Дед умолк. Граф еще с минуту ожидал продолжения, но северянин хранил полную безмятежность. Граф не выдержал:

– И что сие значит?

Ответил Марк:

– Простите, ваша милость, но Дед никогда не поясняет смысла. Ничего с ним не поделаешь – таков уж есть. Как ни крути, придется нам с вами напрячься и разгадать самим.

Заметив недовольную мину на графском лице, Марк поспешил добавить:

– Я думаю, тут смысл вот какой. Не надо ждать от герцога писем, пока он спит. А уж тем более не стоит учить его грамоте. Проснется – сам напишет кому надо.

– Хм… – Эрроубэк пригладил усы. – Что ж, приношу извинения за свою несдержанность. Передайте герцогу Ориджину, что я никоим образом не пытался его поторопить.

– Он будет рад это слышать, – заверил Марк. – А сейчас будьте так добры, окажите небольшую помощь людям его светлости.

– Все, что будет в моих силах.

– Позвольте просмотреть книги налогового учета по вашему графству. Не сочтите, что мы пытаемся заглянуть в ваш карман – вовсе не суммы интересуют нас, а убыль налогоплательщиков. Волею герцога мы идем по следу одной банды, следом же являются мертвецы.

– Что за банда действует в моих землях? – насторожился граф.

Рассказывать о похитителях Перстов вовсе не хотелось. Марк использовал то, что так удачно выведал в гостинице:

– Банда из десяти человек, что грабит банки, убивая всех подряд.

– А, безумные западники… Слыхал о них. Но, во-первых, они грабят только банки Шейланда, не альмерские. А во-вторых, орудуют в графстве Дэйнайт, не в моем.

– Есть основания считать, что начинали они в землях вашей милости еще в декабре. Но тогда больше осторожничали и остались незамечены.

– Возможно… Но отчего они интересуют лорда-канцлера? Простые дезертиры из орды Степного Огня.

– Ходят слухи, что деньги – не главное для этих грабителей. Они приносят людей в жертву Темному Идо, а тот взамен снабжает их колдовской силой.

– Пф!.. Крестьянские глупости!

– Кхм-кхм, – откашлялся Дед. – Позвольте, милорд, поведать историю. Жил-был один богач, что вечно смеялся над крестьянами. Как увидит пахаря за плугом, так и хохочет, а глянет на доярку с коровой – прямо живот надрывает. Но вот однажды…

Граф махнул рукой:

– Довольно, кайр! Я вас понял: теперь такое время, что ночные кошмары становятся явью, а крестьянские сказки – суровым фактом. Хорошо, я помогу. Записи какого периода вас интересуют?

– Середина и конец декабря, милорд.

– Сир Беллем, будьте добры…

Рыцарь отправился за учетными книгами. Граф в ожидании пил вино, а Марк смотрел на реку. Солнце клонилось к закату, и разрушенный мост казался черным костяком на фоне розового неба. Скелет моста над могилой людей…

Вряд ли вопрос касался дела, но Марк не мог не спросить:

– Скажите, милорд, как это случилось?

– Ужасно, – сразу ответил граф. – Чудовищная трагедия. Спору нет, деяния Адриана были сомнительны с точки зрения морали. Однако такая гибель…

Он вздохнул, горестно прижав ладони к груди.

– То было на рассвете. Я еще спал, когда случилось худшее. Узнал лишь позже. Мост… Горько, что нынешние архитекторы так уступают мастерству Праматерей! Мост не выдержал морозов. Вода, просочившись в стыки, замерзла и нарушила прочность полотна. Оно не выдержало массы поезда и проломилось… Бедные крестьяне, что рыбачили по берегам Бэка, увидели этот кошмар. Императорский состав рухнул на отмель и обратился в груду смятых обломков. Угли высыпались из печей, которыми отапливались вагоны. Вспыхнул пожар и мигом охватил все, что осталось от поезда. Но владыка Адриан был еще жив!.. Рыбаки видели, как он выбрался на крышу вагона, объятого пламенем, и собрался прыгнуть в реку. Адриан был очень крепок телом, он пережил бы прыжок. Но проклятый шут Менсон подкрался сзади и всадил кинжал в спину владыки. За все добро, что даровал ему Адриан, отплатил черною изменой!..

Граф Эрроубэк уронил голову на руки. Все застыли в тягостном молчании.

Его прервал лишь сир Беллем, вернувшийся с книгами учета.

– Прошу, сударь.

