Приарх молчал. Лаура видела, что первый ответ попал в цель, но второй прошел мимо. Благо Церкви — слишком нарочито, а он ждал тоньше… Брат и отец Лауры видели приарха полной своей противоположностью: злобным фанатиком, врагом прогресса… Так же думала и Лаура — прежде. Теперь сквозь брешь в стене страха виделось нечто иное.

— Вы храните вечные ценности: благородство, честь, божий закон, традиции. Ваше преподобие — не какой-нибудь вольнодумец…

— Почему вы сказали о вольнодумцах?

— Я слышала их речи. Эти люди не ценят ничего традиционного, готовы все сломать и переделать. Им главное — выгода, а не вера.К счастью, ваше преподобие — не из таких.

— Кажется, я остался в меньшинстве…

Приарх не ждал ответа. Пожалуй, он даже не хотел быть услышанным. Буркнул себе под нос, помолчал… Устремил взгляд на Лауру:

— Миледи, желаете чего-нибудь?

— Ваше преподобие, не будет ли нескромно с моей стороны… В Алеридане есть марципанная мастерская — говорят, лучшая в Империи…

Стоял поздний вечер, а до Алеридана — три часа пути. Однако утром к завтраку Лаура получила коробку с сахарным чудом внутри. На полуфутовом золотистом солнце проступали красным сердечко и кость — эмблема ее родного города.

Жизнь потекла своим чередом. Северяне уехали, унеся согласие приарха. Генерал Стэтхем так и не увидел Лауру, и это было хорошо: она не хотела его расстраивать.

Джереми с каждым днем все ярче лучился важностью. Ощутив себя полноценным послом Дома Фарвей, стал держаться свободно и надменно. Третировал слуг, помыкал птичниками и секретарями, покрикивал на охранников. Не отказывал себе в удовольствии смеяться над Альбертом и Лаурой. Громил Альберта в стратемы и после каждой победы изрекал назидание. Молитвы на пару с сестрою он забыл, как страшный сон, и наслаждался свободой от суеверий.

— Лаура, давай побьемся об заклад. Ты молись десять лет каждый день, а я ногой не ступлю в церковь. Увидишь: я добьюсь большего, чем ты!

Лаура пересказала ему договор Галларда с северянами — надеялась, брат оценит, какого доверия она добилась у гранитного приарха. Брат услышал совершенно иное:

— Вот видишь — снова сложилось по-нашему! Дед — великий человек, это он все придумал! Галлард и Ориджин остались на ножах, а мы побратались и с тем, и с другим. Они никогда не объединятся против нас, а мы легко можем стравить их меж собою. Когда закупим очи, в центре Империи будут три больших силы, но одна сможет манипулировать двумя другими!

Вывод послужил росту зазнайства Джереми. Теперь уж он не питал перед Галлардом и капли страха.

Альберт, напротив, жил в постоянном испуге. Монахи виделись ему не защитниками, а дядиными щупальцами, готовыми схватить и наказать. Мальчонка обретал покой лишь рядом с двумя существами: Лаурой и Сиром Адлером. Маленький гордый пони казался отражением его самого, только сильного и закаленного; Лаура — воплощением заботливой матери. Альберт уже не стеснял себя этикетом и высказывал Лауре все страхи и тревоги:

— Правда же, дядя не убьет Элли?.. И не отнимет у меня Сира Адлера?.. Знаете, леди Лаура, в моей спальне очень холодно, от этого снится страшное. Прошу, скажите, чтобы топили пожарче!.. А вчера я так ужасно промочил ноги на прогулке — боюсь, что будет насморк. Прикажите слугам, пускай вытрут лужи во дворе…

Лаура вросла в роль няньки. Иногда, как сладкую сказку, вспоминала помолвку с Ориджином, снова видела себя невестой непобедимого полководца… Но это осталось так далеко, что не удерживалось в мыслях. Близкой реальностью был Альберт с его отнюдь не метафорическими соплями. Альберт — противоположность пони. Сир Адлер вырос, но остался маленьким; Альберт увеличится в размерах, но не станет взрослым. Галлард так и будет управлять герцогством, Альберт — дрожать от страха, Лаура — утирать ему сопли. Вероятно, Джереми прав: он, вольнодумец, добьется большего, чем Лаура с ее верою… Но молиться она не прекращала.

