– Не знаю. Я ему не сторож. Рабочий день закончился. Могу вызвать, если надо.
– Пусть болтается где ему приспичило, паразиту этакому. Без него поспокойнее будет… Вы на кой напились на службе?
Смутить Сергея не получилось. Он без подобострастия виноватого, не отводя глаз, принялся защищаться:
– Враньё. Я – трезвый как стёклышко. Тоха банку пива выпил. Пить очень хотел. Но напиваться – перебор… Фрол Карпович, вы же нас знаете.
– Знаю, – согласился боярин, ошеломив инспектора несвойственной ему покладистостью. – И верю. Сам люблю чарку-другую пропустить для духовной бодрости. Чего скрывать, грешен… Да только унюхал тот пройдоха, раззвонил ни к месту. В общем, дружку твоему – нехорошая метка в личном деле. Второй раз поймают – накажут по всей строгости. Передай ему об этом.
Старый хитрец… Спихнул на подчинённого обязанность первым сообщить неприятные вести.
– А сами чего разнос Тохе не устроите? – недовольно спросил Иванов.
– Недосуг, – недовольно бросил гость. – Не до этого стервеца сейчас. Его счастье… Работы нам подвалило. Я к тебе, собственно, именно поэтому и заглянул. По поводу сегодняшнего происшествия. Думаешь, небось, разное. Не понимаешь…
Судя по основательности, с которой Фрол Карпович разместился за кухонным столом – разговор предстоял долгий. Инспектор поставил чайник, положил заварку в заварник, подготовил чашки и добыл из недр холодильника вазочку с вареньем. Шеф на все эти хлопоты смотрел с нескрываемым одобрением.
Дождавшись, пока приготовления будут закончены, хозяин займёт своё место, а горячий напиток начнёт щекотать ароматом ноздри, он начал. Басовито, вдумчиво.
– Та, утрешняя нежить – сама по себе мелочь сущая. Плюнуть да растереть. Зарождается в местах, где людей много погибло. При войне – почти на каждом бранном поле, и не одна… Её ещё люди потом часто видят, как тёмно-зелёные облачка. Питается падалью всякой, усопшими не брезгует. Днём отсиживается где потемнее, ночью за пропитанием выбирается. Разобраться с ней – креста твоего хватит. Про Печать и не упоминаю… Любой полковой священник изгонял, отпевая убиенных… Да и сама дохла частенько – она слабая поначалу. Н-да… Пробовали нежитью этой в разные времена управлять – ни у кого не получилось. Ни в какую приказов не слушается. Тупа, ленива, ровно опарыш бледный. Только жрать способна, зато без меры, ежели дают.
Прервав монолог, гость с удовольствием хлебнул чайку, продегустировал варенье. И не скажешь, что стакан недавно принял. Стаж!
Проведя рукой по окладистой бороде, он продолжил:
– Но бывают и промашки с гнусью этой. Ежели запастись великим терпением и подкармливать её всякими ослабшими, обездвижив их – сначала кузнечиками, после – мышками, потом… Ну, в общем, ты понял… И держать взаперти, дабы бродить по миру не отправилась – можно её и на человека натаскать. Со здоровым, конечно, не справится, а спящего, да ещё беспробудно – враз сжуёт. Самая большая, про которую слышал – с телёнка размером. Тогда уже можно меньше с ней возиться – она в спячку учится впадать при бескормице.
– И как долго такого хомячка надо выращивать?
– А лет сто, не менее. Следить, харчем обеспечивать, содержать. Хлопотное занятие, в людской срок не управишься. Колдун или ведьма – могут попробовать. Нечисть наша подопечная, оборотни там разные или упыри – точно могут. Они долго живут, чтоб им пусто было…
– Но есть нюанс, – поддержал рассказчика Сергей.