Марк пролистал их, нашел нужную неделю, довольно быстро разыскал и запись о снятии с учета. Одну, малоприметную, очень знакомую по смыслу: трактир «Джек Баклер» уничтожен пожаром, хозяин погиб. Расположен в трех милях к западу от деревни Дорожный Столб.

– Благодарю вас, милорд, – Марк с поклоном вернул книгу.

Граф Эрроубэк предложил гостям ночлег в замке, Ворон отказался. Не по душе ему был ни замок, ни хозяин, но такую причину, конечно, вслух не назовешь.

– Мы не станем злоупотреблять гостеприимством милорда. Замок и без нас переполнен людьми…

Марк выдержал паузу. Граф оставил без комментариев его замечание. Ворон окончил:

– Так что лучше мы заночуем в ближайшем городе.

– Я пошлю отряд, чтобы сопроводить вас туда в полной безопасности. Как вы сами заметили, дороги кишат бандитами.

– Ваша милость, мы хотели бы сперва осмотреть мост. Не прикажете ли отряду проводить нас к нему?

– Мост?.. – удивился Эрроубэк. – Вы имеете в виду, разрушенный?

– Да, милорд.

– Не вижу причин его осматривать. Он не представляет никакого интереса.

– Но позвольте: это место гибели владыки Адриана! Часто ли вам доводилось бывать там, где был убит император? Мне – ни разу.

Граф неприязненно поджал губы.

– Подобное любопытство не делает вам чести, сударь. Какая бы вина ни лежала на Адриане, так или иначе, он был великим человеком. Имейте уважение!

– Милорд, я ни в коем случае…

– К тому же, мост поврежден и опасен для жизни, – отрезал граф. – Если сорветесь в реку, ваша гибель окажется на моей совести, а это недопустимо. Отряд доставит вас в город. Счастливого пути, судари.

Они выехали на западный берег Бэка, сопровождаемые дюжиной конников. Здесь их ждало еще одно свидетельство того, сколь чужда беспеченость графу Эрроубэку: целый батальон занимал укрепленные позиции вдоль западной стены замка. И с Перстами Вильгельма, и, тем более, без них прорваться в графскую цитадель было бы весьма непросто.

Еще несколько миль попадались на глаза конные разъезды с двумя стрелами на гербах. Лишь когда замок вовсе исчез из виду, графское воинство пошло на убыль. Доведя путников до ворот города Бельвилля, эскорт убрался восвояси. Тогда Ворон спросил:

– Дед, ты умный мужик… Как думаешь: граф причастен?

Дед приложил ко рту дудку и издал длинный уверенный посвист: «И-иииууу».

– Мне тоже так показалось. По-твоему, он украл Предметы?

Свист пошел волнами, на манер песни кукушки: «Ффи-фуу. Ффи-фуу».

– И я думаю, не он. Мы еще проверим трактир «Джек Баклер», но похоже, там поработала наша банда. То бишь, в графском замке она не осталась, а двинула дальше на запад.

«Уууу», – продудел Дед.

– И солдат граф созвал слишком много. Они привлекают лишнее внимание, а от северян все равно не спасут. Если бы граф украл Предметы, лучшей защитой была бы скрытность, а не мечи.

«Уууу», – согласно выдул Дед.

– Но совесть у Эрроубэка все ж нечиста. Сильно виляет хвостом перед герцогом. В чем-то граф замешан, а герцог это знает. Согласен, Дед?

«Уль-лю-лю лю-лю!»

Дед выдал трель и отнял чимбук от губ.

– Внучок, найди-ка нам гостиницу. Больно спать охота.

Шаг третий: изыскать стартовые средства

Даме на портрете исполнилось около сорока лет. Раскосые глаза и лукавые ямочки на щеках выдавали янмэйскую породу, но, в отличие от Милосердной Праматери и Минервы Стагфорт, дама была высока. Белое атласное платье идеально ложилось на ее стройную фигуру. Ткань усыпали золотые узоры – не сурово геральдические, как принято среди вельмож, а жизнерадостно природные, будто на алтаре какого-нибудь степного капища. По краю декольте переплетались стеблями цветы, на рукавах пели пташки, по подолу скакали крохотные кони. Диадема, украшавшая голову дамы, представляла собою филигранное плетение золотой проволоки и напоминала не то колосья пшеницы, тянущиеся к солнцу, не то огоньки над свечами. Наряд женщины, как и цветущий сад, изображенный на фоне, дышал буйной, радостной весною.