— Ради всего святого, вези во дворец маркиза!

Когда приехали, уже отзвучала вечерняя песня. Как и следовало ждать, Хармона во дворец не пустили и даже отказались передать записку Низе: «Ночью не положено. Утром приходи». Тут он впервые задумался: а где ночевать самому Хармону? Наверное, со свитой Адриана — но где остановилась она? Дворцовые стражники сказали: «Нет, Адриан не здесь. Он в Южном форте… А может, в Северном, точно не знаем. В одном из двух». На логичный вопрос последовал естественный ответ: Южный форт — на юге города, а Северный — на севере. Если ошибешься — изволь пройти весь город от края до края. И на случай, если этого было мало, судьба послала Хармону еще один подарок: из дворца вышел барон Хьюго Деррил. Он следовал по своим делам в обществе сквайра, но ради Хармона сделал остановку. Сказал будто бы приветливо:

— А, торгаш! О тебе как раз говорили.

— И что же, господин барон?

— Милорд Морис принял решение оставить Светлую Сферу владыке в качестве свадебного подарка. Считается, что руки императора очищают любую вещь. Какая бы грязная история ни стояла за предметом, она стирается, попав в собственность самого справедливого из смертных.

Хармон знал это. Из таких соображений он и хотел передать Светлую Сферу Минерве.

— Значит, теперь Сфера чиста?.. И наши недоразумения улажены?..

— Герцог Морис согласился помиловать тебя. Ты больше не приговорен к смертной казни.

— Отрадно слышать, милорд!

Вдох спустя кулак барона врезался Хармону в брюхо.

— Ничего не улажено. Ты обманул меня. Опозорил перед сеньором. Ты лжец и прохвост.

Каждую из этих коротких фраз барон Деррил сопровождал новым ударом. Когда Хармон свалился наземь, вместо кулаков пошли в дело сапоги.

— Я не должен тебя убивать. Но в остальном не ограничен. Ты — грязь. Твое место — на земле.

Сквайр предложил помочь барону. Тот не нуждался в помощи, ибо действовал не по долгу, а от души. Одно спасло Хармона: барону со сквайром подвели коней, и Деррил отвлекся от приятного дела.

— До новой встречи, торгаш.

Хорошо быть мужчиной в теле. Худому парню барон переломал бы все кости, а Хармона спас толстый слой жирка. Но болело решительно все. Настолько болело, что он даже не смог подняться на ноги. На карачках дополз до извозчика, кое-как залез в коляску.

— Давай в этот… ой… Южный форт.

— А может, в больничку? Тебя здорово отделали.

Святая правда: замесили в тесто. Но Хармон хотел скорее попасть к Адриану — не в последнюю очередь затем, чтобы пожаловаться на барона Деррила.

— В форт езжай.

Разумеется, форт оказался не тот. Адрианом там и не пахло, а вахтенный солдат почему-то даже не знал, что он воскрес.

— Какой император?! Шутники чертовы! Прочь отсюда!

Ближе к полуночи он добрался в правильный форт. Кряхтя и охая, расплатился с извозчиком, вылез из экипажа. И услышал:

— Здравствуй, славный! Наконец-то дождалась!

Из темноты появилась!.. Ночь мешала ему разглядеть милые сердцу черты, зато скрывала его собственный плачевный вид. Хармон напрягся, чтобы не стонать и говорить как можно тверже:

— Я рад тебя видеть живой и здоровой! То бишь, не очень-то вижу, но по голосу слышу, что все хорошо.

— Да, славный, лучше не бывает!

— Я искал тебя во дворце у леди Магды.

— А я ждала тебя здесь! То есть, мы ждали…

Она глянула через плечо на воина, стоявшего осторонь. Кажется, он был тем самым рыцарем, что давеча стерег Низу. Хармон удивился:

— Ты до сих пор под стражей?!

— О чем ты, славный? Сир Питер просто составил мне компанию. А я принесла тебе деньги.

— Вот и хорошо! — Сразу ответил Хармон, ведь что может быть плохого в деньгах? Но потом озадачился: — Стой, а какие?

Низа помедлила. Трудно судить в темноте, но кажется, она ощущала неловкость.

— Пять золотых эфесов, славный. Те, которые ты уплатил за меня.

Его глаза полезли на лоб:

— Зачем вдруг? Ты мне не должна!

— Хочу быть полностью свободной, и чтобы ты не держал на меня зла.

От дурного предчувствия у Хармона похолодело внутри.

