— Итак, сир Джоакин?.. — спросил граф, обернувшись к воину.

Путевец поискал подходящие слова, но умных не нашел. Сбили его с мысли: сначала красавица-вдова, потом крохобор Перкинс… Джоакин решил вывалить, как есть.

— Милорд, я поступил плохо. Я пытал Аланис, угрожал срезать кожу, воткнул нож ей в лицо. Чувствую себя зверем. Милорд, накажите меня! Иначе не смогу вам служить.

Брови графа удивленно взлетели:

— Отчего не сможешь?

— Вина сводит меня с ума. Вы боретесь за святое дело, а я — грешник. Недостоин быть под вашим флагом.

Граф огладил подбородок, задумчиво прошелся по комнате.

— Непростой вопрос ты ставишь. Помнится, Аланис убила меня. И не меня одного, а еще и великого приарха. Я назначил суровую кару. По моему приказу ее подвергли ряду… хм… неприятных процедур. А теперь ты говоришь мне, что мучить Аланис — это грех. Выходит, я тоже, как ты выразился, грешник?

Джоакин мотнул головой:

— Никак нет, милорд! Вы — правитель здешних земель, стало быть, верховный судья. За вами полное право казнить и миловать. Ваше решение — все равно, что слово Праотца! Но я — обычный солдат — не имел права терзать ее. Такие, как я, заслуживают наказания.

— Такие, как ты — это значит, храбрые и верные бойцы, готовые на все ради сеньора? Мне думалось, такой солдат — подарок командиру.

— Не переубеждайте меня! — по-мальчишески выпалил Джо. — Я виноват. Накажите — или прогоните из войска!

Шейланд почесал бровь.

— Ладно, если настаиваешь… Выпрыгни в окно.

Джоакин вздрогнул.

— Милорд, четвертый этаж! Вероятно, я разобьюсь насмерть!

— Полагаю, так и будет.

— Считаете, я заслуживаю казни?

— Парень, это ты так считаешь. Ты же решил вместо меня. Сказал: требую наказания, и все. Раз требуешь — открой окно и прыгни.

Джоакин поглядел в стекло. Было высоко. Даже гребни защитных стен — ниже подоконника.

— Милорд…

— Не мямли! Я приказываю: подойди к окну, подними стекло.

Джо сделал. Фрамуга издала замогильный скрип, в комнату ворвался сырой ветер.

— Встань на подоконник.

— Но милорд…

— Встань, тьма тебя сожри!

Джоакин поднялся туда. В голове лупилось: так нечестно! Наказание — да, но не смерть же! Аланис утром еще была жива. Поди, до сих пор дышит, а я должен разбиться!

Граф отчеканил:

— Теперь прими решение: в какую сторону прыгать? Если наружу — получишь искупление, как мечтал, и, скорей всего, сдохнешь. А если внутрь — закроешь пасть на замок и будешь слушать, что говорит сюзерен!

Джоакин почти не колебался. Нельзя умереть раньше агатовской твари, это слишком несправедливо! Он спрыгнул на пол и вытянулся в струнку:

— Жду приказов, милорд.

— Благодарю, что соизволил выслушать. Коль скоро я здесь верховный судья, вот мое суждение. Хороший солдат — клинок господина. Ты видел, чтобы меч испытывал муки совести?

— Нет, милорд.

— Слыхал, как боевой топор хнычет: «Я виноват, накажите меня»?

— Нет, милорд.

— Оружию не положена ни совесть, ни вина. Оружие не размышляет о морали. Оно только исполняет волю лорда.

— Так точно, милорд.

— Если меч был выкован из плохой стали и сломался в бою — вот единственная его вина. Но ты прочен и остер, и разишь наповал. Желаешь моего приговора? Он выписан. Возьми.

Джо подошел на деревянных ногах, взял из рук графа свиток, сломал печать.

В глазах поплыло, когда увидел герб: сердце, пронзенное мечом. Герб, который он сам себе придумал! Ниже, не позволяя ошибиться, стояло имя: Джоакин Ив Ханна с Печального Холма. Еще ниже: вверяется ленное владение… присваивается рыцарский титул… за самоотверженную службу, достойную высших похвал…

— Милорд… — пролепетал Джо, — вы правда думаете… ну… я достоин?

— Ты готов бить моих врагов?

— Да, милорд!

— Пойдешь со мной в Первую Зиму?

