– На какое? – хитро улыбнулась я, чувствуя, как оттаивает сердце и высыхают слезы…

– Ну… – Ян закатил глаза, делая вид, что размышляет, – года на полтора точно, чтобы посмотреть, как тебе вручают диплом.

– Рада, что мое предложение пришлось тебе по вкусу, – счастливо улыбнулась я и заключила парня в объятия.

Сейчас хотелось нежности и легких касаний губ, я поцеловала его первая, не таясь и не стесняясь, жадно впиваясь в пахнущие мятной жвачкой губы, вцепляясь в длинные шелковые волосы и чувствуя, как напрягается его сильное и гибкое тело.

Я невыносимо скучала по его рукам и губам, сейчас хотелось взять по полной, наверстать упущенное и потерять голову. Мы это заслужили, а все проблемы пусть останутся за пределами этой комнаты. По крайней мере, на сегодня.

Мы вернулись в лицей спустя два дня. Как раз к самому значимому празднику в году – Новому году. Огромная трехметровая ель, искрящаяся ярко-синими и алыми огнями, стояла во дворе лицея. Я, прижавшись к Яну, счастливо улыбнулась. Наконец-то ощущение праздника витало в воздухе, я чувствовала приближение нового года и опять верила в хорошее.

На крыльце толпились радостные лицеисты, падал пушистый снег, и я была абсолютно и полностью счастлива. К нам кинулась с крыльца довольная Ксюха, но, пробежав несколько метров, остановилась как вкопанная, заметив руку Яна на моей талии. С лица подруги медленно сползла счастливая улыбка, и Ксюха, бросив на нас полный тоски взгляд, развернулась и понуро побрела в сторону лицея.

Мне стало очень стыдно, и я дернулась вперед, намереваясь все объяснить и извиниться, но Ян поймал меня за локоть. Да я и сама поняла, что сказать подруге нечего. Неожиданно совсем иначе стало восприниматься предательство Наташки, которая целовала, казалось в прошлой жизни, моего совсем бывшего парня. Я ее теперь лучше понимала, хотя… все же нет. Ян никогда не был парнем Ксюши. Мне, конечно, было жаль ее безответные чувства, но и себя виноватой я не ощущала. Испытывала лишь легкий дискомфорт за то, что невольно испортила соседке по комнате праздник.

Сегодня впервые со дня основания лицея торжественную речь говорил не Анатолий Григорьевич, а Елена Владленовна, которая стала новым директором лицея. По официальной версии, которую нам с Яном рассказали в коридорах лицея, Анатолия Григорьевича вывели отсюда два дня назад сотрудники полиции. Якобы бывший директор проводил какие-то денежные махинации и за это поплатился. Я знала, что это не так, и радовалась тому, что Индра выполнил свое обещание – избавил лицей от Шеши и занявшего его тело мудреца Вьясы, и мне даже не было интересно, как именно это произошло.

Было немного грустно из-за того, что Влад уехал и, скорее всего, мы никогда его больше не увидим. Но, с другой стороны, я знала, он хочет для себя иной жизни, и надеялась, что его мечты сбудутся и парень обязательно где-нибудь будет счастлив.

Сегодня мы с Яном открывали традиционный Новогодний бал, на котором присутствовали не только лицеисты и преподавательский состав, но и гости из администрации. В толпе приглашенных я заметила знакомые лица. Импозантный, одетый в строгий светло-серый костюм Кама держал под руку блистающую в черном длинном платье Веронику. На ее шее таинственно мерцали прозрачные крупные камни. Я не разбиралась в ювелирных украшениях, но готова была поспорить, что это натуральные бриллианты. Вряд ли бы Кама позволил своей спутнице ходить в бижутерии. Девушка улыбалась и выглядела довольной. Я не знала, какие отношения связывают этих двоих, но, похоже, Кама не собирался отпускать от себя Веронику. Я очень надеялась, что девушка не оказалась «птицей в клетке». Впрочем, это совсем не мое дело.

Ян уверенно вел меня в танце, я даже не думала, как поставить ноги, просто послушно двигалась, повинуясь уверенным плавным движениям партнера, и размышляла о том, как теперь сложится судьба лицея. Какие изменения ждут всех нас и сдержит ли Елена Владленовна свое обещание. В этот праздничный вечер, перед началом десятидневных новогодних каникул, которые я планировала провести с родными, мне хотелось думать, что теперь точно все будет замечательно.