– Есть. Как не быть? Усопший. Нежить костей не жрёт. Она мёртвого как леденец облизывает. И извергает почти сразу, калом гнилостным. Ей остатки жизни интересны… Ими питается. Остатков этих самых мало, часто их вообще нет в телах, потому и насытиться оно толком не может. Жрёт, жрёт, и голодное… Но вот кости заживо сожранного – та ещё пакость. Любой чернокнижник с руками оторвёт, особенно если свежие совсем. Потому как они жизнь ещё помнят. Из них можно колдовское оружие сотворить; умертвие изготовить премерзейшее; амулеты; рунные заклятия; в зелья добавлять, дабы хворь смертельную наслать на недруга. И это я так, основные поделки тебе сейчас перечисляю… Тот, дурень Александросов, не великого ума подчинённый, вместо того, чтобы разобраться – по привычке уничтожил пакость колдовскую и лихо доложился. На кости и не посмотрел. Думал, обычная, насквозь знакомая нежить, просто больше обычного. Теперь вот расхлёбывай…
Звучало жутковато. Иванов хоть и не был искушённым знатоком в чёрном колдовстве, однако и сам понимал – завелась у них какая-то новая гнида и покойный бомж – лишь первая ласточка в зарождающемся ворохе неприятностей.
– Фрол Карпович, с костями понятно. С дрянью, людей жрущей – нет. Откуда она взялась? Как этой скотинкой управлять? Вы же сами сказали – тупа и прожорлива.
– Сказал, – чинно кивнул шеф. – И от своих слов не отказываюсь.
– Тогда я не понял, как…
– А вот про это ты мне и доложишь: как, кто и на кой. Соображаешь?
Чего тут непонятного… приказ получен, дальше – сами.
– Да.
***
До утра инспектор просидел в интернете, изучая непростой вопрос использования человеческих останков в мире оккультных знаний. Объём полученной информации просто зашкаливал. Выходило, даже с поправками на полную некомпетентность авторов всеразличных статей и сообщений на форумах, кости покойного бездомного – фактически универсальный продукт для чего угодно.
Круг возможных версий стремительно расширялся.
– Маша! – дождавшись, пока домовая проснётся, позвал Сергей. – Помощь нужна!
– Иду! – из-за холодильника вышла уже умытая и расчёсанная кицунэ. – Кушать хочешь? – первым делом озаботилась она.
– Нет. Не хочу, – отмахнулся парень. – Скажи, что ты знаешь про использование человеческих органов в ведьмовском деле? Мне подойдут любые, даже самые невероятные слухи из среды домовых.
Девушка наморщила лоб.
– Ты знаешь… ничего на ум не приходит. Мы от таких дел сторонимся. Нас тоже… любят для всякого приспособить. От бабки слышала – если домовой к чёрному колдуну попадает – раб его на веки вечные. Кому оно надо?
На том расспросы и прекратились. Сергей прилёг на пару-тройку часов поспать, а кицунэ принялась заниматься привычным делом – готовить всякие вкусности и гонять кошку Мурку, норовящую постоянно что-нибудь стащить со стола. Не от голода – от скуки.
Швец заявился ближе к обеду. Внимательно выслушав напарника, он нахмурился:
– По работе понятно, займёмся, куда мы денемся… Напрягает, что Карпович за ту банку поганую разнос мне не устроил. Не в его стиле такие подарки. Не в его… Буду ждать беды.
***
… К разбирательству по пропавшим костям бездомного инспекторы приступили с самого очевидного – опроса жильцов близлежащих домов. До вечера Антон и Сергей общались с бабками, мамочками, дождались всех водителей, имевших обыкновение парковать свои машины неподалёку. Опросили ребятню, игравшую на детской площадке, не забыли и про подростков – больших любителей укромных мест и подворотен по вечерам.
Мило поболтали даже со вчерашней блондинистой тёткой, которая почему-то их не узнала. По-видимому, слишком на начальственные костюмы и важные лица засматривалась, игнорируя простоватых на общем фоне парней.
Особых новостей отработка населения не принесла. Узнали, что бездомный жил в этом районе уже пару месяцев, на глаза особо не попадался, вёл себя прилично и никому не мешал. Дважды к нему приезжали вызванные кем-то полицейские (данные доброхота установить не удалось), однако никого не застали. Других бомжей в гости не приглашал, песен ни с кем не орал, дамы сердца не имел. Тень, а не человек.
В общем, на бомжа всем было плевать. Дома рабочие, население к пьяницам и прочему люду с низов социальной лестницы вполне терпимое. У каждого сосед по подъезду ничем не лучше.
Никто ничего не видел, не слышал, не подозревал…
Не унывая, напарники решили разделиться. Антон, прикинувшись матёрым пропойцей, взял на себя отработку близлежащих помоек и разливаек, а Сергей отправился к здешнему участковому, так как социальные низы – его подучётный элемент. Может, и поможет.