Первая фраза, которую уловил его напряженный слух, принадлежала северянке:

— Ах, леди Лейла, если бы вы знали, как я устала…

Вигам испытал острое раздражение. Северянка только тем и занята, что катается в поездах, жрет сладости, болтает с лордами и наряжается в платья! Делает ли она хоть одно дело, от которого действительно можно устать? Изучила ли хоть одно ремесло хоть вполовину так мастерски, как Рональд Вигам? Да быть владычицей — самое легкое дело на свете! Не требуется знаний и умений, не нужно усилий и труда, только раскрывай рот и говори приказы — а остальное исполнят слуги. Какое право она имеет уставать⁈

— Я сочувствую вашему величеству, — раздался в камине голос Лейлы Тальмир. — И восхищена вашим блестящим дипломатическим успехом. Поздравляю с бескровной победой.

— Скажите, миледи, что я была хороша.

— Вы лучше всех на свете, ваше величество.

Вигам укрепился в догадке: с фрейлиною что-то не так. Она не сумела как следует польстить северянке: допустила тень то ли холода, то ли сарказма, слышимую даже сквозь камин.

— В чем дело, миледи? По-вашему, я совершила какую-то ошибку? Вы правы, не стоит так прямо просить похвалы. Это слишком…

— Моя вина, ваше величество. Не в вас дело, а во мне. Я холодна из-за собственных тяжких мыслей.

— Тогда поделитесь ими. Возможно, я смогу…

— Я пришла с просьбою, ваше величество.

Вигама аж покоробило. Ну и фрейлина! Кабан, а не придворная дама! На полуслове прервать императрицу — даже такую — это ни в какие ворота!..

Однако северянка стерпела — видимо, была особенно благостна в предчувствии орджа:

— Изложите вашу просьбу, миледи. Я буду рада помочь.

— Мне нужны пять тысяч эфесов.

Все в этой фразе было омерзительно: и топорная краткость, и злая прямота, и даже самая сумма. Будто нельзя попросить святое число: четыре тысячи или восемь! Боги, во что превращается двор!..

— Это легко устроить, миледи. Вы знаете, моя задумка с бумажными деньгами сработала неожиданно прекрасно. Я и не мечтала, что какое-нибудь мое изобретение может дать такую прибыль! Завтра банк Конто выплатит вам пять тысяч.

— Благодарю, ваше величество. Но я имею еще одну просьбу. Она может показаться дерзкой…

Вигам схватился за голову. А раньше, значит, было не дерзко!

Лейла Тальмир выдержала паузу, собираясь с духом. Должно быть, такая наглость требовала немало сил.

— Ваше величество, я хотела бы получить участок земли в ленное владение. Небольшой, двух- или трехщитный надел.

Северянка ответила с малою паузой. Теперь даже эта пьяница заметила, до чего охамела фрейлина.

— Не вижу препятствий, миледи. Имея пять тысяч, вы с легкостью купите такой надел.

— Ваше величество, деньги нужны для другой цели.

— Хорошо, я заплачу вам больше. Найдите подходящий участок, сторгуйтесь о цене и назовите мне сумму. Я покрою ваши расходы.

— Ваше величество, мне требуется не купленная земля, а данная в ленную собственность. Я прошу вас пожаловать мне владение от имени Короны.

То есть, она напрямую нахально просит лордский титул⁈ Вигам дернулся от негодования, стукнулся головой, потер затылок, стряхнул сажу. За стеною тем временем царила тишина. Наконец, северянка заговорила:

— Будет сложно устроить это. Я располагаю личными деньгами, но не собственной землею. Все земли Короны находятся под управлением министерства земель, и я пока не имею понятия о том, как распоряжаться ими. Со временем разберусь во всем и, вероятно, выполню вашу просьбу. Но не сейчас.

— Ваше величество, прошу простить. Мне важно получить желаемое в скором будущем.

Вигам ощутил желание прочистить уши. По всей видимости, также и северянка.

— Не ослышалась ли я, миледи? Вы сочли нужным поторопить меня?

— Извините, ваше величество. Для меня это действительно важно.

— А почему, миледи? Какова причина вашей настойчивости?

— Я предпочла бы умолчать об этом.

