Герцог отмахнулся:

– Ах, ради Агаты!.. Как только вам понадобится вылечить кого-нибудь, я предоставлю Предмет. Ценность не в нем самом, а в том факте, что он доподлинно говорящий. Мы можем испытывать на нем разные способы, будучи уверены, что причина неудач – точно не в Предмете. Рано или поздно найдем верный способ, Предмет заговорит, и так мы получим ключ ко всем Предметам!

Мира ловила слова, как пустынники ловят крупицы росы.

– Вы уже многое испробовали?

– К сожалению, да. Молитвы, просьбы, приказы не работают. Вообще слова не имеют значения, мысли – тоже. Движения Знахарки мы видели и повторили в точности – они не возымели действия. Единственное наше достижение заключалось в открытии: Предмет слегка оживает в руках избранных людей. С некоторыми он как будто хочет говорить; с остальными – нет.

– Кто эти избранники?

– Подбор весьма необычен. Луис – простолюдин из центральных земель, механик, блондин, безобидный и нелепый человечек, который, впрочем, пытался меня убить. Он побывал в плену у бригады Пауля. Страшно представить, что с ним делали. Он нашел спасение души в том, что вообразил себя козленком.

– Боги…

– Далее – Гвенда, другая пленница бригады. Темноволоса и кареглаза, похожа на выходицу Нортвуда. Сохранила больше рассудка, чем Луис, но все же не в себе.

– Предметы говорят с безумцами?..

– Вполне возможно, ваше величество. Третьим, кто вызвал отклик Предмета, был я.

– Вы?!

– Так точно. Эрвин София Джессика рода Агаты. Что особенно странно, ни моя сестра, ни матушка, ни Роберт Ориджин не смогли оживить Предмет. Только я. И это поставило передо мною весьма трудный вопрос.

– Что есть у вас общего с Луисом и Гвендой, чего нет у остальных Ориджинов?

– Верно. Что объединяет меня с двумя малознакомыми простолюдинами – и не объединяет с семьей?

– И что же?!

Веселость Эрвина почему-то исчезла без следа.

– Первая версия была такова: контакт с бригадой. И я, и Гвенда, и Луис пересекались с искровиками Пауля, остальные Ориджины – нет. Но эту версию нарушали кайр Джемис и леди Аланис. Джемис вступал в схватку с людьми Пауля, Аланис была ими ранена, но оба не получили симпатий Предмета. Лишь я…

Он закатил глаза и нахмурился, вспоминая нечто неприятное.

– Однажды в Запределье я шел вдоль реки и напоролся на пару солдат из бригады. Я заговорил им зубы, заморочил головы, а затем убил. Можно сказать, мне повезло. Первый из пары лег сразу от удара в печень. Второй оказался живуч, как клыкан. Я колол и колол, и колол его, издырявил всю грудь и живот, лишь тогда он соизволил умереть… Он был особенным человеком. И Пауль – командир бригады – был таким же: голой рукою смог вытащить болт из своего плеча… Суть в том, ваше величество, что во время схватки этот живучий солдат тоже ранил меня. Кровь хлестала, мы катались по земле… И я подумал: его кровь могла попасть в мою рану. Особая кровь. Любимая Священными Предметами.

Мире перехватило дух.

– Вы убили… святого?

– О, нет, клянусь: святости в этом парне было не больше, чем в секире палача. Но его кровь давала ему исключительную жизненную силу. Что, если именно такая кровь нужна для разговора с Предметами?

– А Луис и Гвенда?

– Кхм… Не хочу травмировать ваш слух конкретикой, да и не знаю ее. Скажу так: жидкости тел солдат бригады вполне могли попасть в тела Луиса и Гвенды.

Миру передернуло от слов «жидкость тела». Ожил в памяти подвал Мартина Шейланда. Кривые медицинские ножи, трубки, склянки с номерами… Кровь, вытекающая по капле… Мира непроизвольно подалась ближе к Эрвину. Если бы в эту минуту он ее обнял, возможно, она не возразила бы.

– Тогда нужно поймать живым солдата бригады и… – она осеклась, продолжение звучало бы слишком мерзко.

– Правильно, – кивнул герцог. – Влить его кровь кому-нибудь другому и дать испытать Предмет… Но у моей версии имеется один изъян: вы, ваше величество.

