– Я ждала этой встречи. Все эти двадцать лет я ждала этой встречи. Теперь ты понимаешь, что я чувствую? Я дважды побывала на краю смерти. Дважды она помиловала меня, отпускала в мир живых, ведь на самом деле твоя миссия не закончена. Ты до сих пор желаешь убить тех, кто ни в чем не виноват? – внезапно кабинет превратился в кадр из черно-белого кино, события стали пролетать перед глазами одно за другим. – Ты обвинил страну в том, в чем она не была виновата. Ты ведь на самом деле желаешь то же самого, что и другие люди, живущие в ней, верно? Хочешь семьи, любви, счастья? Но ведь они, люди, не виноваты в твоих бедах. Я… Я начинаю понимать, каким ты видел чернобыльский апокалипсис. Таким ведь, верно?

Долгожитель оглянулся. Его перенесли на одинокий берег нескончаемого, огромного, темного, недружелюбного и холодного моря, в воде которого лежали мертвые тушки дельфинов и китов. Над горизонтом плыла планета, похожая на Землю – или на Луну, объятую пламенем. Континенты превратились в пылающие линии, острова погрузились в адский огонь, а небо стало таким ядовито-оранжевым, что даже облака казались исполинскими созданиями.

– Лондонский мост падает, падает, – Долгожитель повернул голову и увидел одиноко бредущую девушку с длинными темными, как январская ночь, волосами, в одном купальнике. Кончиками пальцев она коснулась его узких плеч и зашла далеко за воду, остановилась и обернулась, продолжая напевать: – Лондонский мост пада-а-ает…

Долгожитель приподнялся с песка и зашел в воду следом за незнакомкой. Она приветливо улыбнулась и сцепила пальцы в замок, буравя взглядом синих глаз.

– Красиво, да? Я вот смотрю на это небо, и мне иногда бывает так одиноко, а я всего лишь несчастная девушка, брошенная всеми на произвол судьбы.

– Кто ты? – Долгожитель подошел к ней поближе.

– А разве это важно? – девушка наградила его холодным взглядом синих глаз.

– Важно, – настороженно кивнул мужчина. – Меня перенесла сюда маленькая девочка, и мне кажется, вы с ней чем-то похожи…

Незнакомка кивнула.

– Я и есть та маленькая девочка. Алина. Точнее, я ее кошмар, воплощение ее страхов и боли. Я пришла сюда не просто так, – она выставила вперед правую руку и начала любоваться ею на фоне ядовито-рыжего света, своими лучами пронизывающего ее худенькую руку, – ты излучаешь страх. Боль и отчаяние. Ты давно не хочешь жить, и я пришла, чтобы воплотить твое желание в жизнь. – Кошмар снова сцепила пальцы в замок и улыбнулась.

– Я… Я не понимаю…

– Ну смотри, ты нелюбимый в семье ребенок. – Девушка снова наградила Долгожителя холодным взглядом. – Мать ушла, исчезла, растаяла, словно призрак в ночи. Отца никогда не было, его заменил чужой человек, отчим. Он бил, изменял твоей матери, пока она не исчезла, и избивал тебя, маленького. А хочешь знать, куда делась твоя мать? Она нашла себе другого. У нее появились дети, счастливая семья, а ты стал напоминанием о негативном прошлом, о недавнем аде, который она пережила из-за твоего отца. Он ведь изнасиловал твою мать, верно?

Кошмар подняла глаза и улыбнулась, заметив слезы на лице своего бывшего мучителя.

– Меня только одно интересует, – добавила она, насытившись негативом, – ты испортил жизни тысячи людей, развалил большую страну, привнес в мир большое количество несчастий, а принесло ли тебе это удовольствие? Получил ли ты то, что очень сильно хотел?

Долгожитель в упор посмотрел на улыбающуюся девушку.

– Не знаю, – лаконично ответил он.

– Тебе это не принесло облегчения. Людей, тех, кто испортил тебе жизнь, уже давно нет в живых. Ты хотел отомстить тем, кто подарил тебе свободу, кто дал тебе второй шанс построить счастливую жизнь, но не получилось, хотя, сильно пострадали их потомки. Ты ничего не добился. Ты загубил одну маленькую жизнь ради своей прихоти. Я обязана сделать то, что на меня возложено. Прощай. – Кошмар накинулась на мужчину и начала топить его в холодной мутной воде.

