— Вы любите собак? — заметил мои повлажневшие глаза мальчик.

Я тебя люблю — до умопомрачения… думала я, а сама отвечала: — Это самая прекрасная собака на свете — фарфоровая гончая Франш-Конте. Я не знаю — существует ли сейчас эта порода, но красивее создания и лучше охотника я не знаю. Пожалуй, мы уже пойдем. Георгий? Нам пора.

Он молча смотрел на меня, будто чего-то еще ожидая. Потом просто кивнул.

— Вы остановились в отеле? В каком из них? Маритт работает в «Гренобле», она помощник отельера, — поинтересовался Рауль.

— Мы — в «Меркури», — прощалась я, обнимая его взглядом.

Георгий молчал всю дорогу до отеля. Потом, припарковав машину, проводил меня под руку в номер. Там усадил на кровать и присел передо мной на корточки.

— Почему ты не открылась? Не призналась?

— Ты с ума сошел? — счастливо улыбалась я, — кто бы в здравом уме мне поверил? Если бы еще их родители были дома…

— То есть… что мои дети поверили тебе — это ненормально?

— Это разные вещи. Они подслушали — понимаешь? Я ни в чем их не убеждала и не…не втюхивала! И ни о чем не думала тогда, я даже не подбирала слова. Я душу перед тобой выворачивала! И никакой корысти с моей стороны они не могли заподозрить — не было ее! А сейчас? Тетка, которая остановилась не в самом лучшем отеле, примазывается к высшей французской аристократии, набиваясь в родственники. Нет, ну! Может такое понятие и здесь исчезает, но они совсем небедные, как ты заметил.

— Я заметил, — сел он рядом и обнял меня, — как ты без него теперь?

— Нормально, — прогундосила я, вытирая глаза: — У него всё хорошо, есть папа с мамой, есть чудная сестра… у полковника охрененные гены!

— Приятно это слышать, — скрипнул зубами Шония.

— Брось ты! Я же выбрала тебя, а не его и всегда буду выбирать. Нас подарило друг другу солнце, а смысл того, что я была там… запутан и заверчен. Может, чтобы спасти человека, который пропадал без меня? Спасти для новой жизни, чтобы он вершил в ней подвиг за подвигом? Или дать достойное продолжение достойному роду ла Марльеров. Полковник пропадал в войсках, а его жена вряд ли воспитала бы такого Франсуа, как воспитал Рауль. А может смысл в том обещании, что дал мне сын? Если бы на Россию шел генерал с настоящей военной выучкой, а не революционные маршалы, выходцы из простых солдат, то действительно… А смысл твоей жизни? Ты о нем задумывался?

— Глобально? Или в частности? — поцеловал он меня в висок.

— Когда пропадала я — ты спас меня, это частность. А до этого спас многих, которые может что и глобально повлияют на мир. И еще спасешь. А твои мальчики? Я думала — у тебя будет больше детей… но раз так, то будем ждать много внуков. Пусть у них будет две бабушки. Буду любить их, как своих. Сделаю все, чтобы и меня любили, чтобы было за что. А Рауль и Маритт… у нас нет времени, чтобы узнать друг друга. Мне хватит того, что они есть.

Я действительно смирилась с таким состоянием вещей. Но утром портье передал нам сообщение с просьбой позвонить по данному номеру. Позвонив, я назвалась и услышала голос Рауля:

— Мадам, я не отвлекаю вас? Вы можете сейчас говорить? Я рад… дело в том, что такая порода собак — фарфоровая гончая, до сих пор существует. У меня здесь список питомников, где их разводят. Я могу передать его вам. А еще — показать город.

— Рауль, а ваши родители? Они не будут против?

— Нет, мадам, с ними говорила Маритт, и они не против нашего общения. Как вам будет удобнее — подъехать к нам и забрать меня, или мы к вам?

— Боюсь, наш «мини» только для двоих, — плыла я и таяла от счастья.

— Тогда мы к вам, а Маритт будет за рулем — у нее просторный универсал. В полдень? Так вам удобно? Тогда до встречи.

Последние два дня во Франции мы провели с Маритт и Франсуа. И даже познакомились по скайпу с их родителями. Гены детям передал отец — видный мужчина, который странным образом не вызвал у меня таких сильных чувств, как пра-пра…. правнук тринадцати лет. Даже Маритт не вызывала такую бурю чувств. Но это нормально, это психология.

