— Что-то изменилось? — удивился Дешам, — вы должны понимать, что у вдовы больше свободы и возможностей.

— Я не собираюсь скрывать своё положение, просто не хочу его афишировать.

— Через семь дней лагерь снимается с места, — оповестил он, внимательно присматриваясь ко мне.

— За это время прогноз прояснится, док… а может придется прибегнуть к пенициллину. А вы не знаете — кто будет сопровождать меня туда — на бал? — затаила я дыхание.

— Кто-то из офицеров, — дернул он плечом, — они почти все приглашены. Вам должны будут сообщить.

— У швеи я многое узнала о дамах, которые там будут и которые имеют влияние. И еще они обязательно узнают от неё о моем наряде — а как иначе? Я не просила её молчать, — улыбалась я, — да она и не смогла бы. Зато моё платье не станет для них неожиданностью или сюрпризом, хотя очень… и очень.

Я постаралась ни о чем не думать, засыпая — считала слонов и овец. Получилось.

— Доктор… мне нужен виноград — сладкий, самый сладкий и срочно, — улыбалась я доктору, возвращаясь в свою палатку с пустым горшком. Сода помогла и теперь я знала. Да и раньше знала, но сейчас была поставлена жирная точка — нет больше сомнений и неуверенности.

— Сейчас сезон, — почесал за ухом Дешам, — а может — сразу вино?

— Нет — сладкий виноград и срочно — будем делать тот эликсир, плесень вызрела до зеленой. Нужна глюкоза и дрожжи… их нет, как я понимаю, как и многого другого, а значит… — бормотала я, все больше расстраиваясь: — Забродим небольшое количество сока и выварим, минут так тридцать…

От бессилия и неспособности применить здесь свои знания, на глаза набежали слезы. У меня просто не было нужных ингредиентов. В наше время они продавались готовыми, а чтобы добыть их здесь, даже знай я — как, понадобилась бы целая химическая лаборатория. Нужен питательный раствор и в голову приходила только глюкоза — виноградный сахар. А убитые кипячением винные дрожжи должны послужить питательной средой в свою очередь, за неимением лучшего. Дальше в охлажденный раствор нужно подсадить зеленую плесень, настоять несколько дней… Но это все — время, а его не было.

— Мари… — отобрал Дешам горшок и, осторожно отставив его в сторону, обнял меня и погладил по голове: — Ну что вы? Первый раз вижу вас в слезах.

— Я хочу сделать, знаю — как, но не умею, док… не имею возможности, — рыдала я, расчувствовавшись от его сопереживания. И так здорово это было — хотя бы ненадолго позволить себе маленькую слабость.

— Как мне это знакомо, девочка, — отстранил он меня и встряхнул за плечи: — Будет вам виноград, хватит, Мари. Пойдемте к нашему мушкетеру…

Я вытерла слезы и опять заулыбалась — гормоны, блин… Мушкетеры — звучало красиво, а на самом деле означало просто стрелков из мушкета. Раньше были фузеи и стрелков называли фузилерами, а скоро и мушкеты отойдут — на вооружении здесь уже есть более современные виды стрелкового оружия. Придворные мушкетеры, в состав подразделения которых хотел попасть в свое время д’Артаньян, не имели ничего общего с войсками, как таковыми — придворные гуляки, дворяне на самообеспечении…

Наш мушкетер лежал тихий и бледный. Люк, который дежурил возле него попеременно с доктором все это время, отошел в сторонку. Я присела и прощупала пульс — слабый, но ровный. Жара нет… кажется, у нас есть время.

— Терпимо, голубчик? Вы мочились после операции? О, это уже замечательно. А сейчас мы с вами переживем еще одну не очень приятную процедуру — небольшую клизму. Так нужно. А потом поставим вам газоотводную трубочку. Это все не больно… — мягко уговаривала я его, увидев панически расширяющиеся зрачки: — только немножко неловко, правда же? Но это такая мелочь по сравнению с вашим здоровьем.

— Пускай тогда лучше Дешам, — прохрипел мужчина.

— Ну… как вариант, — согласилась я, — мы с ним обсудим объемы, а вы пока привыкайте к мысли… Согните чуть ноги в коленях, приподнимите их, так лучше для перистальтики. Помоги, Люк. Нам не нужно давление в кишечнике. Вы же понимаете?