– Я?..

– Перчатка Могущества Янмэй Милосердной, которая не заговорила, но ожила в вашей руке. Коли я прав в своей догадке, то… В вас должна быть особая кровь.

Мира глуповато хохотнула:

– Откуда бы ей взяться?.. Я не пила чужой крови, клянусь!

– Не пили… – герцог помедлил. – Но, если не ошибаюсь, достаточно и любовного контакта. А вы были влюблены… В свое время я почти поверил, что владыка Адриан непричастен к Перстам. Но если допустить, что он все-таки был сообщником Кукловода, то…

Она почувствовала, как горячая кровь прилила к щекам.

– Вы желаете знать, милорд, спала ли я с Адрианом?

– Да, ваше величество.

Деланно небрежная поза, напряжение скул, цепкий жадный взгляд… Внезапно Мира поняла, что весь разговор был прелюдией к этому вопросу. Дружелюбие, откровенность, доверие, флирт – только инструменты, чтобы заставить ее открыться.

– И вы явились выяснить это?

Ответ в сущности не требовался. Герцог сказал:

– Я получил много удовольствия от общения с вами. Но да, ответ мне нужен.

– Вы его не получите, лорд-канцлер. Хоть раз вы не получите желаемого.

– Ваше величество, я не вижу ничего постыдного в утвердительном ответе. Адриан – завидный мужчина, не стоит стесняться связи с ним. Признав ее, устраните подозрения. Поскольку в противном случае – если вы не спали с Адрианом – вопрос остается актуальным: откуда в ваших жилах особая кровь?

– Это пустой разговор, лорд-канцлер.

– Подумайте, ваше величество: иные варианты ответа намного хуже адриановой постели. Вы – любовница одного из солдат бригады? Вы – человек Кукловода? Вы и есть Кукловод?!

Исключительно вежливо Мира произнесла:

– Меня утомило ваше общество, лорд-канцлер. Будьте добры, оставьте меня.

– Я ненавижу вас, лорд-канцлер! – воскликнул Ориджин, и Мира опешила от удивления.

Он повторил:

– Я ненавижу вас, лорд-канцлер. Начинайте каждое утро с этих слов. Повторяйте их при каждой встрече со мною. Вы начали войну, в которой погиб мой любимый, поэтому я вас ненавижу. Сбросьте вашу этикетную маску, наберитесь честности хоть на одну фразу. Я ненавижу вас, лорд-канцлер!

– Я вас не ненавижу, – ровно ответила Мира. – Я не питаю к вам никаких чувств, милорд. Доброй ночи.

* * *

Утренний кофе принесла леди Лейла Тальмир. От нее Минерва узнала, что ночью полки Нортвудов и батальоны Ориджинов покинули Фаунтерру и выступили на север, навстречу Подснежникам.

Также леди Лейла доставила записку от Дориана Эмбера – первого секретаря и тайного информатора Миры. Кроме поздравлений, в ней было следующее.

«Ваше величество, эти Подснежники приблизились к Фаунтерре на тридцать миль и, наконец-то, смогли привлечь общее внимание. Теперь о них говорят повсюду, однако есть малоизвестный факт, которым хочу с вами поделиться.

Генерал Гор уже пытался разогнать бунтарей в то время, когда вы были заняты вопросом Мелоранжа. Он потерпел неудачу. Главари Подснежников расстреляли парламентеров генерала искровыми самострелами. Искровыми, ваше величество! Самострелов было всего несколько, но это в любом случае тревожный знак. Мужики не должны стрелять в имперских генералов. Мужики не должны носить искровое оружие!

Именно поэтому лорд-канцлер Ориджин отнесся к восстанию со всей серьезностью. С двадцатитысячным войском он выдвинулся на север, чтобы преподать бунтарям урок, сокрушить и разогнать их.

Ваше величество, прошу об одном: не вмешивайтесь. Милосердие либо желание славы может подтолкнуть вас к опрометчивым действиям, но поверьте: лорд-канцлер знает свое дело и уладит все наилучшим образом. Мужики надолго потеряют вкус к любого рода бунтам, а ваше правление будет крепким и спокойным.

С наилучшими пожеланиями,

Д.Э.»

Фаунтерра, Дворцовый Остров