Дальше пышная юбка спадала к туфелькам похожего цвета из гардероба Маритт. Они и натолкнули меня на мысль о цвете, когда перебирала ткани. Да и светлый был мне больше к лицу. Туфли были дорогими и красивыми, с жемчужными брошками. Про удобство лучше не вспоминать… но и ненамного хуже двенадцатисантиметровых шпилек, если стать на них без привычки. Низко открытый лиф платья традиционный для этого времени — квадратный, и рукава в три четверти.

Это должно выглядеть дорого и красиво, но не настолько, чтобы вызвать зависть или недоумение.

На новом месте мне приснился мужчина… Серьезный и немного печальный — это все, что я запомнила, проснувшись утром. Еще у моего сна были темные волосы… но здесь это не редкость.

Со школы помнилось — до римского завоевания эти земли назывались Галлией и жили здесь чернявые галлы. Потом к ним вторглись франки — одно из германских племен, и подчинили себе всю территорию. Первым королем объединенной страны стал Хлодвиг. С тех пор она получила своё латинское название — France. Может светловолосые германцы и привнесли изменения в цвет волос галлов, сделав его коричневатым, каштановым? Встречались и более светлые оттенки. Но такой насыщенный, живой вороной оттенок, как у меня и полковника встречался нечасто.

Но снился мне не полковник. По общему настроению и ощущению — нет, не он. И сбывшаяся примета не взволновала, с некоторых пор я стала реалисткой. Да и сильные чувства только мешают. Лучше выстроить вокруг себя крепкую и надежную стену и жить исключительно разумом.

На территорию крепости меня пропускали только вместе с доктором. Утром он встречал меня у ворот, и мы вместе шли к лазарету. А дальше была работа — перевязки, осмотры. Дешам сразу же позволил устроить на моё усмотрение место для стерилизации инструментов и перевязочного материала. Мне помогал Люк, которого так и оставили у нас в помощниках. И снова мы с ним кипятили простыни, кисею и корпию, шили перевязочные пакеты — под рукой всегда должен быть необходимый минимум, а поскольку число предполагаемых пациентов увеличилось…

Кроме тех военных, которые находились в лесном лагере, в крепости имелись еще и драгуны — конное подразделение. И те странные колпаки на голове действительно оказались частью их формы.

Вначале и новые больные, и еще один врач — молодой сутулый мужчина лет тридцати — Эжен Лотрак, относились ко мне насторожено. Но потом что-то изменилось — нечаянно, неуловимо, а поскольку совпало с гостевыми визитами нескольких моих прошлых пациентов, то я поняла, что это работает устная солдатская почта. Приятно было, что за такое короткое время я наработала какой-никакой авторитет и заслужила хорошее отношение.

Суета и наведение новых порядков в лазарете, которые устанавливал как бы Дешам, закрутили и отбирали почти все время. Даже ели мы наспех, отрываясь от работы и сразу же снова к ней возвращаясь. Чтобы вырваться за готовым уже медицинским инструментом и на примерку платья, приходилось спешить и выкручиваться.

— Жак, как вы смотрите на то, чтобы привлечь и обучить еще одного медбрата? Сейчас мы кое-как справляемся и понятно, что основная суета связана с нововведениями, принятыми вами с моей легкой руки, — улыбалась я, — но скоро я уеду…?

— Выбирайте тогда вы… с Люком будто не ошиблись. Но я еще посмотрю на них, — подумав, мрачно отозвался доктор.

И я тоже почувствовала вдруг тянущую тоску… никуда уезжать не хотелось — жизнь здесь только наладилась, я незаметно обрастала связями и даже друзьями. Они навещали меня — Гроссо и Гаррель проведывали почти каждый день. Так же ненадолго забегал Ланс и тогда Дешам хмурился и смотрел на меня с предостережением. И я аккуратно выпроваживала парня, стараясь не замечать его тоскливых взглядов. Доктор прав — легкая влюбленность с его стороны была… наверное. Особо задумываться об этом у меня не было ни времени, ни желания.

Каждый день кто-то из мужчин приносил мне виноград. И это они узнали — что я люблю его. От Люка? Вкусный был виноград, особый, местный сорт — Пино Нуар, почти черного цвета.

