Забираться за спину водителя призрак не решился. Там и места для ног поменьше из-за отодвинутого сиденья, и пассажиры без нужды крайне редко устраиваются столь неудобно. Можно подозрения вызвать. Уселся посередине, чтобы дорогу впереди себя видеть, ну и к чужой голове поближе. Так нормально.

Дождавшись, пока Швец захлопнет дверь, Серёга принялся неуклюже разворачиваться по ходу движения, втягивая ноги в салон. Что делает друг, он не видел, однако всей кожей ощущал, как тот ждёт отмашки.

Всмотрелся в ауру — ничего такого, обычный человек. Ни вселившегося беса, ни колдовства.

Водитель эмоций не проявлял, даже одобрительно кивнул, глядя на манёвры клиента. И параллельно следил за усевшимся сзади.

Тёртый калач…

Взявшись за ручку двери, инспектор бросил:

— Поехали!

Ведомый водительским инстинктом, таксист покосился в левое зеркало, оценивая дорожную ситуацию, и на долю секунды потерял из виду обоих пассажиров.

Поняв всё правильно, Антон выбросил вперёд правую руку с активированной Печатью, приложил ладонь ближе к виску Егора Васильевича. Дотянуться до затылка мешал подголовник.

— Готово. Спрашивай.

Пассажирская дверь хлопнула замком, на ладони Иванова засветилась служебная метка (на всякий случай), тело вполоборота повернулось к фигуранту, смирно сидящему со стеклянным взглядом.

— Вы убили девушку в лесу двенадцать лет назад?

— Да, — звучало отрешённо, словно программа говорила.

У Серёги брови поползли вверх от удивления. Напарник тихо присвистнул.

— За что?

— Хамила. В лесу встретились. Предложил помощь — послала. Обухом топорика в затылок ударил.

— Орудие преступления где?

— Утопил. В речке.

Чудаковатый поворот... Нежданно-негаданно мокрушника поймали.

— Парень? Неделю назад?

— Плюнул на пол. Вёл себя плохо. Привёз к дому. Заметил, что забор низкий и собаки нет. Про родителей в отъезде он сам сказал, когда с другом по телефону общался. Пришёл на следующий вечер и задушил. Верёвку выкинул в мусорный бак по дороге обратно.

— Как алиби оформил? — про алиби в деле отдельно упоминалось, что его нет, но Иванов попробовал проверить.

— Сам себе заказ сделал. Через запасной телефон. Поставил машину на стоянке, поймал попутку и доехал до параллельной улицы. Дальше пешком. В темноте перебрался через забор. Он вышел. Я за спиной оказался... Потом вернулся, отработал заказ от диспетчера и поехал домой.

И об этом подумал...

Слушая признание, друзья дурели от того, с какой лёгкостью фигурант находил поводы для убийств.

— Зачем людей на тот свет отправлял? — Антон говорил излишне нервно, не переставая контролировать соприкосновение кожи Мирнока с Печатью.

— Они мне не понравились. Ненавижу таких. Убил — стало легче, — ответ заставил вздрогнуть.

Просто так, чтобы озвучить очевидное, Иванов произнёс:

— Маньяк...

Видя нервное состояние друга, допрос переключил на себя Швец:

— Как медкомиссию обманул?

— Никак. Я знал, что на меня ничего нет. Отвечал честно.

Усомнившись, призрак уточнил:

— Голоса в голове слышишь?

— Не знаю... Иногда.

— Другие жертвы есть?

— Да. Не люблю плохих.

Сжатость фраз предавала речи таксиста потустороннюю жуть. Убивал... убивал... убивал... Напарники и не пытались посчитать, сколько народу лишил жизни Мирнок. Разными способами, в разных областях, в разных регионах. Всегда проявляя смекалку и оставаясь почти на виду. Хладнокровно и не оставляя следов. Навскидку — около десятка.

Ну его к лешему. Пусть хронологию следствие устанавливает.

... — Вырубай, — попросил Сергей, доставая смартфон.

Швец радостно выполнил просьбу и присовокупил, глядя, как Егор Васильевич обмякает и приваливается к боковому стеклу:

— Ну и урод!.. Как таких только земля носит?

— Это да...

А затем инспектор, по-новому посмотрев на мирное, обыденное лицо подходящего к полувековому юбилею мужика, левой рукой, наотмашь, ударил задержанного в челюсть.

Лязгнули зубы, на губах вспузырилась кровь.