Уезжая в Шарль-де-Голь, мы обменялись адресами и телефонами. И приглашениями, само собой. Но на продолжение отношений я не очень надеялась. Скорее всего, последуют поздравления по праздникам и то… дети живут быстро и ярко! Мы не станем навязываться и скоро забудемся, хотя я, похоже была им интересна, как и Георгий, который к тому же вызывал глубокое уважение своей профессией.

— И сейчас ты не сказала, — с сожалением отметил муж.

— Ну, ты же знаешь почему. Домой, солнце? — встрепенулась я, когда самолет оторвался от земли.

И сама с облегчением выдохнула: — Домой…

Там сколько всего нужно сделать!

Разряженный мажордом принял из рук мужчины теплый плащ и проводил его к кабинету хозяина. Как и положено, гость чуть задержался у порога, позволяя объявить о себе. И когда раздалось радостное: — Алекс! Рад, рад, входите! Всегда жду вас, друг мой! — переступил порог комнаты.

Друзья крепко обнялись и немного помолчали, расчувствовавшись. Потом герцог де Роган провел гостя к креслам, усадил и сам сел напротив, внимательно изучая его лицо.

— Даже не спрашиваю — какими судьбами? Вы опять были у неё?

— Так будет каждый год в день её гибели до тех пор, пока я жив и способен передвигаться. До сих пор считаю себя причастным к этому, — странно повел ла Марльер головой, будто шейный платок душил его.

— Оказалось, Луи, это просто — если хочешь быть рядом с кем-то, всегда возможно найти для этого способ и время. Дело в желании. Раз в год… это то немногое, что я теперь могу — цветы, как дань памяти женщине, родившей такого замечательного сына.

— Как ваши отношения сейчас? — поинтересовался герцог. Встал и прошел к двери. Открыв её, коротко велел денщику: — Ужин сюда на двоих. И коньяк, пино… побольше.

— Отношения? — вздохнул граф, — всё было бы гораздо легче, если бы не способ, при помощи которого я ввел его в Дом ла Марльер — он бесчестен изначально. Мы с вами понимаем, что можно заставить совесть молчать, допускаем это в силу опыта и возраста. А Конти был еще и зол на короля после того, как попал в немилость, ушел в отставку со службы и на какое-то время вынужденно засел в Шато де Л’иль Адам.

— А чего он ожидал, насмешливо отзываясь о короле и госпоже Монтенон?

— Я к тому, что мы умеем преодолевать трудности — сминая их или выискивая обходные пути, если это невозможно. А мальчик в своей чистоте остро воспринял всю эту ложь… особенно оглашение его гибели. В её инсценировке не было необходимости — кто бы его искал? Точно не Монбельяры. Тяжело было и то, что пришлось сменить родовое имя, и все, что за этим последовало…

— Ло отошел Монбельярам по праву, — отметил герцог, заправляя объемную салфетку за шейный платок и кивая гостю на стол: — Приступим? Коньяк, пино?

— Коньяк… Да. И сразу был продан. Я нашел способ купить его через подставное лицо, но это не меняет расклада. Отношения между нами сейчас? Когда мы на некоторое время расстались? Они стали теплее, Луи, гораздо теплее. Это видно по тому, как он радуется моим приездам — редким, к сожалению… но на Корсике чисто, оспы нет. И все-таки он скучает. Те полгода вместе… надеюсь, он успел понять, насколько мне дорог. И потом, они сдружились с сыном Конти, вместе служат…

— Постойте! А Мария-Анна? Он не изменил своего решения? — улыбался в предвкушении де Роган.

— Нет, — улыбнулся в ответ и граф, — он отверг помолвку с Марией-Анной, отказав принцу де Конти. Вежливо объяснил, что женится исключительно по большой любви, такой, которую наблюдал у своего отца к матери. Больше того — отказался от подарка на совершеннолетие по той причине, что желает сам в будущем выбирать себе женщин.

Мужчины помолчали. Потом, не сговариваясь, выпили и принялись за закуски. И только насытившись и пересев в кресла с бокалами в руках, возобновили разговор:

— Принц воспринял это спокойно?