— Да, милорд!

— В столицу? На край земли?

— Так точно, милорд!

— Тогда принеси присягу, доблестный сир Джоакин!

Он прошептал, почти как леди Лаура:

— Милорд, позвольте вас обнять…

Сентябр ь 1775 г. от Сошествия

Графство Мельницы

Сооружение напоминало скалу, вырванную из Кристальных гор и брошенную посреди степи. Могучая угловатая башня имела больше сотни футов высоты. С трех сторон ее подпирали контрфорсы — крутые и обветренные, словно утесы над морем. Башня опиралась на фундамент таких размеров, что внутрь него поместилась бы деревня. Фундамент, в свою очередь, стоял на вершине холма. По склонам его сбегали вниз дороги, вымощенные тем же камнем, из какого сложена башня, потому холм тоже казался частью исполинского здания. Размерами и величием строение годилось на герцогский замок или искровый цех. Впрочем, одна деталь выдавала истинное назначение постройки. Шесть лопастей — каждая длиною с мачту галеона — совершали вращательное движение. Океанский бриз отдавал им столько своей силы, что терял скорость и оседал прохладным туманом. Тени от лопастей пробегали по земле лоскутами тьмы и сменялись сполохами света — будто сутки здесь длятся всего несколько вдохов.

Здание было мельницей.

— Ради Праматерей, ну и громадина! — выронил Гордон Сью.

— Это Дженна, вторая среди Мать-мельниц, — сказал Шрам, который бывал здесь раньше. — Арина еще крупнее, но не работает. А Милана на десять футов ниже.

Леди Нексия ахнула от восторга, провожая глазами величественный взмах лопастей.

— Хотите нарисовать ее?

— Хочу подняться наверх! Смотрите: там есть площадка!

Действительно, голову Дженны венчала корона из каменных зубцов, между которых поблескивали искорки — шлемы дозорных.

— Она охраняется, — отметил Фитцджеральд. — Держу пари: в фундамент встроены арсенал и казарма.

Шрам подтвердил:

— Дженна служит пограничным дозором графства. Но если хочешь подняться — плати глорию и входи. Солдаты только рады: прибыль от зевак удваивает их жалование.

А Эрвин добавил:

— Полагаю, даже платить не придется. Пару лет назад герцог Десмонд помог графству Мельницы в войне против Рантигара. Мы очутились в той части Степи, где кайров любят и ценят.

Нексия покачала головой:

— Простите, добрый воин, как нам поможет слава лорда Десмонда? Среди нас нет ни его родичей, ни вассалов…

Она невзначай коснулась плаща на плечах Эрвина — самого обычного, без единого знака отличия. Герцог нахмурился, когда вспомнил.

Эту идею подала Нексия: в землях Мельниц соблюдать маскировку. Пауль знает, что герцог Ориджин выжил, но не может знать — где он. Слежки за отрядом не было, шаваны крепко усвоили урок. С точки зрения логики, Пауль должен ждать Эрвина на Дымной Дали или в Альмере, или в Шейланде, но никак не на западном побережье. Тогда зачем выдавать истинный состав отряда? Леди Нексия Флейм едет в Фейрис в качестве посла герцогства Надежда, а северяне — просто ее эскорт. Пускай они будут не кайрами Ориджина, а вассалами Снежного Графа. Когда старший Лиллидей был убит, они примкнули к войску Надежды и нанялись сопроводить леди Нексию на запад.

Согласно легенде, Эрвин спрятал герцогский вымпел и переоделся в форму рядового бойца. Лейтенант Фитцджеральд условно принял его в свою роту. А кайр Джемис в одежде с гербами Лиллидеев стал командиром всего отряда и, как таковой, ехал во главе колонны.

— Ах, да, — согласился Эрвин. — Я так предан делу Ориджинов, что порой представляю себя одним из них.

— Не забывайтесь, кайр. Для вашего возраста у вас слишком смелые мечты.

— Дерзость украшает воина. Миледи, я хочу сопроводить вас на вершину мельницы.

— Благодарю за честь, но первенство принадлежит командиру отряда.

Джемис приосанился:

— С радостью составлю вам компанию. Прошу!

Он махнул нагайкой в сторону Дженны и хлестнул коня. Нексия пустила вскачь свою лошадь. Красавица и рыцарь, игреневая кобыла и гнедой конь помчали бок о бок, а рядом серой тенью понесся пес.