Птучка стоял вконец растерянный, красный, полный самых разноречивых чувств.

Теперь-то он и сам отлично видел, что Невский безусловно прав.

Скорее по инерции, чем из профессиональной необходимости, он горестно переспросил:

— Значит, убийство, да? Попытка все свалить на якобы несчастный случай? А зачем?

Некоторое время Невский глядел на распластанный поперек дорожки труп.

Эта пожилая женщина с самого начала вызывала у него решительную антипатию, его раздражали ее постоянные подглядывания, ее вранье, витиеватые иносказания за обеденным столом, двусмысленные взгляды, которыми она одаривала его при каждой встрече, — и тем не менее сейчас ему было жаль ее, просто, по-человечески жаль.

Ведь где-то у нее остались родственники, которых она, надо полагать, любила и которые наверняка готовились встречать ее, когда она, окрепшая, поздоровевшая, вернется наконец домой.

И вот теперь на всем необходимо ставить жирный крест.

Невский не спеша достал новую сигарету и закурил.

— Расчет был, очевидно, следующий, — произнес он тихим голосом. Здесь ходит достаточно много народу — вон какая знатная тропа!.. Определенно, труп сдвинули бы с места, желая опознать, и, вероятнее всего, кто-то подобрал бы и корзинку. Нам просто повезло, что гражданке Тыриной не сидится на территории. Мы могли обнаружить труп гораздо позже. Собственно, на это-то убийца, вероятно, и рассчитывал. Кстати, я абсолютно уверен, что покойница оказалась на этой тропе после того, как прошел поезд, а не раньше.

— Почему? — изумился Птучка.

— Здесь прямой участок пути, дорога идет в гору, так что машинист издалека заметил бы тело. Сомнительно, чтобы он проехал мимо — и не сообщил по линии. И еще. Тырина вполне могла видеть убийцу.

Птучка невольно вздрогнул, и глаза у него беспомощно округлились.

— Погодите. Но ведь этого не может быть! — с отчаянием возразил он.

— Отчего же? — Невский аккуратно затоптал окурок и разгладил бороду. Смотрите: тропа, что ведет из лесу, пересекает насыпь недалеко от того места, где мы с вами стоим. Влево и вправо — вдоль насыпи — дороги нет. Путь только один — наверх. Если Тырина взобралась на насыпь, следовательно, она собиралась ее перейти — не гулять же по шпалам! Сразу сделать это она не рискнула — приближался поезд. А когда состав прошел, появился убийца с трупом. Вероятно, он нес покойную на руках. И, укладывая ее поперек дорожки, сам стоял на обочине, в траве, чтобы не оставлять явственных следов. Дальше все просто. Едва убийца исчез, Тырина выбралась из укрытия а она, без сомнения, пряталась где-то поблизости, в кустах, иначе преступник сразу бы ее заметил, — подбежала к убитой и опознала ее. Вот и все.

— Легко сказать. Но почему же тогда она не спугнула убийцу в самом начале, почему не стала кричать? — не унимался Птучка.

— Не говорите ерунды, — откликнулся насмешливо Невский. — Вы что, не видели Тырину? Былинка, божий одуванчик — с детства! Да она скорей умрет, чем пикнет!.. Ей же страшно было. Страшно! И она попросту не догадалась поначалу, что же происходит. Ей сама мысль об убийстве не могла прийти!.. Не укладывалась в голове!

Тут внизу случилось некое движение.

Манучар снова заорал привычное "куда?!".

Какой-то пожилой мужчина, ловким обманным движением ускользнув от заградительных объятий Гугулидзе, стал кряхтя карабкаться по склону.

Невский обернулся и с удивлением признал в старичке Лазаретова.

— Послушайте, — задыхаясь, начал тот, — может, вам интересно будет знать. Я тут гулял.

— Бегали? До дуба и обратно?

— Нет, гулял, — строптиво поджал губы Лазаретов.

— Когда?

— До завтрака, сегодня утром.

— Интересное дело, — с удивлением отметил Невский, — как все дружно взялись гулять до завтрака!.. Прямо физкультпарад!.. Вы были один?

Невский пристально взглянул на старика.

Тот несколько смутился, и внезапный румянец залил его щеки.

— С Виолеттой Прохоровной, ежели угодно! — после некоторых колебаний вызывающе воскликнул он. — Но это к делу не относится. Это — мое личное право!

