– Что-то ваша помощь слегка припозднилась, – перебила тетю Лена, расправила юбку и села на стул, вытянув перед собой руки.

– Я искала твоего отца! – дамочка развела руками.

Елена усмехнулась, перехватила у нее пачку сигарет и, вытащив одну из них, закурила.

– Ты это дело бросай. Негоже девочке курить.

– И что же стало с моим отцом? Вы же что-то выяснили, я правильно понимаю?

– Для начала давай на “ты”. Мы теперь люди не чужие, так что… Да, я выяснила, что случилось с твоим папой. – Тетя набрала в легкие воздуха и продолжила: – Когда на станции случилась авария, твоего отца той же ночью вызвали, и он вместе со всеми пытался потушить пожар. Сильно обгорел, от сильного облучения попал в больницу, и…

– И?..

– И умер. Твой папа умер, Лен.

Елену словно пронзили острой стрелой прямо в сердце. Она, раскрыв рот от изумления, смотрела на тетку, вытаращив глаза. Это известие было подобно грому среди ясного неба – надежда, что отец все еще жив и ищет ее, разрушилась на кусочки, оставляя после себя пустоту и отчаяние. Дыхание перехватило, заставляя биться сердце чаще, отзываясь с сильной болью в душе, будто из-под нее выбили стул, и она падает – не на пол, а в бездонную яму, полную бесконечных страданий…

Лена стояла на берегу реки и, обхватив себя руками, плакала, смотря на постепенно исчезавшую линию горизонта.

– Мой папа умер…

Бордовая иномарка остановилась у опущенного шлагбаума. Дамочка высунула руку, сделала жест, и молоденький охранник в салатовой форме послушно нажал кнопку на панели. Когда проход освободился, машина полетела по ровной асфальтированной дороге вдоль густого леса, пронзая скоростью воцарившуюся гробовую тишину.

– Опять ты за старое! Сколько можно тебе говорить?!

Лена пропустила замечание тетушки мимо ушей и привычно прикурила сигарету, вытащив позолоченную зажигалку из бардачка.

– Ты решила меня увезти из города насовсем?

– Пока на лето. А если дело пойдет так и дальше, то придется обучать тебя на дому! Какого черта ты там устроила?

– А что, я должна была молчать?

– Я не про это! Зачем ты устроила драку? Да еще на глазах у всех?!

…Очередная годовщина чернобыльской трагедии проходила в той самой школе, куда Лену после возвращения из детдома определила ее тетушка. Преподаватели решили провести необычный урок – привести в образовательное учреждение тех, кто спасал жизни нынешнего и будущего поколений ценой собственной. Лена восприняла эту идею в штыки, о чем любезно сообщила единственной родственнице.

– И что тебе не нравится? – возмущенно сложив руки на груди, отреагировала та. – По-моему, очень даже неплохая идея! Поблагодаришь тех, кто спас твою жизнь, заодно помянишь своего отца, расскажешь всем, какой благородный подвиг он совершил!..

– В том-то и дело, что об этом никто не знает! – воскликнула Лена и приложила руку ко лбу. – Я придумала красивую историю, где мои родители погибли в автокатастрофе! И все потому, что ко мне в первом детдоме относились как к куску дерьма, потому что, видите ли, я чернобыльская! Чернобыльская, Маша! И ты думаешь, эти люди нам благодарны? Во всяком случае моему отцу! Да плевать они на это хотели! Они шарахаются от нас как от прокаженных!..

– Ну не все же такие, Лена!..

– Ты просто этого не понимаешь!.. Ой, ладно, замяли тему…

…– Ну-ка, встаньте-ка все дружно! – на следующий день начались мучительные – для самой Лены – подготовки к знаменательному для учителей празднику. Дамочки в возрасте сгоняли девочек в белых блузках и черных юбочках в кучку, протягивая отпечатанные на машинке листы. – Этот текст нужно выучить до следующего вторника!..

Лена с недоверием заглянула в текст.

– Что?! Что вы здесь написали?!

Одна из преподавательниц осмотрела девушку с ног до головы.

– Леночка, тебе что-то не нравится? – приторно-сладким голоском обратилась она к Лене.

