— Леди Молли, не вы ли потеряли?

— Ой, а что там?

— Да вот, взгляните!

Молли подошла к нему и оказалась в четырех ярдах от мужа. Правда, старуха все еще стояла возле Велентайна… Да и черт с нею! Прожила кучу лет, вырастила сына-идиота — все успела, что полагается.

Комендант заслонил собою Молли и повернулся к лорду Граненых островов:

— Милорд, предлагаю вам и вашим людям сложить оружие.

— Зачем?! Мы хотим служить верою и правдой!

— Графу Флемингу. В том и беда. Именем герцога Ориджина вы арестованы.

Велентайн издал странный звук — не то бульканье, не то кашель. Его люди потянулись к топорам, Комендант охотно выхватил меч:

— Да, черт возьми! За Агату!..

— Не сегодня, — раздался голос герцога.

Изо всех дверей хлынули иксы, черною тучей окружив противника. Бородачи медленно, без лишних движений сложили оружие на палубу. Ориджин подошел к Велентайну:

— Святой граф Флеминг, рыцарь армии богов… Запомню ваши слова.

Велентайн несколько раз хлопнул ртом, будто рыба, и наконец сумел издать звук:

— Но как же… Перст Вильгельма… откуда…

Герцог не снизошел до ответа. Велентайн слепил слова в подобие связной речи:

— Боги дали Избраннику Персты! Он виделся с самой Ульяной! Разве это не доказательство…

— Скоро вы ее встретите. Спросите сами.

Ориджин указал на бородачей:

— Этих запереть в трюме. Допросить, узнать, сколько осталось на судне. Старуху напоить чаем, пока не сдохла от простуды. А этого…

Он замялся с выбором кары для предателя. Фитцджеральд взялся за меч. Хайдер Лид жестом изобразил петлю на шее. Шрам предложил:

— Проведем по доске. Он раза три обделается.

— Нет! Милорд, не нужно, простите нас!

Леди Молли подбежала к герцогу. Он заглянул ей в лицо и нахмурился. Вынул платок, стер пудру с женской щеки: стал виден крупный лиловый синяк.

— Дрянь…

— Милорд, вы не подумайте! Это случайно, я просто споткнулась!

— Дрянь, — повторил герцог. — Когда Велентайн помрет, вы будете хлопать в ладоши. Я прав?

Леди Молли упала ему в ноги:

— Милорд, умоляю, пощадите! Любимого просто обманули. Шейланд и Флеминг прикинулись святыми, а мы верим в богов, вот и вся вина. У нас крепкая вера, это же не преступление!

— Вы просите пощады для мужа?.. Зачем?

— Мы любим друг друга. Судьба свела нас вместе! Пощадите — или убейте двоих сразу!

— Гм… — выронил герцог, порядком озадаченный. — Зачем вы лжете? Скажите честно, и к утру будете вдовой.

Ее глаза наполнились слезами:

— Умоляю, милорд… Я не смогу без него…

— Э… — Ориджин огляделся, будто ища объяснений происходящему. — Хорошо, леди Молли, пойду навстречу. Окажите мне услугу — и муж останется жив.

— Правда?.. Милорд, я согласна, сделаю все, что нужно!

Герцог сказал:

— Я приглашаю в Первую Зиму двух человек. Хочу, чтобы вы передали приглашение.

Октябрь 1775 г. от Сошествия

Первая Зима

Финансовые потоки — удивительное дело. Год назад Мира и слова-то такого не знала, а теперь воочию убеждалась: деньги текут не хуже быстрой реки.

Налоговая реформа вступила в силу. Многочисленные мастерские, цеха и гильдии Земель Короны платили подать в отделениях банков Конто и Фергюсона-Дей. Оттуда средства поступали на счета казначейства, к коим Минерва имела доступ в Первой Зиме. Прямо из-под носа Адриана деньги утекали на Север. Пока Мира владела регалиями и печатями, Адриан не имел ни единого законного способа прервать этот поток. Он не мог даже надавить на банкиров, ведь Конто, Фергюсон и Дей давно покинули столицу. Дворец Пера и Меча остался нищим, а золотая река хлынула в Первую Зиму.

Пока не прибыл Роберт и преданные Мире чиновники, она не могла запустить государственный аппарат. Сейчас она тратила деньги лишь на содержание искрового полка, а остальные накапливала и строила планы. И какие планы — сама Янмэй позавидует!

