— Тебе приз положен. Обнальщики двадцать процентов гарантировали. Так что всё в ажуре.

— Не надо денег. Надо расписочку в том, что материальные средства приняты на ответственное хранение. И с полицией вопрос закрыть. В процессе поиска образовалась ма-аленькая накладочка...

Выслушав подробности, деловой партнёр попросил тайм-аут для связи с потерпевшей стороной. Перезвонил почти сразу:

— Всё порешают. Слово даю. Я. Лично.

Под таким утверждением скрывалось нечто большее, чем дружеская услуга, потому Иванов опасливо уточнил:

— Что с меня?

— Уплачено, — раскатисто рассмеялся Ероха. — Я с этого перца кое-какую скидку выбил, так что твой комфорт оформят бонусом. Львовичу от такого предложения сплошная экономия.

Слушая, инспектор в очередной раз отдавал должное профессионализму хозяина обнальной конторы. Расстались вроде бы некрасиво, а ты смотри — бизнес превыше всего. Мгновенно о разногласиях забыл, едва про деньги услышал.

— И с заявлением об ограблении инкассаторов тоже пусть что-то сделает, — спохватился Сергей из чисто полицейской солидарности. Будут потом господа полковники неизвестному оперу мозг выедать фактически раскрытым висяком. Нехорошо...

— Сделает. Сам как?

— Нормально.

— С тебя рассказ, с меня шашлык, — открытым намёком пригласил в гости белкооборотень. — Давно не собирались.

— Определимся на неделе. Бывай.

Нервно теребящий край скатерти Швец дёрнул щекой. Чувство вины никак не желало покидать призрака, выражаясь в неукротимой жажде деятельности. Тянуло набить кому-то морду, пнуть, победить. Или совершить настоящий подвиг, способный уравновесить поступок напарника.

А Иванову, наоборот, хотелось поскорее забыть о случившемся и вернуться в привычную колею, к родимым бесам с колдунами. Вдобавок, сумбур в поведении друга передавался и ему, заставляя чувствовать себя ущербно.

С этими моральными перегибами пора было заканчивать:

— Тоха! Забей! Ничего же не случилось. При тебе Ероха подтвердил — все проблемы утрясут. Чего ты из мухи слона делаешь? О другом подумай. На улице Нестерова наши физиономии только слепой не заметил, пока мы у квартиры с упырём отирались. Мою — так точно... Заяви я, что за рулём сидел некто, исчезнувший средь бела дня — в дурку бы сразу отвезли. На освидетельствование. И пофиг, что тебя не я один видел! Что очевидцев твоих портальных фокусов больше, чем надо! — разволновавшись, Серёга привстал со стула, упёрся ладонями в стол, словно доказывал с трибуны очевидное. — Прилюдно только в кино исчезают, о чём нам упорно твердит материалистическая школа и все учебники по розыскному делу. Давай не будет в них новые главы вписывать.

Прервавшись, вспомнил про чай. Шумно выпил, длинно выдохнул сковавший горло жар. Треснул чашкой по блюдечку.

Закончил:

— Поверь, дружище! Останься ты для всех этих разборок — тоже хорошего мало. У тебя же ни прописки, ни паспорта. Бомж в законе, — шутка заставила Швеца устало осклабиться. — И что потом?

— Не знаю.

— Да за меня бы взялись! — всплеснул руками инспектор. — Как за сообщника. Паровоз уехал, вагоны остались... Потому завязывай комплексовать! С машиной ты правильно поступил, а последствия — разгребём.

— Тошно мне, Серый. Как будто во время школьной драки драпанул, пацанов из класса предал.

— Тошно... тошно... — повторил за напарником Иванов, усаживаясь обратно. — Будем лечить. Слушай мою команду! Бери сумку, и волоки её Ерохе. Пусть передаст владельцу. Иначе некрасиво получается. Сидим с бешеными деньгами в приличном заведении, а вокруг одни соблазны. В растрату можем впасть. С низменным удовольствием.

— Отнесу, — забрал ношу призрак, негромко, искренне добавив. — Спасибо. И за то, что шефу не слил — отдельное.

***

Ночь инспектор встречал дома, сытый и довольный. Хлопотавшая на кухне домовая, из приличия терпевшая с расспросами до окончания мойки посуды, наконец-то освободилась и забралась на табурет, чисто по-женски требуя подробнейшего отчёта о прошедшем дне.