Галлард Альмера иногда вызывал ее к себе для беседы. Очевидно, заботился о моральном облике будущей невестки. Начинал он каверзным вопросом, заданным с беспощадной прямотой. Вы хотели стать женою Ориджина? Как оцениваете его мятеж против Короны? Что думаете о Перстах Вильгельма? Предпочитаете Церковь Праотцов или Праматерей? Лаура никогда не лгала, ограничивалась тем, что находила оттенки правды, приятные приарху. Затем он давал наставление либо совет, Лаура благодарила и принимала. Затем он спрашивал, чего она хочет.

Однажды Лаура попросила его помолиться с нею вместе. Время было неподходящее, и Галлард спросил:

— Почему сейчас?

— Меня посетило благостное настроение… Нет, простите, ваше преподобие, я завралась. Я просто хотела узнать вашу любимую молитву.

Впервые она позволила себе такую вольность: «Я завралась». Галлард не разгневался:

— Мило. Коли хотите знать, любимая — молитва Леопольда. Слушайте.

Галлард прочел, Лаура повторила. «Боги мудрости, дайте мне умение отличать век от минуты, песок от снега, зерно от злата. Научите видеть деяния и души сквозь слова и тела…» Молитва впечатлила Лауру. Когда приарх спросил: «Чего вы желаете, миледи?» — она ответила: «Благодарю, вы уже дали мне желаемое».

В другой раз он позвал ее в трапезную и стукнул костяшками по одной из стенных панелей. Раздался гулкий барабанный звук.

— Здесь слуховое окно, миледи. Мне известна ваша беседа с генерал-полковником Стэтхемом. Вы сказали, что не одобряете сожжение еретички.

Такая давняя история! Лаура почти забыла…

— Ваша светлость, мне думалось, что Праматери осуждали жестокость. Заступница Глория являла собою пример доброты…

— Как вы назвали меня?

Лаура спохватилась: «ваша светлость» — обращение к герцогу, а не священнику.

— Простите, ваше преосвященство. Я привыкла видеть в вас правителя земли, и потому…

— Мне нравится такое обращение, не отвыкайте от него. Придет время — вы тоже станете править землею. Тогда поймете: жестокость — не в наказании преступников, а в терпимости к ним. Пощадив одну еретичку, вы причините вред всем добрым людям, чьи души будут отравлены ее речами.

— Благодарю за пояснения, ваша светлость, только я их не заслуживаю. Вы — герцог, я не смею просить вашего отчета.

Галлард кивнул и сложил губы в некое подобие улыбки.

— Желаете чего-нибудь, миледи?

— Я слышала, леди Аланис собирала альбомы с красивыми эскизами платьев. Можно мне получить их?..

Но больше прочих запомнилась Лауре одна беседа холодным февральским вечером. Два кресла стояли перед камином. В левом сидел его преосвященство, подперев тяжелый подбородок кулаком, а правое пустовало.

— Юная леди, сядьте рядом. Я хочу поделиться своими мыслями.

Кресло было просторно, так что Лаура опустилась не по центру, а с краю, оставив между собой и Галлардом как можно больший зазор. Если мужчина говорит миловидной девушке: «Сядь рядом», — то он может испытать желание потрогать ее. Например, погладить ее золотые волосы или положить руку на спинку кресла так, чтобы пальцы касались ее шеи. Лаура еще не полностью избавилась от страха перед Галлардом и может вздрогнуть от его прикосновения. Выйдет очень неловко, потому лучше держаться на расстоянии.

Впрочем, приарх не спешил ее трогать. Неподвижный, как гранитная скульптура, он смотрел в огонь. Изобразив на лице интерес, Лаура ждала. Не стоит торопить мужчину, когда он собирается с мыслями.

— Что мы знаем о богах?.. — наконец, изрек Галлард.

Вопрос походил на риторический. Лаура не торопилась с ответом и оказалась права. После паузы его преосвященство продолжил:

— Испокон веков боги ведут войну с владыкой хаоса, Темным Идо. Сперва они сумели потеснить его и выкроить малое пространство, в котором основали упорядоченный мир. Тысячелетие за тысячелетием они сражались, расширяя свои владения. Виток за витком боги строили Вселенскую спираль. Где Темный Идо отступал, там появлялся новый виток порядка. Так и вырос наш мир, раздвинув собою хаос и мрак.