Я кивнул.

- Теперь, кто такой Черкизов. - Валиулин сделал многозначительную паузу. Черкизов был босс. Четырежды судимый. Насколько нам известно, вор в законе. Причем очень и очень авторитетный. По нашим оперативным данным, один из руководителей организованной преступности в Москве. Ты понял?

Я ничего не понял, и Валиулин, уловив это, посчитал нужным со вздохом объяснить:

- Одна мелкая гадина сожрала другую крупную гадину. И воздух от этого чище стал, и нам с тобой работы поубавилось.

Я молча смотрел ему прямо в глаза, и он наконец отвел их в сторону. Сказал раздраженно:

- Короче говоря, у меня указание больше этим делом не заниматься. Потому что прокуратура считает его достаточно чистым и ясным.

Вот тут я кивнул с пониманием. Указание есть указание. Приказ. Да и в конце концов, убийство - подследственность прокуратуры. А ей виднее. Я взял папку и поднялся со стула.

- Разрешите идти?

Повернулся через левое плечо и вышел почти строевым шагом.

Не мое дело. Так думал я, бредя длинным, тоскливым коридором управления. И Витька Байдаков мне не сват и не брат. Почему я должен портить себе нервы из-за какого-то Витьки Байдакова? Каталы, мошенника да еще и алкаша?!

А вот слева по борту и мой кабинет. Бывший, конечно. Интересно, кто теперь сидит за моим столом? Наверное, Шурик Невмянов. Он всегда хотел к окошку. - К свету тянулся наш Шурик.

Не злобствуй, сказал я сам себе, твердыми шагами проходя мимо двери. Если Шурик сидит теперь за твоим столом, значит, он парень несуеверный. Столик-то как-никак выморочный, меченый столик. Ох и повозили в свое время меня по нему мордой! До сих пор чешется.

За поздним временем в отделение я не поехал, а поехал я домой. Дома я первым делом поставил на плиту чайник, потом наделал себе бутербродов: один с колбасой, другой с сыром, а третий с любимым моим шоколадным маслом, которое вдруг ни с того ни с сего выкинули вчера в молочной. Глядя на этот третий ингредиент, я подумал, что бытие наше все-таки не без маленьких радостей и что вообще жить надо сегодняшним днем, а не переживать по новой прошлые неприятности и тем паче не искать на свою филейную часть новых. Делом надо заниматься, сказал я сам себе и желательно делом посильным, чтоб, значит, было это дело по моим, участкового инспектора Северина, слабым силам - и никак не больше. Потому что достаточно повозили означенного инспектора, а в те поры старшего оперуполномоченного угрозыска Северина мордой об стол. Хватит.

Чайник, молодецки свистнув, начал плеваться кипятком. Я обошел его с тыла и ухватил за ручку старой дедовской, прожженной во многих местах рукавицей. Замечательно! Стол накрыт, чай заварен. Усевшись на табуретку, я откусил от бутерброда с колбасой и раскрыл принесенную от Валиулина папку. Так, что тут у нас есть? Есть тут у нас схемка. Нет, это не схемка, это схемища! Кружочки, квадратики, черточки, стрелочки... Тут, похоже, и впрямь фамилий сто. И какие, однако, сидят в отделе у Валиулина каллиграфы! При мне таких не было. Интересно, он специально для меня эту красоту на ксероксе перегнал или она у него уже запущена в массовое производство? Ну-с, схема... Схему мы покуда отложим в сторону, кавалерийским налетом нам с ней не разобраться, тут, как говорится, надо войти в материал. Что в папочке дальше? Так, протоколы осмотра мест преступления, списки похищенного, все тоже отксерено. Оч-чень хорошо! Больше ничего? А, вот в самом конце замечательный документ, специально для начинающих, то бишь для меня: список, владельцев обчищенных квартир вместе с адресами. И что хорошо - потерпевшие идут, так сказать, в порядке поступления. Где тут мои голубчики? Ага, вот! Номер третий. Казарян Артур Викторович, проживает в доме, построенном то ли МИДом, то ли Министерством внешней торговли, вон его в окошко видно, двенадцатиэтажная башня. Номер восьмой, Таратута Олег Петрович, стеклянный дом. И номер шестнадцатый - Полева Маргарита Александровна, там же.

