не подниму.

— Схватите перстоносцев и ударьте о землю.

— Тогда я отпущу корабль. Мы упадем.

Судно вновь качнуло, Мира глянула за борт. Рыцари скакали навстречу пламени, неумолимо замедляя ход. Адриановы лучники пытались помочь, но враг бросил на них несколько отрядов. За считанные минуты орда покончит с конницей и луками.

— Нави, сколько секунд мы будем падать?

Он моргнул, за мгновение ока произвел расчет:

— Тринадцать и шесть десятых.

— Сколько нужно, чтобы убить перстоносцев?

— Около девяти секунд.

— За четыре успеете остановить падение?

— С вероятностью восемьдесят пять процентов.

— Действуйте!

Нави сжал руку в кулак. Судно содрогнулось, задрало бушприт к небу — и рухнуло вниз.

— Девять, — сказала Мира.

Она ждала, что теперь ноги твердо встанут на палубу. Но напротив, тело стало еще легче и поплыло, как листок на ветру.

— Восемь.

Инжи держал юношу так, чтобы тот смотрел за борт. Нави щупал орду лучами пальцев.

— Семь! Шесть!

Корабль падал все быстрее. Корма перевесила и отклонилась к низу. Паруса бешено бились на ветру, скрипели и стонали снасти.

— Быстрей же, сударь!

Кажется, ухватил. Фигурка всадника поднялась над землей, за нею вторая. Судно летело к земле, Мира задыхалась от ветра. Люди, бочки, якоря — все парило над палубой.

— Четыре, три… давайте же!

С диким треском лопнула снасть. Парус повис набекрень, забил оторванным углом. Корабль крутанулся, будто флюгер.

— Тьмааа!.. — заорал Нави.

Дико взмахнул рукой, но успел зацепить еще двоих — и бросил всю четверку в воздух! Шаваны взлетели к небу, беспомощно кувыркаясь. На миг поравнялись с падающим кораблем. Мира увидела лица с гримасами страха, блестящие Персты на руках…

— Один. Ноль!

Нави бросил шаванов и ткнулся лучами в землю. Паденье продолжалось. Вдох, еще один. Уже так низко, что дым режет глаза. Видны ремни на всадниках и оперенья в колчанах…

— Нааавиии!..

Желудок будто переместился в горло. Голова закружилась, в глазах поплыло. Что-то грохнулось, что-то затрещало, бочки запрыгали по палубе, словно мячи. Мира повисла на ком-то, опять невесомая — но теперь с крохою тяжести.

Корабль вертелся и качался, будто в водовороте. Но замедлялся, успокаивал вращение — и плыл вверх. Под кормой корабля четверка перстоносцев грянулась на землю.

Мира выдохнула:

— Уффф…

Тогда мимо пролетел огненный шар.

— Персты Вильгельма! Стреляй в ответ!

Кто имел арбалеты, ринулся к фальшборту.

— Не попадете, траектория стрел исказится. — процедил Нави. — Просто кидайте бочки!

Матросы метнули за борт несколько бочек, и те, почти лишенные тяжести, вальяжно поплыли вниз.

Нави скрипнул зубами и судорожно изогнул ладонь. Держа корабль тремя пальцами, двумя другими щелкнул по бочкам. Они умчались к земле со скоростью стрел, лопнули под копытами. Целый отряд шаванов смешался.

Теперь уже несколько перстоносцев открыли огонь по кораблю. Вспышки мелькали тут и там. Нави крикнул: «Держись!» — и покачал ладонью. Судно заплясало, как пьянчуга на сельской свадьбе. Мира повисла в руках Шаттэрхенда, впившись глазами в поле битвы. Кажется, половина орды забыла, что участвует в бою. Прямо посреди атаки всадники тянули поводья, останавливали коней, поднимали к небу безумные лица. Кто-то стрелял, кто-то грозил ей кулаком, кто-то с воплями проклятий скакал прочь. Рыцари Адриана врубились во фронт врага — но никто, кроме первых рядов, этого не заметил.

Меж тем, становилось жарко. Нави смог увернуться от двух залпов, но третий полоснул по судну. Вспыхнули два паруса, огонь побежал по борту.

— Гаси пожар!..

Это было невозможно: вода отказывалась течь! Она повисала в воздухе и разлеталась по ветру, словно мыльные пузыри.