Ну я и дал ему в морду!

А нефиг было меня задирать! Но об этом чуть позже.

Таких как я иногда называют школота. Но я необычная школота. Во мне почти два метра роста и целых семьдесят килограмм веса. И еще я с брекетами. Моя улыбка очаровывает всех. Кто-то считает меня неудачником, а кто-то гением-вундервафлей. Привет мама и бабушка.

А еще я зануда. В какой-то момент я посчитал, что мне не идет пушок на лице. Пусть одноклассники носят густую и брутальную бороду. Мне же не идет. Потом я понял, что мне не идут мышцы, деньги и девочки.

С гордо поднятой головой я хожу по школьным коридорам, огрызаюсь на издевки и иногда получаю по морде. Не то чтобы я был слабаком, нет. Я тоже иногда бью в ответ, но… Почему-то всегда оказываюсь неправым. Я же задира, грубиян и хулиган. Так мне говорят.

Помню, как я танцевал с первой авторитеткой школы на «чаепитии». А на следующий день с ней разругался. Она позвала бородатых дружков-амбалов, и те защищали ее честь. А всего-то назвал её овцой, потому что она стала меня троллить. Я долго терпел. Честно. Но не это важно. Мне тогда набили морду. Было больно. На следующий день ходил с фингалом и никто не посчитал нужным посочувствовать. Даже учителя смотрели на меня со взглядом «опять нарвался».

Ну вот я и представился. А теперь возвратимся в реальность.

Сегодня я решил причесаться. Зализал отросшие до плечей волосы, и стал похож на мохнатое яйцо. Жирный кабан из младших классов снисходительно посмотрел на меня, ткнул пальцем. Компашка, сопровождающая его, весело заржала. А я школота чувствительная, раскраснелся как рак, стал нервничать. Обычно я первым не бью. Мне казалось, что это удел идиотов. Вот и сейчас, сомкнув железные зубы, я гордо прошел мимо. Да, до конца уроков меня бомбило, но я стоически терпел.

Не знаю почему меня перемкнуло на следующий день. Это был первый раз, когда я вмазал первым. Я шел после уроков со своим другом-меланхоликом. Он единственный, кто мог терпеть мой гундёж и занудство. Точнее, ему было просто пофиг. Вот и дружили. Мимо нас проходил тот самый амбал, решивший вчера развлечься за мой счет.

Ну раз уж меня считают таким плохишом, то надо соответствовать. Со мной-то же так часто делали.

Бам!

Я вмазал ему с силой своих длинных и костлявых рук. Неизвестно, кто пошатнулся сильнее. Он или я. Но как в боевиках он не вырубился. Даже не упал. Картина, о том, как я гордо прощаю своего недруга, на коленях умоляющего меня о пощаде, мгновенно улетучилась из головы.

— Ты ахерел, гнида! — выпучил он на меня свои шары.

— Нехер вылупаться было! — ответил я и сбросил с плеч почти пустой рюкзак.

В одиннадцатом классе на все предметы таскаешь с собой одну тетрадь. Учебники? Они же у соседа по парте есть. Мне, кстати, восемнадцать. Да, я поздно пошел в школу. И вмазал я несовершеннолетнему ребенку.

Дальше у нас как-то незаладилось. Единственной усладой для меня стало удивление в его глазах. Ну да, конечно. Как так-то? ОН да МЕНЯ ударил. Неслыханно!

Его ответный удар был ощутимый. А ведь он почти промазал. По обтекаемым ветром жилистым костям попасть не так-то просто. Было неудобно драться в куртке. Я специально выбрал пуховик пошире — в нем выглядел более грозным. Единственный плюс зимы.

Второй удар пришел мне прямо в морду. Блин, обычно все так быстро не заканчивается. Надо же было пропустить апперкот. Вот тебе и допрыгался. Проявил, называется, хулиганскую натуру.

Ну ничего. Бывает. Меня и раньше вырубали. Не страшно. Это как заснуть и проснуться с зудящей болью в голове и в жопе. Ой, ладно, в жопе, слава богам, обычно не зудело. А все остальное, как говорила знаменитая в свое время телеведущая Елена Малышева, — это норма.