– У меня есть меч.

– Ты сошел с ума? – с яростью спросила Никки сквозь слезы. – Меч принадлежит миру живых, он не пересечет границу вместе с тобой.

Сжимавшего рукоять меча Ричарда обуяла ярость, придавшая ему сил, чтобы сделать необходимое.

– Но ярость пересечет. Клинок связан со мной. Эта связь пересечет границу со мной, даже если сам меч останется здесь.

Ричард лег на кровать подле неподвижной и безжизненной Кэлен. Он никогда не думал, что будет вот так лежать рядом с ее телом. Но сейчас ему требовалось расщепить сознание, чтобы быть в состоянии действовать и думать, иначе горе поглотит его, и тогда он потеряет шанс на успех.

Он положил меч вдоль тела острием к ногам, разместив рукоять у сердца и чувствуя, как слово «ИСТИНА» отпечатывается на ладони. Рыдающая Никки встала рядом у кровати.

Лишь ярость меча заставляла Ричарда держаться, не давала излить в крике мучительную скорбь.

– Поторопись, Никки. Времени все меньше.

Стиснув зубы, колдунья сжала кулаки и придвинулась ближе.

– Я не хочу тебя потерять, Ричард. Мы не можем тебя потерять. Ты нужен нам.

– Зачем? – спросил Ричард, глядя в ее мокрые от слез голубые глаза.

– Потому что ты – избранный, и всегда им был. Ты всегда способен нас спасти и всегда поступаешь правильно.

– Вот и сейчас я делаю именно это. – Ричард улыбнулся. – Знаешь, ты совершенно особенный для меня человек. Ты спасала мне жизнь столькими способами и столько раз, что я даже не могу сосчитать. И сейчас ты должна справиться.

– Да как же я могу? – спросила колдунья.

– Все в порядке, Никки. Я хочу именно этого.

Он смотрел в глаза безудержно рыдающей колдунье, чьи длинные светлые волосы рассыпались по его плечам, когда она склонилась над ним и положила ладони ему на грудь по обе стороны от рукояти меча, лежащей над сердцем Ричарда.

Он не стал говорить Никки, что хотя и верит в возможность вернуть душу Кэлен в ее тело в мире живых, но знает – у него самого шанса вернуться нет.

Не было в мире такого человека, в ком существовали бы и жизнь, и смерть, человека с необходимыми знаниями и опытом пребывания в подземном мире, который мог бы отправиться за Ричардом.

Лорд Рал верил в свой шанс – небольшой, но все же – вовремя добраться до души Кэлен и отправить ее в мир живых, в ее исцеленное тело.

Но он знал, что для него самого это путешествие в один конец. На сей раз возврата не будет.

Смерть, отказ от единственной данной ему жизни приводила его в ужас, но дальнейшее существование без Кэлен страшило еще больше.

Ричард свято верил в правильность того, что он делает. Он принял решение. И ничто не могло удержать его.

Он прекрасно понимал, что пересечет завесу в последний раз.

Сила Никки ударила в него подобно молнии и сдавила грудь. В то же мгновение его сердце замерло.

Глаза Ричарда закрылись под безжалостным давлением. Отчаянным усилием он сделал вдох, преодолевая чудовищный груз обрушившейся боли.

Он слишком хорошо понимал, что этот вдох станет последним.

Мышцы окаменели от жгучей боли. Боль прожгла нервы его челюсти, спустилась к рукам и дальше по спине.

Все происходило слишком быстро, выходило из-под контроля. Он чувствовал, что задыхается, но не мог втянуть в себя воздух.

Время все сильнее растягивалось, пока окончательно не утратило смысл. Постепенно мучительная боль становилась все более далекой, словно отступала в глубь сознания, уступая место темноте, которая все быстрее обволакивала его.

Ричарду казалось, будто он пытается сдержать натиск ночи, но та наваливалась всем своим неимоверным весом.

В какой-то миг ощущение боли исчезло. Показалось, что это совсем не важно.

Но вместо боли пришло нечто гораздо хуже: безрассудная паника, вызванная ощущением, что он ускользает из мира живых.

Все происходило слишком быстро.