— Вода лишена веса, олухи. Так не потушишь… — шипел Нави.

Небо залило молоком, и обстрел прекратился: судно вошло в облака. Но пожар полыхал, набирая силу.

— Держитесь, я попробую сбить огонь.

— Как?

— Падением!

Он сжал ладонь в кулак, и корабль снова ринулся к земле. Пылающий парус сорвался с мачты, пропал в облаках. С наружной стороны борта бушевал огонь, языки рыскали над палубой, как щупальца чудовища. Дым завивался кольцами вокруг вертящегося судна.

— Не хватает, нужно иначе…

Нави что-то сделал рукою — и корабль лег на борт. Теперь огонь вырывался из-под низу, будто судно лежало на жаровне. Палуба встала вертикально, как стена, люди парили рядом с нею. Миру понесло в сторону, прочь от корабля. Она завизжала, вцепившись в веревку. Шаттэрхенд поймал ее за ногу, притянул к себе. Внизу или вверху, уже не разберешь, металось по ветру пламя. И задыхалось, чернело, превращаясь в дым…

Желудок сделал кувырок, поменявшись местами с сердцем, когда корабль прекратил падение. Отовсюду чадили струйки дыма, едко пахло гарью, фок-мачта и борт покрылись углем. Но судно, расположившись мачтами к небу, постепенно углублялось в облака.

— Капитан Шаттэрхенд, тело владычицы — священно. Это я о вашей руке на моем бедре.

— Виноват, ваше величество. Так я снова повышен?

— Как только уберете руку.

Она подошла к Нави. Какое счастье — обычная янмэйская невесомость, когда ничто не крутится, низ остается внизу, а верх — вверху! Мира почти не замечала неудобства.

— Сударь, вы чуть нас не разбили. О чем задумались над самой землей?

— Простите, ваше величество, я не предвидел вращения. Пришлось вычислить момент инерции, чтобы учесть и скомпенсировать центробежную силу.

— Всего-то?! И это заняло целых две секунды?!

Он повесил нос.

— У корабля неправильная форма. Надо интегрировать по объему, с учетом переменной плотности…

Судя по виноватому виду, Нави не уловил сарказма. Мира погладила его по плечу.

— Прекрасная работа, сударь. Никто не справился бы лучше. Я — ваша должница.

Начало сентября 1775 г. от Сошествия

Фаунтерра

Блестящие полки Адриана Ингрид Элизабет входили в Фаунтерру — вторично за месяц. В первый раз их ослепительный марш был приурочен к свадьбе, и Адриан, как подобает высокородному жениху, приехал последним. Но теперь он двигался во главе войска на белоснежном коне, одетый в лазурь и багрянец, под славным знаменем империи Полари. Его окружала отборная гвардия при искровых клинках, а следом звенела рыцарская кавалерия. Кони скалились белыми зубами, могучие ноги высекали подковами искры. Рыцарские копья царапали небо остриями, и от каждого древка развевался по ветру гербовый вымпел. Доспехи сияли, как зеркала, пламенели плащи, красовались плюмажи на шлемах. Офицеры так надменно задирали носы, что, кажется, не видели дороги. Рядовые всадники выпячивали челюсти, держа на лицах торжественную маску, но порой позволяли себе взгляд на горожен, или даже взмах руки. В эти моменты толпа зевак взрывалась восторгом.

— Победители орды! Слава нашим защитниками! Ура-ааа!..

Под ноги коней летели цветы и перья, женщины размахивали шляпками. В каждом окне стояли иконы или праздничные фонари. Над улицами, будто в день Сошествия, тянулись гирлянды. Рыцарские копья цепляли их и волокли за собой… Город праздновал триумф.

— Слава Янмэй! Слава Адриану!..

Правда, тут и там злые языки шептали всякую мерзость. Дескать, вовсе не Адриан, а Несущая Мир заложила основы победы. Это она мобилизовала войска, она же придумала способ разделить орду на части, даже рискнула и лично послужила приманкой. А Адриан вовсе сражаться не хотел, да и вообще, он всего лишь бургомистр, а владычица — Минерва.

— Взгляните на него, — ворчали циники-острословы, — где Вечный Эфес, где диадема Солнца? На боку обычная шпажонка, вместо гвардии какие-то шаваны. Разве это император?..