Приступим. Я пододвинул к себе телефон и в строгом соответствии с нумерацией начал с Казаряна. Артура Викторовича не оказалось на месте, отсутствовала также и его супруга. Все это мне сообщил осторожный женский голос, который, кажется, ни на йоту не поверил мне, что я действительно участковый, но с тем большей настойчивостью дал понять: в квартире живут, квартиру охраняют. Как участковый я был доволен, как сыщик - не слишком.

Следующим шел у меня Таратута Олег Петрович, который сам взял трубку.

- Участковый? - он говорил быстрым и нервным голосом, словно куда-то торопился. - А что, нашли чего-нибудь? Или кого-нибудь?

- Нет, - вынужден был признать я. - Пока нет. Но мне бы хотелось с вами встретиться, побеседовать.

- Встречайтесь, - согласился он. - Пожалуйста. Когда?

- Я бы мог сейчас, например...

- Хорошо. Жду, - отрезал он и, не дождавшись ответа, положил трубку.

Но прежде чем уйти, я набрал номер Маргариты Александровны Полевой. После двух или трех гудков в трубке вдруг что-то щелкнуло, зафонило, и внезапно приятный женский голос произнес:

- Здравствуйте! С вами говорит автоматический секретарь. В данный момент хозяев нет дома. Если вы хотите оставить им какое-либо сообщение, начинайте говорить после звукового сигнала. В вашем распоряжении одна минута...

"Би-ип!" - мелодично пропела трубка, и я положил ее на рычаги. Передавать неведомой Маргарите Александровне мне пока было решительно нечего. Вот только голос этого автоматического секретаря показался чем-то знакомым. Но чем именно - я сказать не мог.

Таратута широко распахнул передо мной дверь, но почему-то не отодвинулся в сторону, чтобы пропустить меня в квартиру, а остался стоять, держась за притолоку и молча меня рассматривая. Был он высокий и тощий, с всклокоченными волосами, а больше я в полутьме прихожей ничего разглядеть не мог. Стояние наше друг против друга затягивалось сверх всяких границ, и я сказал, в основном, чтобы прервать молчание:

- Здравствуйте. Олег Петрович?

- Здорово, - неожиданно ответил он. - Я, я Олег Петрович... - И, наконец посторонившись, махнул вялой рукой. - Заходи, чего стоишь...

Я зашел. Из маленькой прихожей мы сразу попали в большой холл, из которого в разных направлениях вели четыре или пять дверей, все, кроме одной, прикрытые плотно. Тяжелыми шагами хозяин направился к этой незапертой, я последовал за ним и оказался, вероятно, в гостиной: большой полукруглый диван, кресла в углах, громадный японский телевизор и горка с хрусталем и фарфором утверждали меня в этой мысли.

- Садись, - кивнул Таратута на кресло и сам упал напротив. - Рассказывай, чего надо.

Теперь я мог его наконец рассмотреть. Лицо у него было, как спущенный мячик, деформировано в самых неожиданных местах. Нос, губы и подбородок ехали куда-то в разные стороны, иногда он собирал их на одной линии, но они тут же опять расползались кто куда.

- Давай, давай, излагай, - подбодрил он меня.

- Что же это вы, Олег Петрович, - начал я заготовленную речь, слегка, конечно, этим "тыканьем" шокированный, но решив не обращать внимания. Приходит к вам незнакомый человек, называется участковым, вы его в дом пускаете, а удостоверения не просите. Ведь вас, кажется, недавно обокрали? Надо бы соблюдать осторожность!

Он чуть подался вперед, ко мне, хотел, кажется, привстать, но повалился обратно в кресло. Части лица его снова пришли в движение, он широко взмахнул рукой и сообщил:

- А нечего у меня больше красть. Все унесли. Он снова безуспешно попытался побороть земное притяжение, и тут я с ужасом понял, что Олег Петрович Таратута вдрызг пьян. Удачный момент я выбрал для проведения профилактической работы! Не говоря уж о моих других далеко идущих планах.

- Уперли все подчистую, - помрачнев, продолжал он.

- Всю технику, видео-шмидео, лазерные-шмазерные... - Таратута икнул, извинился и помрачнел еще больше. - Все диски, все кассеты... Вот только телевизор не осилили, здоровый очень...