— За что мне злиться?

Низа вложила монеты ему в руку.

— Полагаю, теперь не за что. Я вернула долг, и я полностью честна перед тобой. Мы с сиром Питером решили пожениться.

Хармон чуть не сел. Как пожениться?.. Что это значит?.. Почему не со мной?!

— Нет, Низа, ты что-то путаешь! Этого быть не может!

— Отчего? Я свободна, ты всегда так говорил. Питер и я полюбили друг друга. Почему же мне не стать его женою?

— А… э… но как же… Я тебе писал! Ты прочла?..

— Я не умею, ты же знаешь. Питер прочел мне вслух. Я рада, что Адриан позволил тебе строить небесные корабли, это прекрасное дело!

— И… это все, что Питер прочел тебе?

— А что еще там было?

Он крякнул, поскрипел, прочистил горло.

— Ну… в общем… больше ничего серьезного.

Низа обняла его:

— Знай, славный: я не забуду того, что ты сделал для меня. Навсегда останусь твоим другом. Если тебе нужна будет помощь — в любое время можешь обратиться ко мне.

— Что ж, большое спасибо. Я несказанно рад это слышать. Просто-таки пою от счастья…

Адриан сидел в кабинете, на столе перед ним стоял какой-то ларец. Хармон едва держался на ногах, в голове гудело, больших трудов стоило разбирать слова владыки:

— Завтра состоится моя свадьба, а сразу после нее я вернусь к государственным делам. Одним из таковых является отправка послов в Фаунтерру. Положение не терпит проволочек, необходимо как можно скорее… Сударь, вы слышите меня?

— Простите, ваше величество, — выдавил несчастный купец. — Я пережил тяжелую трагедию…

— Какого рода?

— Измену женщины… — Хармон знал: бестактно задавать такой вопрос, но сейчас ему было все едино. — Скажите, владыка, вы когда-нибудь любили?

Адриан помедлил, оценив право Хармона на подобную наглость, и нашел, что разбитое сердце заслуживает поблажки.

— Любил. Но вас, сударь, как и меня должен утешить следующий факт: в мире есть предметы, гораздо более ценные, чем любовь.

— Власть?

— Не она сама, но то, чего можно достичь с ее помощью.

— Ваше величество, я слышал, вы были помолвлены с Минервой… Отчего теперь женитесь на другой? Минерва предала вас?

— Сомневаюсь в вашем праве знать ответ, — холодно сказал Адриан. Но, помедлив, добавил: — Пока не предала. Если вернет то, что принадлежит мне, то будет чиста перед богами.

Купец тяжело вздохнул. Выходит, ему хуже, чем владыке: Низа украла самое ценное — сердце Хармона. И уже точно не вернет.

— Я вижу, эта драма сильно потрясла вас, — сказал Адриан с неожиданной чуткостью. — Хочу подарить вам отдых, который залечит раны. Поезжайте в столицу, развейтесь и отриньте любовные страдания.

— В столицу, ваше величество?.. В Фаунтерру?..

— Милостью богов, у нас пока что одна столица. Я направляю туда в качестве послов графа Куиндара и барона Деррила. Косматый и Гурлах поедут для охраны моего подарка, — владыка положил руку на ларец, и лишь теперь Хармон заметил, насколько богато он украшен. — Поезжайте также и вы. Отдохните в Фаунтерре, найдите барышню, которая залечит ваши раны.

— Ваше величество… не шутит?

— В чем вы усмотрели иронию? Разве у меня нет сердца?

— Никак нет, ваше величество, я не об этом… Премного благодарю вас. Вот только барон Деррил не очень-то любит меня. Все изъяны моей внешности, которые вы видите, — дело его рук.

— Я предупрежу его о необходимости бережного обращения с вами. Вы мой верный слуга, я не дам вас в обиду. Езжайте в Фаунтерру. Исполните мое поручение — а потом займетесь судостроительством, как вы и желали.

Июль 1775 г. от Сошествия

Рейс

Шаванские станы обычно состоят из юрт. Их знает всякий, кто даже не бывал в Степи, — слишком часто их встретишь на картинах. Однако этот стан имел совсем иной вид. Группа глиняных домов выстроилась на берегу речушки. В окнах блестели стекла, над некоторыми крышами поднимались печные трубы. Имелся колодец, амбар и хлев, и две башенки для стрелков. Не стан, а добротная деревня, крепко приросшая к земле. Ей бы место в Альмере или Южном Пути.