Лед, Флеминг и Хорис переглянулись. Кто-то из них теперь стал командиром… Вот только — кто? Да и какая разница, если все пропало?.. Оглушенные катастрофой, люди не могли пошевелиться. Смотрели, как Аланис шагает к порталу. На ходу она поправила перстень на пальце, отбросила волосы за плечо. Подошла к двери и сказала часовым:

— Если не возражаете, я удалюсь.

В этот миг Предметы на трупе графа испустили свечение. Подернулись рябью и начали плавиться, теряя форму. Превратились в текучую ртуть, обволокли собой мертвое тело. Повеяло морозом, будто зимний ветер ворвался в храм.

— Вит?.. — с дикою надеждой выдохнул Мартин.

Труп замерцал, стал расплывчатым, будто туман, затем прозрачным, как вода.

И исчез.

Воздух схлопнулся там, где только что находилось тело. На полу осталось пятно мерзкой жижи и ворох одежды.

— Проклятая тьма… — процедил Пауль.

Вдох спустя Виттор возник в двух шагах от того места.

Ртуть отхлынула с его головы, открыв лицо: свежее, без следов червей и крови, без единой болезненной морщинки.

— Я жив?.. — спросил Виттор. Уставился на собственные руки, грудь и живот, покрытые текучим металлом. — Я — воскрес?..

— Ну… вроде… — Мартин протер кулаками глаза. — Да, брат, ты воскрес!

— Я живой! — закричал Виттор. — Живоооой!

Он исчез. Появился у алтаря.

— Я воскрес! Я прошел испытание!

Исчез. Хлопнул воздух, заполнив пустоту. Появился.

— Я вернулся со Звезды!

Исчез. Возник, сверкая ртутью:

— Я бессмертен! Я избран богами!

Хорис первым упал на колени, за ним — Хаш Эйлиш и Лахт Мис. За ними — Флеминг и его аббат.

— Не нужно, друзья мои! Встаньте! — рассмеялся граф. — Я воскрес из мертвых, но остался вашим другом!

Он вновь исчез и появился в портале, на пути Аланис. Она вскрикнула, налетев на ртутную фигуру. Обмякла, потеряла твердость, будто расплавленная свеча. Граф толкнул ее в руки часовых:

— Помогите миледи сесть. Лекарь, займитесь ею. Наша красавица не должна истечь кровью раньше времени.

Он снова исчез — и возник прямо на алтаре.

— Будьте свидетелями, друзья мои: испытание пройдено! Святой приарх погиб — мир его душе, наша печаль безмерна. Но я повидал Ульяну и вернулся со Звезды. Я избран богами!

— Слава Избранному, ну! — крикнул лорд Мартин.

— Слава Избранному! — подхватила Хаш Эйлиш.

— Избранник богов! Вечная слава! Ура!..

Крики восторга взлетели под своды, отразились на хорах, выплеснулись из храма на улицу. Весь Уэймарский замок славил графа, избранного богами.

Конец июля — начало августа 1775 г. от Сошествия

Фаунтерра

Минерва сильно изменилась за последние полгода. Лицо стало взрослее, жестче, злее. Выпятился подбородок, резче прорисовались скулы, острым сделался взгляд. Янмэйские черты теперь бросаются в глаза, никто уже не спутает ее с дочкой Нортвудов. Императорская диадема больше не кажется чужой на челе. Напротив — будто для нее и сделана.

Минерва переводит взгляд от зеркала к портрету. На картине — женщина. Маленькие свиные глазки теряются на рыхлом лице. Вздернутый нос светит пятаком. Свисают два подбородка, оттопыривая нижнюю губу. Редкие и сухие, словно пакля, волосы подстрижены челкой, отчего смотрятся еще хуже. Женщина одета дорого: высокий воротник покрыт золотой вязью, массивные серьги блестят изумрудами. Не приходится сомневаться: живописец старался приукрасить. Какова же дама в жизни, без прикрас?..

Минерва чувствует злость. Нет, разочарование. Нет, обиду. Она не знает, что чувствовать. Когда секретарь назвал имя, она даже сразу не поняла:

— Простите, что за леди Магда?..

— Дочь герцога Лабелина. Была при дворе прошлой весной.

Минерва долго перебирала лица в памяти, никак не находя… Потом наткнулась.

— Вот эта?.. Милорд, нет ли здесь ошибки?..

Все верно, как дневники Янмэй. Да, та самая Магда. Старая дева двадцати шести лет, весом с коня, известная хамством и непристойной бранью.

