А вот чего он никогда не позволял себе — это ударить жену. Иона не была бы против, даже обрадовалась бы — мысли о боли возбуждали ее. Однако Виттор боялся, а она не смела попросить: слишком велика причуда, хорошие жены не просят о подобном.

Так или иначе, успехи в мириамской любви были велики. С софиевскою дело шло сложнее. Именно этого чувства — любви снисходительной, любви сильного к слабому — Иона ощущала больше всего, но не умела выразить. Давать мужу непрошенные советы — это унизит и разозлит его (хоть и будет полезно). Опекать, проверяя, сыт ли он, одет ли сообразно погоде — попросту смешно (хотя нередко возникает такое желание). Утешать, если он расстроен, подбадривать, если огорчен? Но Виттор, сомневаясь в Ионе, скрывал от нее свои настроения, показывал только приветливую вежливость, да иногда — похоть. Леди Иона избрала тактику, от которой точно не будет вреда: при каждой встрече с мужем говорить что-нибудь хорошее. Например, о том, какая чудесная стоит весна, как дивно пахнут сады, как красив замок, омываемый грозою. Упомянула и пресловутый гарнизон: как славно он выучен, и как приятно многочислен — Иона чувствует себя в полной безопасности. И какая радость, что она вернулась из столицы! Двор — шумное царство лицемерия, Уэймар — тихий уютный дом. Муж не всегда верил ей, но вскоре привык слушать сладости, даже начал требовать: «Скажи мне что-нибудь, душенька».

Однажды Виттор отдал гарнизону приказ: привести в порядок фортификации. Солдаты починили катапульту на северной — самой высокой — башне, восстановили запасы горючей смолы, принялись обдирать побеги плюща, которым обросли все стены сверху донизу. Иона удивилась: вроде бы, никакая война не грозит графству Шейланд. Она спросила мужа, он покраснел в ответ и выдавил только: «Ну, душенька, так оно будет правильней…» Иона сообразила, что Виттор делает это ради нее, ищет ее одобрения. Укрепления Первой Зимы всегда были в идеальном порядке; Виттор хотел сделать Уэймар таким же безопасным, как родной дом супруги. Иона не любила военщину, однако порадовалась: муж откликается на ее любовные старания!

Однако с эмилиевской любовью оказалось всего труднее. На свете был человек, к которому Иона питала всю полноту этого чувства: Эрвин София Джессика. Кого-то более душевно близкого, чем брат, она не могла вообразить. Муж нещадно проигрывал конкуренцию. Но супружеский долг обязывал, Иона стала раздувать в себе эмилиевские искры. Она знала: душевная любовь растет из интереса. Может не быть страсти, флирта, опеки, заботы — но интерес к любимому должен быть всегда. Она поискала в себе интереса к Виттору — и неожиданно нашла, притом целые горы! Прежде Иона не совалась в дела мужа, полагая, что он, банкир, целиком занят унылыми счетами. Но сейчас, приглядевшись, обнаружила в Витторе несколько любопытных загадок.

Например, Палата Представителей. Вместо того, чтобы поехать туда самому, Виттор послал двух вассальных баронов. Но это заседание — первое после Северной Вспышки — весьма важно. Вероятно, будет принята масса значительных решений. Главы большинства Великих Домов предпочли присутствовать лично — но не Виттор. Можно было бы понять, останься он в Уэймаре ради важного дела. Однако Иона не наблюдала такого дела, муж занимался в основном обычною рутиной, целыми днями пропадая в управлении банка.

Затем, Закатный Берег. Волею случайности Иона обнаружила, что граф ведет переписку с тамошним правителем. То было странно по двум причинам. Во-первых, ненависть к западным соседям бытовала в Шейланде испокон веков, укреплялась с каждым набегом закатников и достигла вершины полтора десятилетия назад, после Войны за Предметы. Ведя переговоры с ними, Виттор нарушал одну из самых прочных традиций своей земли. А во-вторых, после гибели графа Рантигара в Закатном Берегу царила смута. За власть боролись три лорда — два графских сына и видный военачальник. Какой смысл договариваться с одним из них сейчас, когда неизвестно, кто одержит верх?