Мира наизусть помнила главные статьи столичного бюджета. Почти восемь десятых средств съедало содержание армии, двора и чиновничьего аппарата. Лишь двадцать три процента уходили на развитие: науку, образование, строительство путей, больниц, искровых машин… Но в Первой Зиме все будет по-другому! Армия уменьшилась до одного полка, и больше не потребуется, если Ориджины будут союзниками Миры. Двор также сжался, бездельники и праздные идиоты остались в Фаунтерре, за владычицей последовали умные и преданные. А Первая Зима — бедный, неприхотливый город. В сравнении с Фаунтеррой, все здесь в разы дешевле: жилье, наряды, пища, утварь. По расчетам Минервы, расходы на войско и двор уменьшатся втрое. Останется уйма средств, которые можно пустить на развитие!

Первым делом, еще до дня Сошествия, Мира наладит работу казначейства и секретариата. Затем запустит министерство финансов и начнет печатать деньги. Это создаст фундамент, на который опираются дальнейшие планы. Скорейшим темпом проложить линии волны до столиц земель. Начать строительство искровых цехов и рельсовых путей. Призвать на Север ученых, открыть университеты и школы. Способным ученикам предоставить пути для продвижения по службе. Вырастить поколение чиновников, мылящих по-новому.

Перспективы опьяняли и кружили голову. В Землях Короны — сытых, избалованных — любые реформы давались с трудом. Царедворцы привыкли к благоденствию и ничего не хотели менять. Но на Севере-то можно начать с нуля! Учесть недостатки Фаунтерры и заново построить аппарат, избавленный от них!

Мира понимала: это задача не на год и даже не на пять, — но результат окупит любые затраты сил. Создать в Ориджине прекрасную, современную государственную машину, основанную на талантах, науке, искровой технике. Затем вернуться в Фаунтерру и повторить то же самое. В Поларисе будет две столицы: Фаунтерра и Первая Зима. Два центра образования, два фонаря прогресса, свет которых достанет до всех уголков империи. Вот достойный план на жизнь. На всю жизнь — ни много, ни мало.

Разумеется, он станет возможен лишь при одном условии: если одолеть Кукловода. Натаниэль, генерал Дейви, капитан Шаттэрхенд, кастелян Хайрок — все были полны пессимизма. Могущество Кукловода росло день ото дня, а батальоны Десмонда без конца отступали. Но Мира, вопреки всему, верила в успех. Она придумала великолепный план на мирное время. Дело за малым: нужно лишь выиграть войну.

Обычный день владычицы в Первой Зиме выглядел так.

Ее величество пробуждалась в гостевой спальне герцогского замка. Комната была узкой и высокой, словно колодец. Каменные стены имели три фута толщины, а окна всегда занавешены — мера безопасности против Абсолюта. Даже самым жарким днем здесь царил полумрак. Искровой лампы не имелось, подсвечник был стилизован под железную ладонь с рукоятью меча. Одну стену украшал старинный гобелен с отарой овец, другую — гравюра привидения верхом на мертвом коне. Мира спала здесь, как убитая. За ночь не размыкала глаз.

Утро начиналось с чашки отвратного северного кофе. Мира боялась вообразить, из чего его варят; точно не из кофейных зерен. Со вкусом напитка гармонировала утренняя сводка новостей. Кукловод распространялся по Нортвуду, как болезнь по телу.

Вместо разминки Мира шла с кастеляном на тропу созерцания. Ориджинская традиция: ежедневно совершать пешую прогулку, чтобы очистить душу и упорядочить мысли. У каждого уважающего себя северянина — собственный маршрут. Тропа кастеляна удачно проходила по долине, позволяя Мире осмотреть свои успехи и обдумать планы.

После завтрака она приступала к делу. В обществе Натаниэля, Шаттэрхенда и Парочки поднималась в горы и бралась за работу. Ей не требовались помощники, только Перчатка Янмэй. Мужчины выполняли иные функции. Капитан защищал императрицу и тешил ее самолюбие восторженными взглядами. Инжи следил, чтобы капитан держался в рамках этикета, а еще готовил «деточке» походный обед. Натаниэль служил перевозчиком: все садились в шлюпку, он поднимал ее на вершину, а после обеда спускал обратно. Иного толку от него не было. Бог не желал помогать Минерве (хотя мог бы), и всем видом выражал снисхождение: чем бы дитя ни тешилось… Также он донимал всех троих просьбами: