— Муж мой, мне были тревожные видения насчет тебя. Как у мудрой женщины у меня иногда бывают видения.
— Рад за тебя, но не желаю об этом слышать.
— Что? — уставилась она на него.
— Ты сказала, что у тебя бывают видения.
— Да.
— Не желаю ничего слышать ни о каких видениях.
— Но… но… Ты должен! Это же видение!
— Видения — разновидность пророчества. Пока что от пророчеств у меня сплошные неприятности. Я не хочу ничего слушать.
— Но видения помогают.
— Нет, не помогают.
— Они выявляют истину.
— Они не более правдивы, чем сны.
— Сны тоже бывают вещими.
— Нет, не бывают. Это всего лишь сны. И видения тоже не бывают вещими. Просто видения, и все.
— Но я видела тебя в этом видении!
— Наплевать. Не желаю ничего об этом слышать.
— Ты был в огне.
— Мне иногда снится, что я летаю, — тяжело вздохнул Ричард. — Но это вовсе не значит, что я действительно умею летать.
— Тебе снится, что ты летаешь? — Дю Шайю наклонилась к нему. — Как птица? Никогда о таком не слышала.
Она выпрямилась.
— Это всего лишь сон, Дю Шайю. Как твое видение.
— Но мне было такое видение! А это означает, что оно вещее.
— То, что я летаю во сне, не значит, что я и правда летаю. Я не прыгаю с высоты, размахивая руками, как крыльями. Это всего лишь сон, как и твои видения. Я не умею летать, Дю Шайю.
— Но можешь сгореть.
Ричард уперся кулаками в колени и чуть откинулся назад, моля добрых духов даровать ему терпение.
— Ладно, хорошо. Что еще было в этом видении?
— Ничего. Это все.
— Ничего? Только это? Я в огне? Всего лишь сон о том, что я горю?
— Не сон, — покачала она пальцем. — Видение.
— И ты проделала весь этот путь, чтобы сообщить мне об этом? Что ж, спасибо тебе большое, что пришла из такого далека, чтобы рассказать мне, но теперь нам действительно пора двигаться дальше. Скажи своему народу, что Кахарин желает им всех благ. Счастливого пути домой.
Ричард сделал вид, что намерен встать.
— Разве что у тебя есть еще что сказать? — добавил он.
Дю Шайю чуть растерялась под его напором.
— Я испугалась, увидев моего мужа в огне.
— Я бы тоже испугался, оказавшись в огне.
— Мне бы не хотелось, чтобы Кахарин сгорел.
— Кахарину бы тоже не хотелось сгореть. Ну так показало тебе твое видение, как мне этого избежать?
Она опустила голову и потеребила подстилку.
— Нет.
— Вот видишь? Ну и какой в твоем видении прок?
— Полезно знать такие вещи, — сказала она, скатывая шерстяной шарик. — Это может помочь.
Ричард почесал лоб. Дю Шайю явно собиралась с духом сказать ему что-то более важное, более тревожное. Он сообразил, что видение — лишь предлог. Он чуть смягчил тон, чтобы помочь ей.
— Спасибо за предупреждение, Дю Шайю. Я буду помнить, что оно сможет мне каким-то образом помочь.
Дю Шайю вскинула на него глаза и кивнула.
— Как вы меня нашли? — спросил он.
— Ты же Кахарин. — Она снова стала величественной. — А я — мудрая женщина бака-тау-мана, хранительница древних законов. Твоя жена.
Ричард все понял. Она была связана с ним узами, примерно как д’харианцы. Как Кара. И как Кара, Дю Шайю могла ощущать, где он находится.
— Я был на сутки пути южней. Вы едва не упустили меня. Тебе стало сложно определять мое местонахождение?
Дю Шайю отвела взгляд и кивнула.
— Я всегда могла, и днем и ночью, указать направление и сказать: Кахарин вон там. — Она чуть помолчала, затем овладела собой и продолжила: — Но становилось все трудней и трудней определять.
— Несколько дней назад мы были в Эйдиндриле, — сказал Ричард. — Вы двинулись в путь задолго до того, как я оказался здесь.
— Да. Ты был не тут, когда я впервые поняла, что должна идти к тебе. Ты был гораздо, гораздо дальше на северо-востоке, — махнула она назад.
— Тогда зачем вы пошли сюда, если ты чувствовала меня на северо-востоке, в Эйдиндриле?
— Когда я стала ощущать тебя все хуже и хуже, я поняла, что что-то происходит. Мои видения сказали мне, что я должна найти тебя прежде, чем окончательно перестану тебя чувствовать. Если бы я шла туда, где, как я знала, ты находился, когда мы вышли в путь, то тебя бы там не оказалось, когда мы пришли. Тогда я прислушалась к своим видениям, пока они у меня еще были, и двинулась туда, куда они мне подсказали. К концу путешествия я могла ощущать, что ты здесь. Но вскоре я вообще перестала тебя чувствовать. Мы тогда были еще довольно далеко отсюда, так что нам не оставалось ничего другого, как продолжать идти в этом направлении. Добрые духи услышали мои молитвы и дали нашим путям пересечься.
— Я рад, что добрые духи тебе помогли, Дю Шайю. Ты хороший человек и заслуживаешь их помощи.
Она снова потеребила подстилку.
— Но мой муж не верит моим видениям.
Ричард облизнул губы.
— Мой отец частенько велел мне не есть грибов, которые я находил в лесу. Он говорил, что видит, как я ем ядовитый гриб, потом заболеваю и умираю. Он не имел в виду, что действительно видит, как это происходит, а просто беспокоился за меня. Он предупреждал меня о том, что может произойти, если я съем незнакомый гриб.
— Я понимаю, — едва заметно улыбнулась она.
— Были твои видения истинными? Может, это были лишь видения того, что возможно, но не обязательно произойдет?
— Верно, некоторые видения показывают то, что может произойти, но еще не обязательно произойдет. Возможно, видение о тебе принадлежит к числу таких.
Ричард взял в руки ее ладошку.
— Дю Шайю, — ласково проговорил он, — пожалуйста, скажи, зачем ты ко мне пришла?
Она погладила разноцветные лоскутки на рукавах, словно напоминая себе о молитвах, что вложили в них люди. Эта женщина несла на себе груз ответственности мужественно, храбро и с достоинством.
— Бака-тау-мана счастливы оказаться снова на своей земле после столь долгой разлуки с родиной. Наша родная земля именно такая, как о ней говорили предки. Плодородная. С изобилием воды. Это хорошее место, чтобы растить детей. Место, где мы свободны. Наши сердца поют от счастья, что мы дома. Все люди должны иметь то, что ты дал нам, Кахарин. Каждый народ должен спокойно жить своей жизнью. И быть в безопасности. — Лицо ее вдруг стало очень печальным. — А вы — нет. Ты и твой народ этих земель в Новом мире, о котором ты мне рассказывал, вы в опасности. Идет огромная армия.
— Джеган! — выдохнул Ричард. — У тебя было видение?
— Нет, муж мой. Мы видели ее своими собственными глазами. Мне стыдно говорить тебе об этом, стыдно потому, что мы очень испугались, а мне не хотелось признаваться в этом. Когда я была прикована к стене и знала, что маженди скоро принесут меня в жертву, я не так боялась, потому что должна была умереть лишь я, а не мой народ. Мой народ сильный и избрал бы другую мудрую женщину на мое место. И они сражались бы с маженди, если бы те пришли на болота. Я бы умерла, зная, что бака-тау-мана будет жить дальше. Мы ежедневно тренируемся с нашим оружием, чтобы никто не мог прийти и уничтожить нас. Мы всегда готовы, как велят древние законы, сражаться с каждым, кто посягнет на нас. Никто, кроме Кахарина, не может противостоять нашим мастерам меча. Но какими бы сильными ни были наши мастера меча, они не в состоянии противостоять такой армии. Когда они соизволят обратить на нас внимание, мы не сможем с ними справиться.
— Я понимаю, Дю Шайю. Расскажи мне, что вы видели.
— Я не могу передать словами то, что видела. Не знаю, как сказать так, чтобы ты понял, насколько велика эта армия. Сколько у них лошадей. Сколько фургонов. Сколько оружия. Эта армия тянулась от горизонта к горизонту много дней. Им несть числа. Это все равно что считать травинки на этой равнине. Я не знаю слов, какими можно выразить это количество.
— Полагаю, ты только что это сделала, — пробормотал Ричард. — Значит, на вас они не напали?
— Нет. Они не шли по нашим землям. Мы боимся за наше будущее, когда эти люди решат поглотить нас. Такие не оставят нас в покое надолго. Такие захватывают все, и им всегда мало. Наш народ погибнет весь. Наших детей перебьют. Женщин захватят. У нас нет никакой надежды совладать с такой силой. Ты — Кахарин, ты должен знать о таких вещах. Так велит древний закон. Как мудрая женщина бака-тау-мана я стыжусь того, что вынуждена показывать тебе свой страх и говорить, что наш народ боится, что мы все погибнем в зубах этой твари. Мне бы хотелось сказать тебе, что мы храбро смотрим в глаза смерти, но это не так. Мы смотрим с дрожью в сердце. Ты — Кахарин, тебе этого не понять. Ты не ведаешь страха.