Наконец, продажа Светлой Сферы. Теперь, умерив свой гнев, Иона осознала, что эта история больше загадочна, чем постыдна. Сфера — один из самых красивых Предметов в достоянии Шейландов. Продать можно было иную, не столь прекрасную реликвию, а подлинную жемчужину сохранить. Можно было не поручать продажу сомнительному низкородному торгашу, а лично обсудить вопрос с Морисом Лабелином — ведь они виделись в столице, на балу. Наконец, можно было вовсе не продавать Предмет! Иона поговорила с главным счетоводом Виттора и заглянула в учетные книги. Ненавидимые ею в пансионе уроки финансов все же оставили плоды: Иона сумела разобраться в денежном обороте. Дела мужа шли прекрасно, каждый месяц открывалась новая банковская точка, сумма вкладов ежегодно удваивалась. Серия ограблений банков нанесла некоторый урон — но отнюдь не фатальный. Виттор вполне мог изъять из своего дела тридцать-сорок тысяч эфесов и сохранить Светлую Сферу. Складывалось престранное ощущение: он желал именно продать, именно Сферу и именно с помощью Хармона-торговца. Тьма сожри, зачем?..

Словом, граф Виттор нежданно превратился в одного из самых интригующих людей, известных Ионе. Но беда в том, что он не желал отвечать на вопросы. Стоило хоть как-то проявить любопытство — и муж увиливал от ответа, отбывался общими фразами:

— На то были финансовые причины… С соседями лучше жить в мире… Я решил, что полезней остаться, чем ехать…

Иона недоумевала:

— Я диву даюсь: отчего ты молчишь? Всем добрым людям по нраву вопросы. Вопрос означает интерес — разве тебе неприятно, что я интересуюсь тобою?

— Я не привык к такому, — сухо отвечал Виттор. — Целый год ты не питала любопытства к моим делам.

— Прости меня! Вспомни, каков был этот год! Отец тяжко захворал, Эрвин пропал в Запределье, а затем поднял мятеж. Мы свергли императора и захватили Фаунтерру. Твой…

«Твой брат убил тридцать человек», — хотела сказать Иона, но удержалась.

— …твой замок служил темницею для новой владычицы. От всего этого моя голова шла кругом. Я была плачевно невнимательна к тебе, так позволь же теперь исправиться! Мне очень интересно то, что ты делаешь и думаешь!

Наконец, она добилась одного искреннего ответа:

— Душенька, Закатный Берег — ключ к Великой Степи. Закатники — не шаваны, но близки к ним по крови и культуре. Степные вожди охотно вступают с ними в союзы. Да, сами закатники теперь не особенно сильны, поскольку погрязли в смуте. Но именно из-за их слабости будет легко столковаться с ними, а затем — получить выход на шаванов Рейса и Холливела.

— Союз с шаванами?.. — поразилась Иона. Никто из ее предков ни разу не помышлял о таком.

— Сейчас наилучший момент, чтобы это осуществить. Как ты знаешь, наша владычица Минерва вынудила Степного Огня уйти из Литленда. Многие шаваны ропщут: они не взяли Мелоранж и не получили желанную добычу. Проще говоря, Степь жаждет золота. У нас оно имеется. Мы можем помочь деньгами Морану, он погасит недовольство своих всадников и останется нашим должником. Шаваны обычно платят долги — этого у них не отнять. А за Мораном немалая сила, ведь Минерва потеснила его, но не разбила. Он сохранил большую часть орды.

Иона недоумевала:

— Зачем тебе орда? При любой войне Эрвин вступится за нас!

— Опасно строить домой лишь на одной свае. Если слабый дружит с сильным, то скоро станет его вассалом. Но дружба с двумя сильными дает слабому шанс на свободу.

Первым чувством Ионы было возмущение: как смеет Виттор не доверять нам? Это он юлил и заигрывал с нашими врагами, мы же ничем не запятнали себя в его глазах!

Но затем Иона ощутила тепло. Впервые Виттор пошел на такую откровенность, сказал жене в лицо неприятную правду. Это могло означать лишь одно: ее старания достигли успеха, муж стал искренней и ближе. На радостях Иона хотела обнять его, но удержалась. Воспитание не дало ей приласкать человека, усомнившегося в Ориджинах. Иона, как смогла, скрыла ликование.

— Любимый, ты напрасно выбросишь деньги, если пошлешь их Морану. Ничто не защитит нас лучше, чем сила Первой Зимы. Однако я счастлива, что ты открыл мне свои мысли.