По территории цитадели я ходила только с провожатыми, даже до ворот. Женщина в крепости вызывала интерес у всех, кто не видел меня до сих пор. Ко дню бала все как-то наладилось потихоньку, устроилось и суета стала упорядоченной и привычной. Люк сам обучал еще одного солдатика всему тому, чему его научила я, а Дешам мрачно обещал экзаменовать его — потом.

В свободное время мы с двумя врачами разбирали подробности последних операций и отрабатывали на поросенке швы, закрепляя навыки наложения анастомоза до автоматизма. Четыре набора хирургических инструментов и шовный материал были простерилизованы и спрятаны в сундуке, перевязочный готов к употреблению. На леднике хранилась замороженная и укупоренная в маленькие бутылочки вытяжка из плесени… Все, заходящие в лазарет, при входе мыли руки и протирали подошвы о мокрую ветошь, расстеленную у входа. Ежедневная влажная уборка и проветривание становились нормой.

В день бала я собиралась уйти чуть раньше, чтобы уложить волосы в прическу. Все остальное ждало меня со вчерашнего вечера — платье… новые чулки и перчатки из гардероба Маритт, множество нижних юбок и панталоны с кружавчиками. И даже рисовая пудра, и помада на основе кармина. Алый цвет её приятно оживлял моё лицо, делая его ярче и свежее.

В день бала с самого утра в лазарет заявился полковник, как оказалось — по мою душу.

— Мадам баронесса, ввиду некоторой спешки и того, что мы находились в лагерях… позвольте мне сейчас передать вам пригласительное письмо, — передал он мне открытку с короткой пригласительной надписью, витиевато подписанной очевидно наместником.

Я поблагодарила, ожидая что последует дальше. И скоро стало понятно с кем я пойду на бал.

— Вашим сопровождающим будет капитан Арну Габриэль барон де Пирей, вы уже имели возможность видеть его в летнем лагере. Я сам почел бы за честь сопровождать вас, но маркиз сделал для меня… небольшой сюрприз, пригласив графиню де ла Марльер приехать раньше, чем это планировалось — на свой первый в качестве наместника бал. Если барон не устраивает вас, как сопровождающий…? — предположил он, с вопросом глядя мне в глаза.

— О чем вы, граф? Вполне устраивает, благодарю вас, — церемонилась я, тоскливо проклиная в душе будущее мероприятие и чувствуя нарастающий мандраж.

— В таком случае, прошу ожидать дома — вас посетит куафёр и прислуга, чтобы помочь одеться.

— Прислуга в доме есть. Куафёр…? За него огромное спасибо, — проснулось во мне любопытство, — тогда я удаляюсь прямо сейчас?

— Да, конечно. До встречи вечером, баронесса, — слегка склонился он в мою сторону, и я быстро убрала руки за спину. Без перчаток, сухие от постоянного бултыхания в воде… Крем был — я готовила его для себя каждый вечер крохотными порциями (портился в течении суток) и наносила на лицо и руки утром, после работы и на ночь. Жирная сметана, сок лимона, желток, розовое масло… Как консервант можно было использовать коньячный спирт, но тогда он сушил бы. Я старалась не запускать себя, беречь руки и вообще кожу…

Но сейчас дело было не только в руках, я вообще чувствовала себя непонятно — досада откуда-то, внутреннее смятение, неловкость… Господи! Я уже и думала, как они! Но эти определения и в самом деле точно отписывали моё состояние. Информация о жене графа стала неприятным сюрпризом. И не то, чтобы я строила на него какие-то планы — глупо! Но уже представляла себя вместе с ним на этом балу. А еще, как начальник, хоть и непрямой, он должен был чувствовать какую-то ответственность за меня, а значит — с ним было бы проще и надежнее… наверное.

— Простите, но руки… сырые, — мяукнула я.

— Извините, мадам, — откланялся он и вышел.

— Вперед, Мари, я провожу вас до ворот, — раздалось из-за моей спины. Дешам прикрывал мои тылы — как всегда… постепенно успокаивалась я.

— Я поговорю с де Пиреем, вам не о чем беспокоиться. Серьезной ошибки на балу вы сами не допустите. А теперь идите… ожидайте своего «мерлана», — хохотнул Дешам.