Долгожитель пытался дать ей отпор, но отпустил руки и почувствовал, как вода заполняет легкие. И даже прикрыл веки, отдавая себя в объятия смерти. И каково его было удивление, когда обнаружил себя в небольшом хирургическом кабинете, пристегнутым к кушетке. Рядом стояла капельница с чем-то зеленым. Жидкость текла по тонкой трубке, медленно, маленькими каплями, но от одного только ее вида становилось дурно. Мужчина повернул голову и увидел по ту сторону комнаты девочку, забинтованную, облысевшую. Она повернулась к нему и улыбнулась.

– Дядя Долгожитель, как твои дела? Как твое здоровье? В последнее время я чувствую себя очень дурно. Ты уверен, что от этих уколов мне будет действительно лучше? А где моя новая жизнь, дядя? Ты говорил, жизнь простых людей очень скучная, ты хочешь подарить мне другую жизнь. Жизнь в реакторе, да, дядя?

– Да, Алиночка, я не хотел, чтобы у тебя была жизнь лучше моей.

– Неужели ты завидуешь маленькой девочке, дядя Долгожитель?

– Да, завидую, Алиночка, потому что твой папа знаменитый ученый.

– А твой – тунеядец и алкоголик, да, дядя Долгожитель?

– Да, Алиночка.

Она снова улыбнулась.

– Я могу исполнить любое твое желание. – На лице девочки не дрогнул ни один мускул. – У меня сегодня очень хорошее настроение. Что ты хочешь, дядя Долгожитель?

– Умереть. Устал я, Алиночка.

Девочка хмыкнула.

– Исполнено! – мужчина прикрыл веки, почувствовав холодное прикосновение. Сознание упало в темноту, а с его полуоткрытых уст сорвался последний протяжный вздох. – Завтра тебя найдут мертвым. И больше искать не будут. Прощай, дядя Долгожитель.

– Только в город не ходи, хорошо? – матушка заботливо погладила дочь по светлым, будто бы золотистым, волосам. – Мы с тобой об этом не раз разговаривали…

– Потому что меня заберут злые милиционеры? – девочка подняла голову и посмотрела на грузную женщину в халате.

Ее мама приехала сюда спустя много лет после аварии. Личная жизнь не сложилась – мамин муж часто распускал руки, нигде не работал, а когда все-таки нашел мало-мальскую подработку, встретил другую женщину и бросил матушку. А она, пошатавшись по вахтам, приехала сюда, в Чернобыль, где влюбилась в ликвидатора последствий катастрофы. Он уже был не молод. Но, спустя какое-то время, на свет появилась девочка с карими глазами и золотистыми волосами.

– Пригнись! – шикнула на нее матушка, когда малинового цвета “Жигули” пронеслись мимо контрольно-пропускного пункта. Знакомый любовника матери, охранник в овечьем тулупе, пропустил машину без остановки, заранее зная, что в ней прячется ребенок. Три раза небольшая семья выезжала из Зоны Отчуждения – по законам Украины детей в Чернобыле быть не должно, их нахождение в радиоактивной местности строго запрещено.

Девочку, восьмилетнюю Юлию, обычно прятали в мешках картошки и провозили мимо контрольно-пропускных пунктов. Когда их будто исчезали вдалеке, малышка осторожно высовывала нос наружу и всматривалась в мелькающие мимо деревья с густой зеленой листвой. Смотрела карими глазами на поля, где не стояло ни единой избушки, на мирное течение реки… И именно на ее берег собралась Юля, когда матушка в очередной раз отпустила дочь погулять, взяв с нее обещание не высовываться.

– Дело не в милиционерах, Юлечка, – матушка присела перед ней на одно колено, – и даже не в детском доме, куда ты рискуешь попасть, если нас все же поймают, – она в упор посмотрела дочери в глаза. Девочка опустила их, пряча насмешку в густых ресницах. – В городе живет нехорошее существо…

– Бабайка? – Юля развеселилась.

Женщина усмехнулась:

– Можно сказать и так. Хотя это вполне обычная девочка…

– А, так ты знаешь про мою подружку? А почему ты называешь ее Бабайкой? Она хорошая! – упрекнула дочь собственную мать.

– Просто не общайся с ней, хорошо? – лицо матушки стало строгим.

– Ладно. – Юля тяжело вздохнула.

Девочка вышла из дома, прикрыла за собой деревянную калитку и, прихватив с забора полотенце, направилась на речку, купаться. Стояло жаркое лето. Середина июля. Юля не ходила в обычную образовательную школу, ею занимался оставшийся после аварии старый учитель, учивший девочку читать, писать и считать. Она знала все буквы алфавита и могла сосчитать до тысячи. Учитель соорудил для нее импровизированную школу, отыскав в заброшенной парту, учебники и даже небольшой колокольчик. Юлия садилась за своеобразное обучение и ждала нового лета, когда за окном бушевали ветра, дожди и снега.