– Иллюминаторы не открывать! Это смертельно опасно! – воскликнул пилот, наморщив потный лоб и бросив взгляд вниз, на дорогу, где столбом поднялась пыль от колес легкового автомобиля.

Стояла сухая, безветренная, погода: солнце к тому времени висело высоко в небе, пронзая перистые облака своими ослепляющими лучами.

– Да ладно тебе, не выступай, – проворчал молдаванин. Его кудрявые волосы торчали из-под белой шапочки, которую пришлось надеть по настоянию инструкции. Он настроил одну из фотокамер, висевших у него на шее, заранее приготовленные для полета, и, нацелившись на картинку под брюшием вертолета, засверкал сотнями ярких вспышек. – Все будет о’кей, как говорят американцы.

– Как ты вообще об этом узнал?

– О чем? Об аварии? Из газет. Откуда еще-то? Я пару лет назад занялся корреспонденцией. До этого работал глянцевым фотографом, снимал богему, побывал во всех республиках, познакомился с кучей людей, но удовольствия мне это не принесло.

– Какое уж тут удовольствие…

–...поэтому и ушел, начал делать документалистику, тему всей жизни ищу. Что-то подсказывает мне мое профессиональное чутье, – мужчина сделал паузу, перенастраивая камеру, – что я ее уже нашел.

– А что пишут-то, в газетах?

– Да ничего толкового-то. Написали, что произошла авария, погибли два человека и что создана специальная команда. Мне, как репортеру, стало интересно. Поэтому-то, дружище, я тебя уговорил на эту поездочку. Хочу увидеть все своими глазами! Я, как ненасытный волк, охочусь за добычей, и вот, – фотоаппарат снова щелкнул, – она уже у меня в зубах.

Вертолет сделал круг над реактором, пытаясь сохранить безопасную дистанцию, и застыл в воздухе. Молодой мужчина в белой форме открыл иллюминатор и начал измерять радиацию, высунув наружу дозиметр. Рубашка на нем колыхалась, как трава на ветру, а по лицу ручьями стекал пот, бросая взгляды то на прибор, то вниз, в кратер разрушенного энергоблока.

Увиденное воистину представляло собой жуткое зрелище: словно разгневанное человечеством божество, напоминающее древнее мифическое существо, восседающее на знаменитой греческой вершине, метнуло молнию в здание, разрушив его до основания, превратив обломки в черную бездну, в которой легко погибнуть. В голове молдаванина возникали одна за другой взбалмошные мысли, пока он, судорожно вцепившись потными руками в свой фотоаппарат, успевал щелкать затвором, стараясь запечатлеть все до единой детали.

– Эко как его расколбасило! – нарушил благоговейную тишину пилот, цепляясь взглядом за жерло реактора. – А я думал, “ерунда, выдули из мухи слона!”, а тут вон оно что…

– Придется спуститься обратно на землю, чтобы снимки проявить. Может быть, если повезет, я уговорю одного из штатского сводить меня к реактору.

– Ты думаешь, они согласятся? Они сами боятся туда ходить. Там радиация неимоверная!

– Посмотрим, – молдаванин нахмурил лоб.

– Вы что, спятили?! Вам жизнь недорога? – вскричал, словно ужаленный, один из правительственных чинов, восседающих в чернобыльском общежитии.

Молдаванин, представившись как репортер из газеты “Новости”[36], показал “корочки” и любезно попросил сопроводить его к разрушенному реактору, чтобы сделать снимки для будущих поколений.

– Я Игорь Костин, репортер из газеты “Новости”, – терпеливо повторил он, – если вы мне не верите, можете связаться с моим руководством, они все вам любезно подтвердят. Я всего лишь хочу сделать пару фотографий и опубликовать их, на случай, если нечто подобное случится в будущем, чтобы люди знали, как мы, советский народ, боролись со стихией, вырвавшейся из-под власти человека.

– Говорите вы складно, товарищ Костин. Но мы запрещаем посещение блока даже ученым. Знаете ли, здесь не туристический городок, а заведомо опасное для людей место. Я думаю, ни один человек в своем уме не позволит вам сделать то, о чем вы просите, если, конечно, кому-то из них жизнь недорога.

