Она тоже обходится без лишних слов. Лишь коротко и одобрительно кивает и тряхнув челкой, приказывает:

— Тащите этих к вашим.

Стоящие за плечами рысьеглазого азиата, двое мужчин и девушка — совсем еще зеленая девчонка, может даже моложе Ленки, обтекающе перемещаются, образовав полукруг перед Пахомом и его молодым лупоглазым подельником. За спинами у Птициных незадачливых насильников: Шептун и Герда.

— Осади назад, — быстро бросает Шептун спутнице, блестнув на ярком солнце заточкой лезвия внушительного топора с длинной рукояткой. Топор был под стать своему владельцу. Такой же большой и одним только своим видом, сразу вызываюший опаску и уважение.

— Да какого хрена, ты… — шипит Герда, явно желая возразить, но глянув на Пашку, проглатывает своё недовольство.

Более не смотря в их сторону, мужчина отгораживает от происходящего большим телом своего коня и Герду с Пашкой и Ленку.

За этой суетой Птица просмотрела, как прошло разоружение Пахома и его корешка. Но ей очень не хотелось случайно пропустить еще и финал всей пьесы. В которой и она исполнила свою небольшую роль. Ведь Ленка была не только бойцом, но прежде всего — молоденькой девушкой. А значит априори актрисой и одновременно зрительницей, весьма жадной до креативных зрелищ. Ну, а такое шоу в её короткой жизни — вообще выпадало впервые. Поэтому, с внезапной завистью и легкой неприязнью мазнув взглядом по надменной спине своей ровесницы с топориком, щитом и эмблемой — уже, видать, полноценно принятой в эту мощную стаю, и сделав не менее важное и значительное чем у этой курицы лицо, Птица уверенно пошла через людскую массу, придерживаясь за стремя Герды. Демонстрируя всему поселку свою причастность к происходящему и приближенность к этим сильным и уверенным пришлым людям. Мышь полевая! Но отнеситесь с пониманием — ведь ей еще и семнадцати не было!

На замусоренном асфальте перед давно не мытой витриной — прямо на задницах, тихо и почти неподвижно смотря в пол, сидели трое, в сторону которых и подтолкнули Пахома и Чалого.

Один из сидящих медленно поднял голову. Тоскливо оглядел окружающее плавающим, потерянным взглядом одного глаза. Второй — почти полностью заплыл. Его светлые волосы слиплись в темно — бурые колтуны сосульки от все еще сочившейся из раны на голове крови. Губы второго напоминали раздавленные и лопнувшие вареники. С вишней. Третий, с бледно — серым лицом покойника, скорчившись, лежал в позе эмбриона прямо на земле, сжав руки между стиснутыми и подтянутыми к животу коленями. Еле слышно, очень тонко и жалостливо подскуливая.

— Я этого — прямо с женщины снял. Ну и слегка поумерил либидо, — азиат просто поразил Птицу этим словом. Почему-то с его внешностью степного кочевника, у нее никак не вязалось знание и употребление подобных слов.

— Девочку… который из них? — негромко спросила всадница, не глядя передавая Птице до самых бровей измазанного шоколадом и довольного брата.

— Не дожил. Скончался внезапно, — без намека на улыбку, все-таки, видимо пошутил азиат. — Его и еще двоих таких же: прытких да дерганых — пришлось на месте решить. Да ещё один ушел. Сиганул дуроломом — прямо через пруд! Без шансов было.

— Кто старший, животные? — уже в полный голос спросила у пленных девушка.

— Он и ушел, — явно не чувствуя в этом за собой вины, Нурлан все же опустил глаза — угли на пленных.

— Ну что, желающие сказать что-нибудь в свое оправдание, имеются? — интересуется всадница, гибкой змеёй соскальзывая с седла на землю. Застывает в трех шагах перед понурившимися сидящими людьми. Как королевская кобра перед своим смертельным броском.

И хотя вживую — змей Ленка никогда не видела; даже гадюк обычных, а уж тем более королевских кобр; разве только по Энимал планет может, и то вряд ли, ибо змеи её не интересовали абсолютно; но почему-то сейчас она твердо была уверена, что эти королевские кобры — они именно такие.

— Алё, погодите уважаемые — а мы-то с Чалым здесь каким боком? — исподлобья зыркая волком, дергая заросшим кадыком, угрюмо и возмущенно сипит Пахом, — нам чужого не надо! А за свое — мы ответим! Перед Зимним. А иначе — это уже беспредел голимый с вашей стороны! А мы перед своим старшим — готовы отвечать. Но за свое. А чего эти тут наворотили — нас не касается, — демонстративно игнорируя Герду, он прямо вцепляется глазами в Шептуна.

