— Лорд Десмонд Герда Ленор, твоя воля исполнена.

Свист плети вонзился в уши. Череп отца хрустнул, как яйцо. Тело рухнуло на половицы.

Нексия закричала от ужаса, у сестры слезы брызнули из глаз.

— Рихард, Рихард, что же ты…

Нет, то был не Рихард, а Лед. Вот правильное имя.

Лед проводил отца минутой молчания. Затем сказал:

— Теперь даю выбор Нексии Флейм.

Она обомлела, а Эрвин отбросил одеяло и встал на пол босыми ступнями. Слабость сказалась немедленно: кровь отлила от мозга, голова закружилась, он еле удержался на ногах. Однако произнес почти твердо:

— Нет, теперь я.

Мысли Льда читались на лице. Неженка хочет выжить. Неженка укажет на Нексию и останется вдвоем с сестрой. Иона, эта влюбленная тварь, не сможет пристрелить его. Она убьет себя, и Неженка выйдет живым — досада. Но насколько заманчиво его унижение! Неженка отдаст девушку на убой. Не просто девушку, а свою же альтессу!

Лед хищно улыбнулся:

— Хорошо, теперь ты. На кого укажешь?

— Я выбираю меч.

— Дурак. Можно выбрать только людей.

— Ты не понял, Лед. Я готов погибнуть, но не от Перста. Сразись со мною на мечах.

Слова были печальны и смешны. Эрвин дрожал от озноба и шатался, как пьяный. Лед мог прихлопнуть его голым кулаком.

— Нет, нееет! — закричали разом Иона и Нексия, едва не захлебываясь плачем.

Эрвин сказал брату:

— Играю я. Заставь их молчать.

Лицо Льда выразило удовлетворение. Плеть свистнула над головами девиц.

— Молчите, суки!

— Благодарю за тишину. Помню, Лед, раньше ты был лучшим фехтовальщиком. Но думаю, теперь я тебя превзошел. Давай сразимся.

Брат выставил палец, будто подумывал толчком в грудь опрокинуть Эрвина. Что ж, это было вполне возможно.

— Ладно, давай, — ухмыльнулся Лед. — Но не обещаю убить первым ударом. Коль мечи, то буду потешаться. Сперва отрублю руки, потом выпущу кишки, потом выколю глаза… Может, все-таки выберешь Перст?

— Мечи! — рыкнул Эрвин. — Нексия, дай Глас Зимы!

— Нет, пожалуйста…

— Меч сюда!

Нексия вложила Глас Зимы в его ладонь. Эрвин заметил лицо, залитое слезами, от жалости дрогнуло сердце… Но миг спустя иное чувство затмило жалость, печаль, любовь — все на свете. Нечто горячее и сладкое, как свежая кровь, перетекло из эфеса в пальцы. Глас Зимы жаждал боя. Глас Зимы не напился вчера. Шаваны — всего лишь шаваны, их кровь не утолила жажды. Настоящий мастер, великий враг — вот о ком мечтал фамильный клинок!

Меч наполнился жизнью, завибрировал от жажды. Мышцы Эрвина отвердели, ноги прочно встали на пол, головокружение ушло. Слабость осталась, но плевать на нее: на одну атаку хватит сил, а больше и не нужно. Одна идеальная атака. Молнию Агаты нельзя парировать!

Эрвин принял стойку и поднял меч. Сделал пару движений, разминая руку.

— Вот паяц, — ухмыльнулся Лед и вынул свой клинок из ножен. — Ты не Ориджин, а лицедей.

Звякнула сталь. Лед ударил по клинку Гласа Зимы — просто для задора. Меч Эрвина качнулся, выдав мягкость запястья. Лед хохотнул, но зря: запястье и должно быть мягким для Молнии Агаты. Хлесткий удар от плеча, ладонь гибка, словно кнут. Эрвин качнул рукой, проверяя мышцы. Лед снова звякнул по его клинку:

— Да бей уже, паяц. Сделай хоть что-нибудь!

И Эрвин ударил.

Глас Зимы запел от счастья, метнувшись в атаку. Отмел с пути чужой клинок, словно нелепую преграду, прошел по дуге, взмыл к потолку. Он задержался в верхней точке на сотую долю секунды, но и этого хватило, чтобы Эрвин понял.

Лед неправ: я-то и есть настоящий Ориджин! Сестра и я. На Севере не нужно усилий, чтобы стать жестоким гадом. Вырасти Ориджином и сохранить душу — вот истинная храбрость. Быть северянином и испытывать чувства — это ли не подвиг! Мы с Ионой смогли. Ты — нет.

Глас Зимы метнулся вниз со скоростью лунного луча. Самый быстрый удар, что герцог видел на своем веку. Неотразимая Молния Агаты.

Если бы Лед парировал — это невозможно, но если бы смог — раздался бы звон стали о сталь. Звона не было. Уши сказали Эрвину: ты победил, противник повержен.

