— Простите, я обронил четки. Сейчас вернусь…

Он юркнул в церковь — и как можно тише задвинул засов. И Мердок, и лидские волки остались снаружи, отрезанные кованной дверью. Давид ринулся к священнику, который гасил лампады у алтаря:

— Отче, позвольте исповедаться!

Бесшумная тень отделилась от колонны и шагнула наперерез Давиду. Испуг заставил его замереть на месте.

— Ка… капитан Лид?..

Давид не мог понять: волков же было двое! Откуда взялся третий?!

— Отче, простите, если напугал, — голос Хайдера Лида напоминал звук клинка, покидающего ножны. — Герцог вызывает вас.

— Я… я собрался на исповедь…

— Милорд вас выслушает. А если не он — тогда я. С превеликой охотой.

Эрвин София метал камни с берега в море. Рука двигалась излишне резко, истерично; окатыши давали крутую свечку и падали совсем недалеко. Ветер терзал на герцоге черный плащ.

— Милорд, — доложил капитан Лидских Волков, — отец Давид желает побеседовать с вами. Сперва он хотел исповедаться в церкви Праотца Максимиана. Я помешал ему.

Герцог только махнул рукой — подойдите. Он стоял у кромки прибоя, ноги утопали в сыром песке, смешанном с галькой. Отец Давид сказал слова приветствия, Ориджин вместо ответа бросил в воду камень. Тот булькнул жалобно, будто не хотел тонуть.

— Милорд, отчего вы не в духе?

Испытанный подход. Сколько раз Давид начинал беседу с герцогом именно этими словами — и ни разу не прогадал.

— Моя сестра на свободе… — обронил лорд Эрвин.

— Виноват?..

— Союзные силы отца и Крейга Нортвуда атаковали на марше армию Кукловода. Отборный батальон Первой Зимы нанес удар по обозу. Ночью, в лесу, из засады. Такой удар может быть объяснен лишь одним: операцией по спасению пленницы.

— И леди Иона получила свободу?!

— Источники молчат об этом. Вероятно, Шейланд не дал новостям распространиться. Но я не представляю себе такой обоз, что выдержал бы атаку нашего первого батальона.

Имеем парадокс, — подумал Давид, — а значит, стоит проявить проницательность. С лордом Эрвином это легко: в душе он сам мечтает быть понятым, потому и сыплет намеками.

— Сестра спасена, но вы расстроены. Хотели лично освободить ее? Оказаться на месте кайров из того батальона?

Герцог швырнул окатыш. Дуга получилась какой-то бессильной.

— Я — никудышний спасатель. Кайр Джемис подтвердит: в большинстве случаев меня самого приходится спасать. Потому я рад, что Ионе помогли другие.

— Не замечаю радости, милорд.

— Видите ли, отче… Кайры отца успешно отступали в сторону Кристальных гор. Они избежали смертельной ловушки в Уэймаре, ушли из-под удара, когда Кукловод применил сверхоружие. Не давали себя настичь, окружить, навязать бой. Наносили врагу ощутимые потери с помощью ловушек и засад. При этом не слишком отрывались, внушали противнику азарт погони, манили за собой. То было мастерское отступление! Кукловод должен был преследовать их вплоть до Первой Зимы. А потом он оказался бы зимою среди гор, заваленных снегом, — в наихудших условиях для наступления. Да, Виттор имел бы Персты Вильгельма — а еще много тысяч голодных замерзших шаванов на степных конях, не приученных к горам. За моим отцом были бы все преимущества: стужа, полнокровные батальоны, родная земля, отличное снабжение, куча крепостей и природных ловушек. Тьма сожри, он должен был отступать!

— Значит, леди Иона спасена, но битва проиграна?

— Проклятый дурак Крейг Нортвуд! Давеча он отвлекся для свары со старым графом, но это еще ладно. Потом он решил вернуться к Десмонду — вот в чем главная беда. Десять тысяч медведей в лесах Нортвуда — серьезная сила. Отец ощутил соблазн: отойти от плана и принять бой раньше времени. Да, в горах будет и погода, и рельеф… зато здесь — помощь медведей и шанс спасти Иону. По многим причинам лес хуже гор, зато в лесу легко подкрасться и ударить по обозам. А пленница, конечно, в обозе — где же еще. Отец рискнул. Тьма сожри.

— Сочувствую, милорд, — Давид печально уронил голос. — Много ли погибло?

