Коридор за следующей дверью оказался еще ниже и не шире, чем плечи Энн. Она пыталась успокоиться, пока они шли по кривому проходу. Найда и ее люди остановились, сложив руки на груди.

— Здесь, — сказал капитан Лернер, остановившись.

Он поднял фонарь и заглянул в окошко двери. Со второго раза он нашел нужный ключ и отворил дверь. Капитан отдал фонарь Найде и двумя руками принялся открывать дверь. Чтобы она немного приоткрылась, мужчине пришлось навалиться всем своим весом. Потом он исчез внутри.

Найда вместе с лампой исчезла вслед за капитаном. Ее рука, затянутая в красную кожу, высунулась и затащила Энн внутрь.

Капитан открыл еще одну дверь внутри крошечного помещения. Энн увидела, что эта комната защищена щитами. Отворилась вторая дверь. Стены открывшейся комнатки были выложены камнями. Единственный выход отсюда был через дверь, ведущую в комнату с щитами, а потом через вторую верь.

Дом Ралов знал, как построить надежную тюрьму.

Найда схватила Энн за локоть и приказала идти в камеру. Даже маленькой Энн пришлось нагнуться, чтобы переступить порог. Единственным предметом обстановки в комнате была каменная кровать у дальней стены, которая служила и стулом. На скамье стоял небольшой кувшин с водой. На другом конце ложа лежало сложенное коричневое одеяло. В углу стоял ночной горшок. Он хотя бы был пустой, хотя и не совсем чистый.

— Волшебник Рал хотел, чтобы ты осталась здесь. — Найда поставила лампу на кровать.

Очевидно, не всякий гость удостаивался такой роскоши.

Найда уже занесла ногу над порогом, как Энн позвала ее.

— Пожалуйста, передай Натану мою просьбу. Пожалуйста. Скажи, что я хочу увидеться с ним. Скажи, это очень важно.

— Он говорил, что ты будешь просить об этом, — улыбнулась Найда. — Натан — пророк, и он знал, что ты скажешь.

— Ты передашь ему мои слова?

Холодные голубые глаза Найды словно взвешивали душу Энн.

— Волшебник Рал просил передать тебе, что он управляет всем дворцом и ему неудобно бежать к тебе каждый раз, как ты позовешь.

Именно эти слова она тысячу раз передавала с сестрой, когда Натан требовал, чтобы ему позволили увидеть аббатису: «Передай Натану, что я управляю целым дворцом, и я не могу бегать вниз каждый раз, когда он меня позовет. Если у него есть просьба, то пусть он напишет, я прочитаю ее, когда у меня будет время».

До сегодняшнего дня Энн не знала, как жестоки были ее слова.

Найда закрыла за собой дверь. Женщина осталась одна в камере, из которой, она знала, выхода нет.

Вот и конец ее жизни. Она не будет узницей всю свою жизнь, как Натан был ее пленником всю свою.

— Найда! — Энн бросилась к окну.

— Да? — Морд-сит уже была у второй двери, рядом со щитом.

— Скажи Натану... Скажи, что я прошу прощения.

— Думаю, волшебник Рал знает цену всем твоим извинениям, — коротко рассмеялась охранница.

Энн протянула руку, пытаясь дотянуться до нее.

— Найда, прошу тебя. Скажи ему... скажи Натану, что я люблю его.

Долгое время Найда смотрела на нее, прежде чем резко закрыть дверь.

Кэлен подняла голову. Она нежно положила ладонь на сердце мужа и прислушалась к звукам в темноте. Ричард тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась под ее рукой. Это вселяло в нее надежду — он еще жив. Пока Ричард держится, она будет бороться, чтобы найти решение, и не отступит. Они доберутся к Никки. Как-нибудь приедут к ней.

Кэлен взглянула на узкий серп лунного месяца в небе и поняла, что спала меньше часа. Серебряные в лунном свете облака безмолвно плыли на север. Вдалеке она рассмотрела залитые лунным светом черные крылья птиц, постоянно следующих за ними.

Женщина ненавидела этих птиц. Хищные твари летели за ними с того момента, как Кара коснулась статуи Кэлен, которую Никки назвала сигнальным маяком. Темные крылья всегда были рядом, как тень смерти, наблюдая, выжидая.