— Да нет, Пахом — это вы тут по полному беспределу выступили. А это — не есть правильно. Тут я тебя поддерживаю, — в спокойном густом голосе — преобладает брезгливое презрение, которое Шептун уже даже и не пытается скрыть.

— Какой беспредел, Шептун, чё ты несешь? — почти за гранью возможного, возмущенно вылупляет свои глаза Чалый — и вообще Валера сказал…

— Зимний, вам по-любому сказал: осмотреться и с народом переговорить. По-доброму. Предложить помощь и защиту. А не кошмарить людей. Но судя по тому, что я вижу — вас куда-то, совсем не туда понесло. А конкретно вы с Пахомом — девчонку малолетку решили обидеть. Это не беспредел?

— Да какая она малолетка? — где-то даже оскорбленно вскидывается Пахом, — вон у нее все на месте!

— Ну да — раз у бабы сиськи отросли, то это же совершенно всё меняет, — почти дружелюбно мурлыкает Герда, вновь по мановению обернувшаяся из кобры в Багиру, — И — да, мужички! Где-то я даже очень вас понимаю. По добру такая краля: вам, опарышам вонючим — и во сне бы не дала. А ведь так хочется почувствовать себя не скунсом, а нормальным мужиком! Да ведь? Хоть раз в ущербной жизни. А насчет Валеры… Думаешь он за тебя впишется, тля? Из-за таких обмылков с нами на конфликт пойдет? Пффф! — она по-кошачьи презрительно фыркает вверх, привычно сгоняя обнаглевшую челку, снова упавшую прямо на сощуренные в острые лезвия глаза.

— Ну ладно, всё! — ярко блестнув их ледяной синью, подводит итог девушка, — Нам даже тяжким выбором терзаться не придется. Вы сами себя приговорили, черти! Пора заканчивать! И так из-за вас столько времени потеряли. Нурлан!

— Погоди, Оля! Отойдем на пару шагов, — По-мальчишески легко, полностью подтверждая Ленкино первое впечатление о его силе и ловкости, Шептун тоже перетекает на землю. При своих внушающих габаритах — этот мужик двигается на удивление быстро, плавно и бесшумно. Мощно и опасно. Медведем — в чаще леса. Хозяином.

Отодвинувшись немного в сторону, мужчина и женщина о чем-то вполголоса, кроме них самих никому не слышно, достаточно эмоционально заговорили. Спорили, видно. Почти нависая над своей спутницей, говорил в основном волосатый могучий Шептун. Девушка же — лишь весьма категорично и зло, то и дело отрицательно встряхивала своей неугомонной челкой, явно возражая собеседнику.

В конце концов, он её, похоже — почти убедил в своей правоте. Досадливо подзакусив губу, она с явной неохотой кивает, но тут же — вновь полыхнув синим пламенем глаз и мгновенно закаменев обликом, что-то коротко и резко добавляет. Мягкий, приятный овал её лица, вмиг трансформируется в угловатый многоугольник с выступающим вперед колючим подбородком и резкими острыми скулами. Шептун шумно выдыхает и даже как-то обреченно, машет широкой лапищей. Мол: «ну, что с тебя возьмешь — поступай как хочешь, упертая, а я умываю руки». Косанул большим злым глазом в сторону настороженно молчащих, терпеливо выжидающих поселковых. Коротко мотнул длинной гривой, подзывая Нурлана, стоящего рядом с пленниками.

… Азиат бесстрастно и отрешенно выслушивает Герду. Не раскрывая рта, кивает. Оборачивается к сидящим на асфальте.

У его твердого рта собираются глубокие складки, смолистые брови сходятся на переносице в волнистую линию, ноздри едва заметно расширяются.

— Значит так, — громко звенит голосом девушка, ничуть не сомневаясь, что будет услышана всеми на этой щедро залитой солнцем площади, — Вот эти вот особи — преступили все человеческие нормы, когда без причины убили мирных, ничем не угрожавших им людей. Вдобавок к этому совершили насилие над женщинами. К тому же — они нарушили строжайшие запреты, принятые и соблюдаемые в нашем племени и на нашей территории… И сейчас здесь, прямо перед вами — они понесут наказание. Все они приговариваются к смерти! Здесь и сейчас! Мы никогда и никому не позволим нарушать законы справедливости и человечности. Виновные в этом будут наказаны. Всегда! Кем-бы они ни были. На нашей территории — мы беспредела не допустим! Запомните все! У меня — всё! Если у кого-нибудь есть особые причины и желание лично привести приговор в исполнение — он может подойти. Об остальном после. Все вопросы тоже. — резко бросает Герда в лицо, открывшему было рот, любопытному деду Витале, жившему на первом этаже в одном подьезде с Ленкой. — Никто? Ну и лады. Тогда мы сами.