Но глаза доложили иное. Лед не успел парировать — но и не пытался! В футе от его шеи Глас Зимы утратил скорость и поплыл, как пылинка в стоячем воздухе. Лед, смеясь, показал защитный пояс:

— Он включен, идиот.

— Нечестно! Так нельзя!.. — с болью вскричала Иона.

— Твой любовник не заслужил честности. Я предлагал поединок в Уэймаре — но он обманул, прислал вместо себя колдуна. А раз так, то не будет честной дуэли. Хитришь — я тоже схитрю!

Рихард занес меч. Сестра зарыдала:

— Умоляю…

Бессильный Глас Зимы дополз и коснулся шеи Льда, оставив мелкую царапинку.

В последний миг Эрвин ощутил бездонную грусть. Мы — прекрасная семья, мы же могли любить друг друга и жить счастливо. Если бы сущая мелочь сложилась иначе…

— Пускай хитрость, — сказал герцог и сдвинул скобу на эфесе.

Бах.

Сухая, трескучая молния ударила с клинка в шею брата. Рука Льда мгновенно ослабела. Меч, нацеленный в живот Эрвина, выпал из пальцев. Ужас и удивление исказили лицо. Удивление и ужас…

— Глас Зимы стал искровым, — произнес Эрвин, и брат свалился к его ногам.

Герцог отшагнул назад, вывел меч в защитную стойку, точно как учил Роберт. Противник не представлял опасности. Противник лежал в луже собственной мочи, однако был еще жив — тело подрагивало в судорогах.

— Сестра, сними с него Пояс и Перст.

Присев возле Рихарда, Иона расстегнула Пояс. Предмет подчинился первокрови в ее жилах.

— Теперь — Перст Вильгельма.

Она встала рядом с Эрвином, тронула его руку одним пальцем. И попросила:

— Убей.

— Это наш брат, — сказал Эрвин.

— Был когда-то.

— Мы сможем…

— Я не смогу.

Нексия прошептала, утирая слезы:

— Убейте его, милорд. Это страшный человек.

— Но он мой брат!..

— Посмотри, — сказала Иона, указывая на мертвое тело отца.

Стальной безжалостный Десмонд Ориджин лежал с проломленной головой. Человек, который сжигал города и засыпал известью трупы. Человек, который обвязывал телами женщин осадные башни. Человек, казнивший греев за непослушание, за слабость, за ошибки. Возможно, Десмонд был хорошим отцом, но Эрвин не умел сочувствовать ему.

— Гордон Сью, — сказала Нексия, склонившись над другим мертвецом.

Капитан Гордон Сью Роуз. Храбрый, верный, веселый воин. Спас Эрвина ценою своей руки, а Эрвин отдал драгоценное зелье, чтобы вытащить его из царства Ульяны. Гордон Сью пощадил альмерский лес. Гордон Сью пощадил монахов. В отличие от лорда Десмонда, он имел доброе сердце. Напрасно, ох напрасно Лед погубил его…

Эрвин София сказал:

— Брат, ты убил очень хорошего человека.

И вонзил Глас Зимы в яремную вену Льда.

Один из самых первых уроков, которые Магда усвоила от Валери, был таков: хвалите мужчину как можно чаще. Не бойтесь перестараться, ибо сей кубок нельзя переполнить. Чем бесстыдней и наглее лесть — тем лучше для семьи. Говорите: «Обожаю тебя! Ты непревзойден и великолепен. Ты — мой бог!» Любой мужчина падок на лесть, исключения науке не известны.

Этот урок Магда получила еще в Солтауне. Она ужасно гневалась на мужа из-за сговора с шиммерийцами, потому разозлилась и на Валери:

— Он поступил, как задница с дерьмом! Ты в своем уме? Какого черта мне хвалить эту жопу!

Фрейлина ответила:

— Простите за низменный пример, но представьте себе извозчика. Когда хочет, чтобы лошадь остановилась, он говорит: «Тпру». Неважно, что думает кучер о кобыле — может, она умница и трудяга, а может, чертовка с гривой. Чтобы остановить лошадь, надо сказать: «Тпру». Чтобы муж вел себя как надо, говорите: «Ты мое счастье».

Пример подошел под настроение Магды. Она с превеликою охотой вообразила Адриана запряженным в телегу, да с удилами во рту, — и принялась кричать свое «тпру». Получая от мужа подарки, она думала: ах ты хитрый манипулятивный гад, — и говорила: «Как же я счастлива с вами!» Слушая его болтовню на приемах, Магда прятала ухмылку: любишь же ты свой треп, — и вслух восхищалась: «Вы так остроумны, мой ненаглядный!» Вступая в города, оставленные кайрами, Магда шептала ему: «Ни один враг не устоит перед моим героем!» А особенно щедро она сыпала лестью в супружеском ложе. На язык просилось: «Трахай меня! Сильнее! Глубже!» — нечто подобное она кричала прежним любовникам. Но теперь, следуя советам Валери, Магда сладко стонала: «О, мой бог! Я таю в ваших руках!..»