Кэлен вспомнила о песке, утекающем из статуи — песочных часов. Ее время уходит. Она не знала точно, что произойдет, когда песок кончит бежать, но в воображении возникали только мрачные перспективы.

Место, где они разбили лагерь, недалеко от острой линии гор с одной стороны и стеной из колючего кустарника и елей с другой, не было так безопасно, как им бы хотелось. Но они решили остановиться здесь, когда Кара поделилась с Кэлен опасением, что Ричард не доживет до утра.

Это чуть слышно прошептанное предупреждение бросило Кэлен в холодный пот, ее сердце заколотилось, и она была на грани паники.

Хотя они ехали в темноте по открытой местности довольно-таки медленно, женщина прекрасно понимала, что потряхивание повозки, когда колесо попадало в очередную неровность дороги, не шло на пользу дыханию Ричарда. Меньше чем через два часа, после того, как они тронулись, Кара обратилась к ней, и пришлось остановиться. После остановки всем показалось, что дыхание Ричарда стало менее тяжелым.

Надо было передохнуть. Может быть, после ночи они нагонят упущенное.

Кэлен приходилось все время бороться с собой, уговаривая, что они приедут вовремя, и у них еще есть шанс, а цель путешествия — не просто пустая надежда, маскирующая горькую правду.

Последний раз, когда Кэлен думала об этом и чувствовала беспомощность, ощущая как тает в ее объятиях жизнь Ричарда, она поняла, что у нее есть один твердый шанс спасти мужа. Сейчас она не была уверена в том, что этот единственный шанс сможет стать началом цепи событий, которые разрушат магию.

Кэлен единолично приняла решение воспользоваться этим шансом, и она одна ответственна за то, что происходит. Если бы она знала то, что ей было известно сейчас, она поступила точно также — спасла жизнь Ричарда, — но это не снимало с нее ответственности.

Она — Мать-Исповедница, и, значит, отвечает за тех, у кого есть дар, за создания магии. И уж точно не она должна стать причиной их конца.

Кэлен услышала, как Кара, подражая крику птицы, предупреждает о своем возвращении. С мечом в руке Кэлен поднялась на ноги. Этому птичьему крику научил ее Ричард.

Кэлен открыла окошко фонаря, чтобы стало светлее. Она увидела Тома. Юноша, держа руку на серебряной рукоятке своего ножа, поднимался с камня, откуда он наблюдал за лагерем и человеком, которого коснулась Кэлен. Человек все так же недвижимо лежал у ног Тома — там, где ему приказала быть госпожа.

— Что там? — прошептала Дженнсен, появившись рядом с Кэлен и протирая глаза.

— Пока не знаю. Кара дала сигнал, может, кто-нибудь уже с ней.

Охранница появилась из темноты, толкая, как и предположила Кэлен, перед собой какого-то человека. Кэлен сдвинула брови, припоминая, где же она его видела. Женщина моргнула, осознав, что это тот молодой человек, которого они встретили неделю назад — Оуэн.

— Я пытался успеть к вам раньше! — завопил Оуэн, увидев Кэлен. — Клянусь, я пытался!

Кара шла рядом с ним, держа его за плечо, и рявкнула остановиться перед Матерью-Исповедницей.

— О чем ты говоришь? — спросила Кэлен.

Оуэн поймал взгляд Дженнсен, стоящей за ее спиной, и на секунду застыл, открыв рот, прежде чем ответил.

— Клянусь, я должен был придти к вам раньше, — он чуть не плакал. — Я был в лагере. — Он сжал одежду у себя на груди, пытаясь унять дрожь. — Я, я видел... видел все... останки. Великий Создатель, как вы могли быть так жестоки?

Кэлен подумала, что Оуэна сейчас вырвет. Парень прикрыл рот рукой и закрыл глаза.

— Все те люди хотели схватить нас, чтобы убить, — проговорила Кэлен. — Мы не заставляли их бросать свои уютные кресла у каминов и отправляться в пустыню, где мы их замучили. Они напали на нас — мы защищали себя.

— Но, Великий Создатель, но вы... — Оуэн стоял перед ней, не в силах справиться с дрожью. Он закрыл глаза. — Ничего не существует. Ничего. Ничего. — Он повторял это снова и снова, как если бы слова могли защитить его от зла.

Кара сильно потянула Оуэна и заставила его сесть на камень. Глаза парня были закрыты, он бормотал: «Ничего. Ничего». Охранница встала слева от Кэлен.