— От нас подарок, — пояснил парень напарнику. — На долгую память. Оклемается — сюрприз будет в виде расквашенной морды.

Поступок получил горячее одобрение:

— Правильно, Серый! Сделать толком мы ему ничего не можем, а по харе — это завсегда. Пусть жалуется на рукоприкладство, куда хочет. Да и... я и слова не подберу, чтобы достойно этого... обозвать. Ему и расстрела мало. О другом жалею... мне бы такие возможности, когда в розыске служил... лучшим бы стал!

— И не говори...

***

Высокое начальство прибыло почти сразу вместе со своим другом и представителем Спецотдела Александросом. Походило, посмотрело, полуцензурно послало какого-то зеваку, заинтересовавшегося бессознательным Мирноком.

Сделало втык за неудобность места для допроса, кому-то позвонило и довольно, с кошачьей ленцой, сообщило:

— Он. Забирайте, — далее прозвучал адрес с пояснениями.

Заметив ссадину на подбородке и кровавую пену вокруг рта задержанного, ничего не сказало, но одобрительно буркнуло что-то в бороду.

Знакомые шефа прибыли минут через двадцать (Антону пришлось дважды отключать подозреваемого Печатью, едва тот начинал шевелиться). Из припарковавшегося неподалёку, видавшего виды, грязного седана вышли трое мужчин: один постарше и двое помладше. Короткостриженые, с цепкими глазами и до боли протокольными выражениями на лицах.

Коллеги... Сергей приехавших не знал, но это дело такое... город большой, со всеми не задружишься.

— Жека, — представился главный, почти ровесник Егора Васильевича, предварительно поздоровавшись с Фролом Карповичем и Александросом, наряженным в длинное пальто, узкие туфли и серый костюм с широкополой шляпой — совсем как у гангстеров тридцатых годов прошлого века.

Протянул руку друзьям.

— Серёга... Антон...

Больше он ничего говорить не стал. Открыл водительскую дверь, подхватил выпадающего водителя и с натугой выволок тело в пуховике наружу.

— Тяжёлый...

Не дожидаясь приказов и просьб, двое других оперативников подбежали помочь. Передав им Мирнока, назвавшийся Жекой сноровисто защёлкнул наручники на запястьях убийцы, проверил фиксацию, остался доволен. Обыскал, тщательно прощупывая одежду. Обнаруженные в пуховике документы сунул в карман. Сунул нос в бардачок, под сиденье — ничего предосудительного не нашёл. Заглянул в багажник.

— В тачку волоките. На заднее. Сами — по бокам.

Покуривая в сторонке, друзья наблюдали за тем, как в очередной раз очухивающегося таксиста пакуют в седан. И даже делали ставки.

— Влезет. С первого раза, — Антон с удовольствием затянулся, довольный быстрым исходом дознания.

— Не-а... Он ещё не оклемался. Ноги застрянут. Они ж его мордой вперёд трамбуют, задница на улице, — аргументировал своё мнение Иванов, которому в течение его полицейской деятельности доводилось неоднократно усаживать в служебный транспорт всевозможных граждан, в том числе и вусмерть обдолбанных и оттого не контролирующих конечности.

— На что спорим?

— На пиццу.

Победил Серёга. Один из тех, что помоложе, смог усадить Мирнока в салон лишь с третьей попытки, когда тот начал приходить в себя и получил несколько пребольных ударов по голеням.

Удовлетворённый результатом, старший уже было сел за руль, но тут же выбрался из машины и, не решаясь отойти, произнёс что-то, потонувшее в шуме проехавшего мимо автобуса.

Ничего не расслышав, Фрол Карпович с македонцем подошёл к Жеке. Подошли и инспекторы, на всякий случай.

— Я говорю, спасибо! — зачем-то проорал мужчина, хотя в этом уже не имелось необходимости. Работники Департамента приблизились к нему почти вплотную.

Пожал на прощанье руки всем присутствующим и, забравшись обратно, в автомобильное нутро, он подмигнул Иванову:

— А я тебя помню! Мы встречались в управе, на заслушивании. Вас тогда за какой-то разбой как сидоровых коз драли, а мы за кражу у областного депутата отдувались. Вместе под кабинетом очереди ждали, о жизни трындели... У тебя ещё фамилия — Иванов! Серёга Иванов, — повторил Жека, довольный накатившим воспоминаниям и тем, что узнал сослуживца. — В контору перевёлся?