Если бы Рональд Вигам был ребенком, то сейчас он скрутил бы два пальца в колечко и потряс ими, приговаривая: «Пусть случится! Пусть случится!» Пусть Лейла Тальмир вылетит прочь со двора! Хватит здесь и одной невежды из провинции.

— Леди Лейла, я знаю, сколь многое вы для меня сделали, — в сухом голосе северянки не было и тени прежней усталости. — Я готова щедро отблагодарить вас, но не допущу, чтобы вы переходили границы.

— Я нуждаюсь в помощи и пришла за нею к вам. Какую границу я нарушила? Мне следовало записаться у секретаря? Подать ходатайство в письменном виде?

— Не забывайтесь, леди Лейла.

— В свое время вы приходили за помощью ко мне. Дважды. Оба раза я помогла.

— Довольно! Я не потерплю нотаций. Я вам не дочь.

Фрейлина промолчала. Наконец-то! Хоть теперь хватило ума проглотить язык.

— Извольте объяснить причину вашего поведения. Что происходит? Зачем так спешно понадобились земля и деньги?

— Я не могу этого сказать.

— Что за тайна у вас появилась?

— Это моя тайна, ваше величество.

— И как я могу вам доверять?

— Простите?..

— Я спросила, миледи, как можно доверять вассалу, который алчет денег и не объясняет причину? Вас шантажируют? Вас подкупают, а вы хотите больше? Ищете, где заплатят дороже?

Фрейлина крикнула так, что Вигам отпрянул и выпал из камина:

— Вы ничего не понимаете! Вырастете — узнаете, как бывает!

Владычица ответила, напротив, столь тихо, что Вигаму пришлось прижаться ухом к черной от сажи стенке очага:

— Вы не получите ни земли, ни денег. Я оставлю вас на службе ровно до той минуты, когда посмеете вновь повысить голос. Ступайте, миледи.

Фрейлина выдержала паузу, будто искала еще слова. Но, так и не сказав, скрипнула дверью.

Рональд Вигам переждал, пока ее шаги прозвучат мимо кофейной комнаты, а тогда схватил поднос и ринулся за орджем. Душа его пела от надежды. На радостях он решил не экономить, а влить в северянку настоящего лидского двадцатилетнего, лучшего из орджей, придуманных богами и созданных людьми. Глядишь, почувствует разницу. Глядишь, понемногу еще наладится жизнь!

— Эй, сударь, осторожнее! Вы скачете так, будто возглавляете атаку!

Вигам ахнул и согнул спину в нижайшем поклоне. Человек, возникший на его пути, был самим лордом-канцлером.

— Я виноват, ваша светлость, прошу простить…

— Не беда. Дайте-ка взгляну, с каким оружием вы мчитесь в бой.

Герцог уважительно осмотрел бутылку:

— Отличный выбор, сударь! Лишь в одном искусстве Первая Зима так и не превзошла древний Лид: в умении готовить ордж.

— Ваша светлость, отец учил меня выбирать напитки, а дед — отца, а прадед — деда.

— Жаль, что мой дед учил отца совсем другим делам… Кому несете?

— Ее величеству.

— Тогда позвольте, я приму на себя вашу миссию.

Лорд-канцлер взял у Вигама поднос.

Апрель 1775 г. от Сошествия

День встречи ЕИВ Минервы с вождем Подснежников Салемом

Фаунтерра, дворец Пера и Меча

— Бертрам, инспекция!

Берти Крейн, смотритель дворцовых складов, шутливо развел руками:

— Ах, милая Лизетта, вы ошиблись: я Бертрам, но я — отнюдь не инспекция. Я не имею чести быть ею. Да и честь-то, на мой взгляд, сомнительна. Я мог бы даже обидеться на вас за подобное допущение: я — инспекция? Помилуйте, Праматери!

Лизетта была девушкой, прекрасной со всех точек зрения, потому Берти не преминул потрепать ее по щеке, а она милейшим образом смутилась:

— Сударь, я не…

— Лизетта, я уже тысячу раз просил вас избегать всяческих сударей. Для вас я не желаю быть каким-то безликим сударем. Я — Бертрам, Бертрам и еще раз Бертрам! Желаете, выложу свое имя из колбас и сыров в главном складе?

— Да, конечно, Бертрам… Я просто немного растерялась, поскольку…

— Не нужно теряться. Я не найду себе места от горя, если вы потеряетесь!