Что я должна думать об этом? — спрашивает себя Минерва. Поочередно примеривается к разным чувствам. Ни одно не подходит. Ревность — исключается совершенно. Нельзя ревновать к подобному существу, это все равно что плюхнуться в лужу. Обида — слишком мягко, здесь более острое чувство. Зависть — но к кому? К Магде? Кем бы ни был ее муж, вспомни, кто она сама. Какая тут зависть!..

Гнев? Да, это ближе. Все кипит внутри, хочется воткнуть нож в картину и искромсать на куски. Крикнуть, чтобы принесли другой портрет, мужской. Его изрезать с двойным удовольствием! Ваше величество… нет уж, теперь — просто милорд. Вы, милорд, бросили в беде и меня, и всю Империю. Полгода пропадали где-то, и вернулись в самый черный день, какой можно представить! Кукловод, Пауль, орда, Персты, Абсолют… И вы пришли мне помочь? Нет уж, держи карман шире. Вы явились потому, что именно сейчас вам будет легче всего отнять мою корону!

Мира снимает диадему, кладет на ладонь. Знаете, милорд, как это виделось в моих мечтах? Очень просто: вы возвращаетесь, предлагаете мне руку и сердце, и я взамен отдаю вам все. Диадему, Вечный Эфес, власть и славу… Я уже отдавала все — без расчета, просто от счастья, что вы живы. «Отрекаюсь в пользу Адриана!» — сказала при всех лордах Полариса. Только вас там не было, и в этом — главная соль. Почему вас не было?

Целый месяц я потеряла впустую, краем души еще надеясь: вы придете. Я не стану бороться, я сама отреклась, престол — ваш по праву. Придите и возьмите — только помогите со всем! Научите, что делать с еретиками, ордою, Ориджином, Палатой. Остановите этот кровавый хаос — и садитесь на трон!

И вы пришли. Только не помочь, а — добить!

Два письма лежат перед нею.

Ее собственный черновик, составленный третьего дня. Руками птичника он был перенесен на ленту, привязан к голубиной лапке и отправлен в Грейс:

«Милорд Адриан, я счастлива, что вы живы. Поларис висит на волоске. Шаваны получили нового вождя и завладели Перстами Вильгельма. Помогите остановить орду. Объединитесь с моими войсками и защитите Земли Короны! С большой надеждою, Минерва».

То была не просьба, а проверка. Прежний Адриан, которого любила Минерва, подумал бы сперва о людях, не о власти. Он отразил бы атаку орды, поскольку это главное, а уж затем спорил бы о короне.

Сегодня пришел ответ, избавляющий от иллюзий:

«Леди Минерва, премного благодарю за бережность, с которой вы хранили мой трон и мою державу. Вас ждет заслуженная награда и достойное место при моем дворе. Не обременяйте себя ордой — это не ваша забота. Скоро приеду в столицу, чтобы принять бремя с ваших плеч. Владыка Адриан».

Речи императрицы ждут офицеры, министры, дворяне. Все собрались в тронном зале, Минерва выходит под их взгляды, занимает престол.

— Как вы знаете, господа, бывший император Адриан Ингрид Элизабет высадился в Южном Пути и с крупною армией движется в направлении Фаунтерры. В последнем письме он заявляет притязания на трон и предлагает мне отдать корону. Что ставит меня перед выбором.

Придворные ловят каждый звук. Минерва ощущает, как от ее слов поворачиваются шестерни истории.

— Я не считаю обоснованными притязания лорда Адриана. Он был низложен единодушным решением Палаты Представителей. Причинами этого, напомню, стало его содействие Кукловоду, тиранический роспуск Палаты и безответственное исчезновение. Я не могу передать корону такому человеку. Мой долг — воспрепятствовать ему.

При этих словах часть придворных начинают аплодировать. Мира замечает среди них Шаттэрхенда, Уитмора, Эмбера, Ворона.

— Однако худшее, что я могу сделать — это начать гражданскую войну. На нас идет опаснейший враг — орда с Перстами Вильгельма. Каждый, кто может держать лук или меч, должен оборонять столицу. Недопустимо и преступно — проливать кровь солдат в усобице между янмэйцами. Я приму меры, чтобы сохранить престол. Но при этом клянусь любой ценою избежать кровопролития. Искровые полки не будут гибнуть в битве друг с другом. Все военные силы будут направлены на защиту от орды.