— Новости рассылает Кукловод. Конечно, он преувеличивает наши потери и занижает свои. По его словам, уничтожено четыре тысячи кайров. Допустим, завысил вдвое. Значит, мы потеряли два батальона — это чудовищная цифра! Погибла треть отцовского войска! Остальные части изранены и деморализованы. Они убедились, что великий Десмонд Ориджин может проиграть битву.

— Наверное, Кукловод тоже потерял много воинов?

— Погибшими и ранеными — тысяча пятьсот, по его словам. Я думаю, тысячи три, не меньше. Но он с лихвою восполнит потери. И снова виноват чертов Крейг — ему хватило тупости сдохнуть в бою! Добрая половина крейговых мечей служила не для чести, а для денег. Нет разницы, кого бить, лишь бы были трофеи. Клыкастый Рыцарь помер, а наживы хочется. Под чьи знамена они пойдут?

— Боги, неужели к Кукловоду?! Он же только что был врагом!

Герцог злобно швырнул новый камень.

— Не изображайте наивность, отче. Большинство мечей на свете сражаются за деньги. Денег у Шейланда много.

— Помоги нам Агата… Что же теперь?

Ориджин проводил глазами последний камушек — и опустил руки.

— Похоже, Первая Зима падет.

Бывают моменты, когда люди только и хотят, чтобы их разубедили. Таких минут упускать нельзя.

— Милорд, этого не может случиться. Боги и Праматери не допустят! Кукловод — еретик!

— Говорят, он бывал на Звезде и обнимался с Ульяной. Еще говорят, что Пауль — новый Праотец. А еще у них есть Рихард — такой же Ориджин, как я. Глупей, конечно, зато здоровее…

Герцог откашлялся, сплюнул мокроту.

— Праматери знают, на чьей стороне правда! Они не допустят ошибки.

— О, конечно. Именно поэтому Агата не говорит со мной все последние месяцы.

— Должно быть, она испытывает вашу…

Ориджин глянул на Давида так, что тот подавился словами.

— Довольно лирики, отче. Вернемся к делу. Вы хотели отправить донесение своей госпоже, Леди-во-Тьме. Какое именно?

Сумерки накрывали берег. Волны вкрадчиво шуршали по песку, от их звука становилось холоднее. В темном небе проступил огонек Звезды — одинокий, как всегда. Давид посмотрел туда, будто Звезда могла придать ему решимости.

— Милорд, главное не то, что хотел сообщить я, а то, что передали мне. Нынче я получил послание от магистров ордена. Ваши люди следили за мной, но не распознали код. Передано следующее. Адриан знает тайну Древа и хочет быть союзником ордена. Он дарит ценнейшие Предметы и сведения, а также — пленных шаванов, носителей первокрови. Орден принял его дары и признал Адриана владыкой.

Герцог сжал кулаки и долго стоял неподвижно. Холодная волна лизала носки его сапог.

— Стало быть, орден меня предал.

— Милорд, вам следует понять… — Давид запнулся, открытая подлость давалась ему с трудом. — Вы исчезли, милорд. Леди-во-Тьме не знает, чего ждать. Она была вынуждена…

— Чушь. Орден считает меня слабым, вот и все. Леди-во-Тьме переметнулась к сильному.

— Возможно, она изменит свое мнение, если узнает ваш дальнейший план.

— Откуда бы ей…

Ориджин резко повернулся к Давиду. Лицо тонуло во тьме, глаза блестели кристаллами льда.

— Отче, вы просите меня выдать планы?

Давид не был храбрым человеком, но давно научился играть смелость. Это в сущности легко: нужно сделать один шаг навстречу риску. Всего один — но чтобы все увидели.

— Магистров устроит не какой-нибудь ваш план, а вполне конкретный. Вы скрытно движетесь в Первую Зиму, не так ли? По нашим сведениям, там находится человек по имени Натаниэль. Поклянитесь, что изловите его и передадите в руки ордена. Тогда мы вам поможем.

— Отдать человека моим врагам?

— Магистры ордена — не враги. Они станут самыми верными друзьями, как только получат Натаниэля.

Герцог произнес медленно и вкрадчиво, в такт шороху холодных волн:

— Боюсь, Давид, вы не осознали ситуацию. Леди-во-Тьме присягнула Адриану — следовательно, предала меня. А вы пойманы на попытке передать ей послание. Законы милосердия не распространяются на шпионов.