Ричард почувствовал леденящий ужас, когда в полной мере осознал, что умирает, почувствовал окончательность происходящего и в отчаянии попробовал ухватиться за тоненькую нить жизни, какая у него оставалась: свет и образы, вспыхивающие в сознании. Он видел знакомых людей и места, в которых побывал. Цвета были четкими, яркими и настоящими. Он услышал далекий смех. Его собственный детский смех: он хохотал, убегая от Зедда. Дед, смеясь, гнался за Ричардом.

Но главным во всем этом оставалась Кэлен. Перед ним вспыхивали видения: вот она, сияя, с любовью смотрит на него, улыбается той особенной улыбкой, которую дарила лишь своему мужу.

Когда и этот образ померк, разум погрузился в сгущающуюся тьму, тяжелую, густую и ни на что не похожую.

Ричард ощутил запах серы.

Здесь не было ни верха, ни низа. Не было границ – лишь черная пустота.

Он сосредоточился на том, что должен сделать и зачем.

Эта неодолимая потребность заменила в нем все.

В вечной тьме он должен был найти ту единственную, кого любил больше жизни. Отыскать свою вторую половинку.

Проникнувшись этой мыслью о том, что Кэлен была избранной, той единственной, кого он любил, любил так, как могут любить друг друга лишь родственные души, Ричард ощутил след света в этой вечной тьме. Впрочем, это был свет не в том смысле, как светит солнце.

Это было своего рода духовное свечение, какого можно было бы ожидать от добрых духов. Казалось, оно повсюду и нигде. Это было ощущение присутствия души.

Ричард понял, что нашел ту самую душу.

Ему показалось, что свет начинает терять обособленность, но затем он понял – ему лишь почудилось. Скорее, он шел по следу, оставленному хорошо знакомой душой, и теперь двигался по тропинке, проложенной ею в бесконечную тьму.

Он понимал, что в действительности видит светящуюся линию магических способностей, идущую изнутри Благодати.

А потом заметил сияние ее духа – тот двигался вперед, все дальше, спускаясь все ниже.

Это смутило его. Что-то было не так. Казалось неправильным, что путь спиралью уходил вниз.

И тут он увидел их.

Демонов.

Таких темных, что они сливались с вечным мраком. Они и были воплощенная тьма – так ночной камень темнее самой густой черноты. И все же Ричард их видел, видел кривляющиеся, кувыркающиеся, тянущие вниз силуэты.

Эти темные твари, облепив душу Кэлен, утаскивали ее еще ниже, в темные глубины вечности, где смогут подавить дух и навсегда укрыть его от света; даже сейчас они приглушили сияние духа, и Ричард видел лишь его светящийся след.

В его сторону повернулось скопище поблескивающих черных клыков. Со зловещей и плавной грациозностью демоны широко расправили крылья.

Не пытаясь скрыться, Ричард использовал ярость меча и кинулся на них. Он словно прыгнул со скалы и падал в безграничном пространстве – даже не пространстве, просто в черной пустоте, – удаляясь от света. Душа Кэлен тускнела, будто задыхалась под тяжестью обхвативших ее и тащивших вниз черных крыльев.

Ричард пронзил это сплетение темных крыльев и проник к Кэлен, обнял ее, слился с душой жены, чтобы совершить задуманное.

Тогда, на одно восхитительное мгновение, его душа слилась со своей половинкой, и они сделались единым целым.

Он знал, что это краткое, особенное единение, когда они оказались во тьме одни и вместе, будет длиться для него – для них обоих – целую вечность.

По сути, в подземном мире не существовало времени. Ричард понимал, что в этот краткий миг, когда они соединились, у него есть вечность, чтобы сделать все необходимое, тогда как в мире живых не пройдет и секунды.

Время здесь принадлежало ему.

Осуществив все, что задумал, он собрал всю свою волю и оставил Кэлен, пронесся мимо демонов, убегая от них и рассчитывая на их неуправляемую всепоглощающую потребность хищника гнаться за добычей. Жаждущие заполучить его душу, уносящуюся от них, темные твари рванули сквозь тьму за Ричардом.

Он мчался прочь, а демоны догоняли. Во тьме поблескивали черные клыки: твари зарычали и бросились на него, жаждущие забрать его душу. Ричард позволил когтям впиться в него, все глубже, чтобы существа смогли притянуть и в конце концов обернуть его черными крыльями, пленив. Он же тем временем подпитывал свои силы яростью, отвлекая гончих от души Кэлен и сосредоточивая их гнев и внимание на себе.