– Елена Васильевна, но здесь написана неправда!..

– Там все написано как есть!

– Но я была там! И такую глупость могли написать только те, кто никогда там не был, то есть вы!..

Наступила пауза.

– Что?.. – одноклассницы начали перешептываться. – Ты была в Чернобыле?..

– Да, и это моя родина!

– Но-о…

– Мой отец погиб там из-за аварии! Он умер от лучевой болезни!

Напуганные неожиданным поворотом девочки начали шушукаться.

– Так значит ты тоже чернобыльская? – через некоторое время заявила одна из них, довольно потирая ручки. На глубине ее глаз притаилась хитрость, злая уловка, из-за чего взгляд стал насмешливее, и с ухмыляющейся улыбочкой девочка продолжила: – То-то ты больно странно выглядишь… Не радиация ли тому причина?

– Не говори глупостей! – резко отреагировала Лена. – Радиация всего лишь гамма-излучение, и не более!..

– Но из-за нее люди становятся мутантами. И ненормальными, – со злой улыбочкой добавила одноклассница.

– Это неправда!..

Девочки вмиг отступили в сторону, стараясь держаться подальше от Лены.

– И это ваша благодарность за спасенные жизни? Это называется свинство, неблагодарность! И этой неблагодарностью вы хотите окружить людей, что рисковали собственной шкурой спасая вашу?! – с болью в сердце воскликнула Елена. – Мой отец погиб, пытаясь спасти вас от ядерной зимы, весны, лета, что, впрочем, неважно, важна сама суть!..

– Ну вот, – грустно протянула девочка, продолжая издевательски улыбаться, – а мы думали, ты нормальная…

…Лене не оставалось выбора, как продолжать ходить в уже поднадоевшую своими моральными принципами школу и терпеть игнорирование со стороны когда-то близких и лучших друзей.

– Маш, они нас за людей не считают! Маш! – в свой упрек она вложила больше силы. – Разве это справедливо?

– Не обращай внимание. Глупцов не переделаешь.

Елена пришла в школу самой первой. Коридоры на втором этаже пустовали, и она нехотя, с тяжелым камнем на душе, поднялась в кабинет, где должен проходить урок физики, которую она тихо ненавидела. Хотя в последнее время девочка проводила в раздумьях, через которые пришло понимание, что техника здесь не виновата, и ее поломка лишь вина рук человеческих. Не туда поставили, не то прикрутили – всякое бывает. И с каким-то смирением смотрела на фотографию Чернобыльской АЭС, что висела у них в кабинете.

Сумка сама выпала из рук. Челюсть едва не упала на пол, увидев парту, за которой Лена сидела, на середине комнаты, а остальные столы стояли впритык у стены и возле окон. Стулья сбиты в кучу. Единственный, ее, валялся где-то неподалеку. На парте циркулем было выцарапано:

ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ СУКА

Лена пулей вылетела из кабинета, услышав в коридоре громкий издевательский смех. Эмоции затмили разум. Гнев и ярость смешались воедино, разливаясь по венам бурными, словно река, потоками. Она увидела ту девочку, что смеялась над ней на годовщине, и, недолго думая, кинулась на нее с кулаками. Вражина только этого и ждала, легко уклонившись от удара.

– Ты думаешь, это спасет твою репутацию? – посмеивалась она, каждый раз ускользая от атаки. – Я сильнее тебя, милая! – выкрикнула девочка и, подпрыгнув, пнула Лену. – Мое настоящее эго тебе помогло, а я помогать не стану. Я просто съем тебя вместе с негативом, который ты сейчас излучаешь!..

Ребята замкнули дерущихся в кольцо. Они громко кричали, размахивали сжатыми в кулак пальцами и больно тыкали в спину, подталкивая Лену к середине круга, прямо к вражине. Та издевательски хихикала и старалась исподтишка ударить. Елена быстро сообразила – она не станет ждать, когда удар снова прилетит, – и, размахнувшись, с силой толкнула девочку, что та, растерявшись от неожиданности, влетела в толпу гогочущих детей.

Девочка распласталась на полу.

Толпа громко ахнула.