Единственное, в чем бы вы могли нам помочь, это сделать пару фотографий девочки. Она уже пару дней как ошивается на станции, непонятно по какой причине. Мы ищем ее родителей, возможно, во время эвакуации, они забыли про нее.

– Я не занимаюсь розыскными мероприятиями. – Игорь развел руками.

– Очень жаль.

Репортер вышел из общежития ни с чем и озадаченно почесал голову, взъерошив темные кудри, выбивающиеся из-под шапочки. Мимо проходили люди в специальной защите, не обращая внимание на двухметрового гиганта с двумя камерами на шее. Кроме девушки с огненно-рыжими волосами в белой форме, поверх которой была застегнута куртка, скрывающая упругие груди.

– Привет? – она остановилась и, прищурившись, пригляделась к Игорю.

– А? – тот выплыл из своих дум и посмотрел на девицу, что пронзала его взглядом миндалевидных глаз. – А, привет-привет! Что такая молодая и обворожительная девушка делает здесь, среди смертельной опасности и старых пердунов?

– Ты тоже далеко не молод. – Девушка демонстративно сложила руки на груди. – Я здесь работаю, как и мой муж.

– А кто твой муж?

– Физик-ядерщик.

– Ого! Престижная профессия.

– И опасная. – Девица кивнула в сторону атомной станции.

– Слушай, если твой муж действительно физик-ядерщик, он наверняка знает, опасно ли сейчас находиться на станции или нет, – без обиняков начал Игорь, – мне нужно попасть к реактору и сделать пару снимков. Я облетел его на вертолете, сделал несколько фотографий, половина из них оказались засвечены…

– В реакторе они тоже будут засвечены, – перебила его незнакомка. – Твоя идея заранее обречена на провал. Ты говоришь, половина засвечены, значит, снимки все-таки получились, верно? – она, казалось, этим фактом заинтересовалась.

– Верно, – настороженно кивнул Костин. – А к чему ты ведешь?

– Я бы могла посмотреть на эти снимки. После того, как отыщу девочку.

– Девочку? – репортер наморщил лоб. – Я уже не первый раз слышу о какой-то девочке. Не расскажешь, в чем дело?

– Здесь ребенок. Его нужно поймать и отвести к родителям.

– Поймать?

– Она каждый раз сбегает, когда ее пытаются отвести от станции. Ее там что-то держит.

– Дела… – покачал головой Игорь, оттопырив нижнюю губу.

– Так что, мой тебе совет, не лезь ты в реактор. Он унес жизнь нескольким людям, не хочется, чтобы ты к ним присоединился.

Темный небосвод покрылся первыми всполохами предрассветного солнца, когда черный автомобиль заехал на территорию атомной станции, переполненной военной техникой. Дмитрий тщетно тер глаза, пытаясь прогнать остатки сна, задремав на пару часов в кресле на правительственном заседании, где разглагольствовал высокий темноволосый мужчина в очках, представившись Валерием Легасовым, ученым из московского института.

– Дмитрий Константинович, останьтесь на пару слов, – его остановил низенький и пухлый мужчина в строгом костюме – копия московского ученого, правда, в отличие от последнего, он очки не носил.

– Борис Евдокимович Щербина, – Дмитрий пожал крепкую руку соотечественника, – ваш новый руководитель. Я бы хотел поговорить вот о чем. Мы с моим товарищем, Валерием Алексеевичем, измерили радиацию возле разрушенного блока, но до самой станции наши руки не дошли. Не могли бы вы выполнить это несложное задание?

– Конечно, Борис Евдокимович!

Дима с трудом сдерживал себя, дабы не отвернуться, сбросив тяжелый взгляд собеседника, словно пытающегося высверлить в нем дырку. Он снова пожал чиновнику руку и вышел на улицу, разминая затекшие мышцы. Шея неприятно хрустнула, по позвонку прошлась легкая боль, возвращая жизнь в полуживое от усталости тело.

– Мои ребята прихватили все дозиметры, что были на станции. – Николай, тот самый спутник, с которым он направлялся в соседний город на футбол, вернулся в Чернобыль спустя сутки после своего отъезда. Его лицо раскраснелось, на лбу выступили бусинки пота, а рубашка намокла и прилипла к телу.