Умиротворённый ужином Иванов тоже был не против поговорить. Под компот с плюшками поделился последними событиями, историей поиска упыря, погоней в исполнении напарника с последующим капитальным разносом от Фрола Карповича и договором с Ерохой.

— ... В общем, ученье на водителя отменяется, — закончил Сергей, поглаживая кошку, умостившуюся на его коленях. — Мне даже телегу с дерьмом не доверят.

— Но ведь это не ты машину разбил, — удивилась кицунэ, — а Антон. Он же за рулём был. Неужели Фрол Карпович об этом не узнает?

— Обязательно узнает. Всенепременно. Только заднюю давать ему спесь не позволит. Побурчит, бровями грозно подвигает, но на том всё и закончится. Нет у шефа привычки собственные приказы отменять. Опять же... Я считаю, что правильно поступил, — инспектор говорил убеждённо, с верой в собственную правоту. — У Тохи все радости, при его призрачном положении, можно по пальцам одной руки пересчитать. Лишат материальности в наказание или обратно, в архивы загонят, а дальше как ему жить?

Добрая Машка, представив, во что выльются подобные ограничения для весёлого Швеца и его подружки, призрачной француженки Розы, с трудом подавила желание пустить слезу.

— Да-а, не подумала.

— А мне что сделается? — ощущая молчаливую поддержку домовой, бодро улыбался Иванов. — Ну, стукнул технику. Дело житейское. Ремонт я оплачу, претензий никаких. Тем более, не своими деньгами. Так что пусть всё остаётся по-прежнему. А начальственный гнев переживём. В первый раз, что ли?

— Ой, молодец ты, Серёженька... — Маша немножко погордилась обожаемым домохозяином, представляя, в каком выгодном свете она будет пересказывать эту историю Лане на очередных посиделках. — Я только одного не поняла. Как упырь догадался, что вы на него охотитесь?

На этот любопытный вопрос ответ появился относительно недавно.

— Шеф сообщение прислал, в просветительных целях. Оказывается, упырь при подготовке грабежа проявил творческий подход — нашёл наши с Антоном портреты. О Департаменте ведь не только здешняя нечисть знает, а и многие другие... У знакомых под благовидным предлогом выяснил, что в городе работают Сергей Иванов и Антон Швец. Принял к сведению, запомнил лица. При выезде опознал. Громкая слава, чтоб ей, бежала впереди нас... Преступник, оказывается, давно на связи у одного нечистого паразита из госструктур состоял. Вертел с ним разное... Ну, ничего. Убитую ему по всей строгости припомнят. Карпович сказал. Так что попал упырь. Надолго и всерьёз.

— Вонючка он! — авторитетно припечатала кицунэ, и инспектор не стал с ней спорить.

***

Стопка бумаг, предназначенных для изучения, давно ждала своего часа, аккуратно разместившись на краю большого, резного стола, однако хозяин кабинета к ней не прикасался.

Он размышлял, пряча в усах добрую улыбку.

Иванов, пакостник, за друга вину взял, не убоялся... Не выдал, молча выслушивал его гнев праведный, не оправдываясь и не отпираясь. Спасал товарища от наказания. Достойно, хоть и глупо. Шут с ними, с правами водительскими. Потребуется — получит. Бес из автошколы о нём вельми положительно отзывался... Но спускать обман нельзя. Ибо обнаглеет.

Довольный поразившей его идеей, Фрол Карпович хитро подмигнул документам и исчез, счастливый от предвкушения воспитательной работы с личным составом.

***

— Здравствуйте! Здра-а-астье!!! — за Сергеем практически бежал вынырнувший из подворотни Юра Дьяконов.

— Чего тебе, недоросль?

— Мне сон был! Вещий!!! — сбиваясь на крик, выдохнул недопранкер.

От такого поворота инспектор едва не ахнул. Какой, нафиг, сон? Какой вещий?

— Мальчик, ты бредишь?!

— Не. Сон был. Этой ночью. А во сне — голос! Сердитый такой.

Происходящее напоминало рождение очередного городского сумасшедшего, и Иванов предусмотрительно решил со всем соглашаться, чтобы суровым реализмом не добивать и без того повреждённую психику подростка. Пусть с ним врачи разбираются.