— Безусловно, кто же спорит, — дружелюбно согласился Невский. — Ваше неотъемлемое право. Обязанности у нас другие. Продолжайте.

— Ну так вот, — бойко затараторил Лазаретов. — Мы собирали здесь — вон там! — малину. Нынче урожай отменный. Да! И оба видели человека.

— Вы можете его обрисовать? И в каком точно месте это произошло? Там, где малина?

— Нет, — почему-то вдруг обиделся Лазаретов. — Здесь. — Его рука описала широкую дугу. — Мы за кустиками стояли, а он как раз мимо пробежал.

— Как он выглядел?

— Мы вообще-то со спины видали. Но — высокий. — Лазаретов, прицениваясь, оглядел Невского. — Да, будет с вас — это уж точно. И волосы длинные — вот эдак развевались. А куртка — прямо как ваша. Штанов, извините, не запомнил. Да, еще галстук был! Синий такой, с золотым драконом. И какие-то бурые пятна на нем. Понимаете, он на ходу его выбросил. Из кармана.

— Где галстук? У вас? Покажите!

Невский почувствовал невероятное волнение.

— Да он бросил в кусты, под откос. А мы тут с Виолеттой Прохоровной небольшой костерчик развели. — виновато опустил глаза Лазаретов. — Знаете, терпкий дымок, рано утром — это так романтично!.. Я вообще с детства костры обожаю. Ну, мы и положили галстук заодно в огонек, чтоб не валялся. Он был грязный, рваный. А что, надо было сохранить?

— Как вам сказать. — Невский подавил глубокий вздох. — Теперь-то уж чего, конечно. Понимаю: мусор на природе, непорядок. Может быть, и следовало поберечь. Я бы взглянул. Мда, очень странный тип. Ну, а. лицо?

— Что — лицо? — часто заморгал Лазаретов. — Я же говорю: мы со спины видали, когда он мимо нас пробежал. Мы и решили с Виолеттой Прохоровной: бог с ним, мало ли кто бегает. Так ему нужно, стало быть. Я вон тоже, бывалоча, до дуба. А потом, уже позднее, вдруг на насыпи как закричат!.. Но мы туда не пошли. Ведь всякое бывает.

— Вы правы. Это Тырина кричала. А... скажите, она могла видеть ваш костер?

— Нет, — уверенно ответил Лазаретов. — Не могла. Во-первых, это было довольно далеко, а во-вторых, мы сидели в овражке, за кустами, костерок развели слабенький, и ветер задувал дым под деревья, в лес. Потом кричали-то недолго. Всего раз или два.

Эх, такая славная зацепка могла бы получиться, с досадой подумал Невский. А им, видите ли, захотелось огоньку с дымком! И чтобы мусор не валялся. Благодетели природы, тоже мне! А, впрочем, они знать не знали, что такое жгут. Поэтому — какие могут быть претензии?!

— Спасибо, — произнес с едва заметным разочарованьем Невский. — То, что вы нам рассказали, несомненно, важно. Как я понимаю, это все у вас?

— Н-ну, кажется. Да, все! Костер мы загасили — так что ничего, по сути, не осталось — и пошли тихохонько на завтрак. Только. — Лазаретов неожиданно замялся.

— Я вас слушаю! — подбодрил Невский.

— Словом. — Лазаретов опустил глаза. — Короче, если вдруг все это как-то связано с тем убийством и преступник скоро будет найден, то. не надо говорить, что мы вам помогали. Ладно?

А ведь в самую точку попал старик, поразился Невский. Связано, и еще как! Теперь-то я не сомневаюсь. Подобрать бы только ключик.

— Я вам обещаю, — дружелюбно улыбнулся Невский. — В наших общих интересах. Еще раз — огромное спасибо!

Такая доверчивая непосредственность старика тронула Невского, но вместе с тем и опечалила: как все в действительности зыбко и опасно ненадежно!..

Сам-то Лазаретов, безусловно, промолчит, не станет распускать язык.

Однако это же чистейшая случайность, что он рассказал все Невскому, а не кому-либо другому!

В принципе таким вот первым, благосклонным слушателем, вызывающим к себе симпатию, мог оказаться кто угодно, даже — затаившийся до времени коварный враг.

Ведь Лазаретову он точно так же неизвестен, как и остальным!..

И уж тогда, разоткровенничайся вдруг Илья Ефимович, — пиши пропало, все усилия насмарку.