К вечеру я успела подавить доставленный с ближайшего виноградника темный виноград, отжала сок и даже подержала его на солнышке, а потом укутала на ночь, унося в палатку. В чуть подслащенной кипяченой воде уже настаивалась зеленая плесень — на всякий случай, вдруг на питательном растворе приготовить не успеем? Шов не кровил, и я рискнула обложить его хорошенько промытой плесенью, наложив неплотную повязку.

Вечером больной уже потихоньку ложился набок. Его тепло укутали, а край палатки подняли, чтобы мы могли видеть его, а он нас. Горел костер… возле него сидели мы втроем.

— Я только сейчас заметила, Жак — вокруг никого. И во время операции не было зрителей. Странно — народ у нас любопытный, — тихо проронила я. Настроение было такое… казалось — говорить можно только тихо-тихо, чтобы не спугнуть, не дай Бог, хрупкое благополучие.

— Полк готовится сменить место дислокации, — напомнил мэтр, — полковник строг, все получили указания и не смеют не последовать им.

— Как все серьезно, — бормотала я, отщипывая виноградинку за виноградинкой и блаженно щурясь. На плечи мне Люк набросил тонкое одеяло, а Дешам заботливо завернул его, накрыв ноги. Я держала на коленях миску с виноградом, мне было тепло и хорошо… угольки костра мерцали, затухая…

А вот то, что у Мари, как у любой другой знатной дамы, не было теплой одежды, кроме шалей разной плотности… было не очень. Считалось, что дойти до кареты с жаровней хватит и этого.

— Моей дочке почти столько, как вам, Мари… а сын — ваших лет, — вздохнул доктор, наверное, объясняя так свою заботу: — Давно у них не был. Но скоро смогу навестить — в казармах есть еще один врач.

— Первым у вас родился мальчик… — мечтательно улыбаясь, подхватила я приятную для себя тему, — у большинства семейных пар первенец — мальчик. Но с каждой последующей беременностью родить маленького мужчину становится все труднее. Чем старше родители, тем меньше у них шансов увидеть своего ребенка мальчиком. И часто мужья злятся, желая иметь много наследников и не понимают, что пол ребенка зависит только от них.

— И почему же это — от них? — удивился Люк, слушавший меня с открытым ртом.

— Девочка или мальчик родятся — зависит только от мужчины. Я нарисую — хочешь? Смотри — вот это женская матка, а в ней — самое начало жизни… — чертила я палочкой схему оплодотворения и объясняла тонкости, — хвостатики, которые мальчики… они более шустрые и подвижные, но не такие живучие, а вот хвостатики-девочки сильнее и терпеливее — они могут ждать своего «звездного часа» внутри матки несколько суток. Поэтому мальчики, как правило, зачинаются на пике женской готовности — они всегда успевают первыми… Если захочешь, чтобы у тебя родился сын, нужно заниматься любовью во время овуляции — в середине цикла, а если дочка — сразу после «красных» женских дней.

— Это точно — всегда так? — тихо поинтересовался Дешам.

— Ох, не всегда, — призналась я, прикидывая в уме и свои шансы заодно: — Но по большей части… Точного рецепта не было и нет, потому что точный срок овуляции даже… в общем — не так просто вычислить. Люк, ты не слишком устал? Сыграй, пожалуйста… вечер чудный такой.

— А что сыграть, мадам? — с готовностью вытащил тот свирель откуда-то из-за пазухи.

— Детскую… колыбельную, то есть, — исправилась я.

Потом уже я развлекала наше маленькое общество — тихонько пела «Палому», а потом и «Ланфрен-ланфра»… будто нужда какая-то была сделать этот вечер как можно приятнее для всех его участников. Будто предчувствие…

Но осложнений не случилось. Чудом, не иначе… Слегка поднялась температура, которая могла быть реакцией на вмешательство, и я сразу подключила пенициллин — слабенький водный раствор, которым каждые полчаса смачивала язык пациента. В наше время это не значило бы ровным счетом ничего, но здесь запросто могло оказаться решающим.

А через неделю полк передислоцировался на зимние квартиры в казармы цитадели Вобана. Мы выезжали в последнюю очередь и была возможность посмотреть, как маршируют мимо здоровенные гренадеры, гарцуют на конях офицеры, несут личное оружие на плечах фузилеры… мушкетеры, то есть. Чистые, нарядные, в белых штанах… бред какой-то. Всплывали перед глазами кадры «Войны и мира» и вдруг так…тяжело как-то защемило сердце. Не дай мне Господь когда-нибудь на своей шкуре узнать, что такое сортировка, как бывает в медицине катастроф или уже при ковиде.