— Никогда не слышал о серебряном драконе, — сказал Бэннон. — Они особенные?

— Все драконы особенные, мой мальчик, и они всегда были редкостью. Красные драконы — сердитые, зеленые — надменные, серые драконы мудрые, черные — злые. Но генерал Утрос хотел серебряного.

— Почему? — спросила Тистл.

— Потому что серебряные драконы — лучшие бойцы. — Натан отмахнулся от назойливой белой бабочкой, которая, вместо того чтобы искать цветы, порхала у его лица. — Но их нелегко укротить или контролировать. Воинам Утроса удалось захватить одну такую бестию, и они держали его скованным цепями и в упряжи. Армия намеревалась выпустить его, как только доберутся до Ильдакара. Но однажды ночью дракон оборвал свои узы и вырвался на свободу, пожрав и упряжь, и укротителей. Он мог просто улететь, но вместо этого дракон решил отомстить. Серебряный монстр прорвался через военный лагерь и перебил сотни солдат Железного Клыка. Генерал Утрос едва избежал смерти, однако половина его лица обгорела и осталась изуродованной драконьим огнем. Серебряный дракон улетел, оставив беспорядок в его армии, но генерал Утрос не собирался возвращаться к императору Кургану и признавать поражение. Он отправился дальше, надеясь найти другой способ покорить Ильдакар.

Натан продолжал рассказ, пока они двигались по лесу, достигнув вершины холма, где все увидели, что высокие черные горы стали наконец ближе. — Но когда его войска прибыли в Ильдакар, Утрос обнаружил, что весь город исчез! Один из величайших городов Древнего мира полностью пропал.

— Как? Куда он делся? — спросила Тистл.

Волшебник пожал плечами.

— Никто не знает. Легенде пятнадцать столетий, так что это скорее всего просто сказки.

— Будем надеяться, что Кулот Вэйл больше, чем просто сказка, — сказала Никки.

В ту ночь путники спали возле ревущего костра, поскольку ветер сквозил через тонкие деревья. Натан согласился встать на часы первым, пока остальные улеглись спать. Тистл завернулась в свое одеяло, лежа на твердой лесной подстилке с тем же комфортом, как и в каменных покоях Клифуолла, хотя и скучала по мягкой овчине.

Никки лежала рядом с девочкой. Слушая треск огня с закрытыми глазами, колдунья простерла свои чувства, но не уловила непосредственной опасности в лесах поблизости. Однако ее разум коснулся песчаной пумы, и Мрра издалека так же ощутила эту связь. Большая кошка подтвердила, что они пребывают в безопасности от каких-либо угроз, поэтому Никки позволила себе погрузиться в глубокий сон…

Пока ее тело отдыхало, сны устремились вдаль, снова, как и прежде, в сознание ее сестры-пумы. Мрра была более довольна видом этой местности, чем запустением Шрама или беспокойными первобытными джунглями. Здесь, в естественных холмах, она испытывала настоящую свободу.

Когда кошка бежала вприпрыжку в ночи, разум Мрра был настроен на окружающий мир, пребывая в контакте с давними воспоминаниями, которые переживала Никки. Мрра вспомнила ее товарищей по троке, связанных заклинанием, как они вместе играли, кусались и царапались, делая вид, что больно, но не причиняя друг другу никакого вреда.

Дрессировщики вскоре взялись за их более суровую, более смертоносную подготовку. Дикие пумы поначалу сопротивлялись, но вскоре научились получать удовольствие от поединков, от убийства. В состоянии сна Никки также испытала вспомнившееся Мрра наслаждение от раздирания жертв когтями, как испуганных людей, которые не могли сопротивляться, так и ужасающих монстров, созданных плотомантами для боевой арены.

С ликующим адреналином Мрра вспомнила особенного зверя, с которым она и ее сестры-пумы сражались на гладиаторской арене, перед кричащими толпами зевак, которые требовали крови, требовали смерти, хотя Мрра не понимала, чью кровь они хотели. Под руководством волшебника-командующего плотоманты изменили, переделали и исказили могучего быка в боевую бестию с набором из четырех острых, изогнутых рогов, плоской бронированной головой и прочными, как сталь, копытами, высекающие искры из гравия арены. Чудовищный бык был гораздо массивнее, чем три кошки вместе взятые, но троке предстояло с ним сразиться. Мрра и ее сестра-пумы поняли это.

Когда демонический бык бросился вперед с разрывающим уши ревом, перекрывшим головокружительный гул толпы, песчаные пумы разделились; каждая знала, что делает ее сестра. Скоординировав свои атаки, трока окружила гигантскую фыркающую бестию.

Бык несся, сотрясая землю, набирая ускорение, и Мрра отскочила в сторону, а ее сестры-пумы окружили и напали сзади. Одна проскребла зверя по задней левой ляжке, оставив параллельные кровавые борозды на шкуре монстра. Другая кошка прыгнула на горло зверя, но его мышцы, казалось, армировала стальная проволока, и изогнутые клыки оставили лишь неглубокие укусы.

Мрра стояла на том же месте, когда чудище прогремело в ее сторону, — слишком тяжелый и слишком быстрый, чтобы остановиться. Она прыгнула ему на голову, уцепившись за глаза, но бык сбил ее на землю, едва не раздавив. Пума почувствовала, как затрещали ее ребра. Вовнутрь хлынула кровь. В разум Мрра ворвалась боль вместе с горячей кровью быка, пролившейся на нее из его глубоких ран.

Через связующее заклинание она испытала, как две ее сестры-пумы прыгают на спину монстра, когтями и саблями-зубами разрывая его плоть. С мощнейшим ревом зверь отбросил их, высекая кучу искр своими усиленными копытами в поисках цели.

Мрра перекатилась по пыльному песку, слушая ревущие овации, игнорируя боль поломанных ребер. Это было то, что дрессировщики от нее и добивались. Вот почему существовала она и вся трока. Двигаясь как одно целое, три пумы атаковали вновь. Несмотря на то, что бык был полон энергии, а они ранены, в конце концов большие кошки измотали монстра.

Плотоманты наблюдали с трибун, хмурясь от недовольства, видя созданного ими уникального боевого монстра, которого почти свалили три песчаные пумы.

Мрра и ее сестры рвали быка на окровавленные лохмотья. С его живота повисли внутренности, но, подобно огромной бесчувственной машине, тот продолжал атаковать, пока, замычав, не рухнул в брызгах темной крови. Изо рта вывалился толстый розовый язык, и зверь с громким выдохом издох.

Мрра и ее сестры стояли вместе, все в крови, терпя боль, размахивая хвостами. Они подняли глаза, ожидая, когда дрессировщики придут и заберут их. Даже с глубоко засевшей болью из-за сломанных костей и порванной шкуры, Мрра осталась довольна. Звук, который клокотал в ее груди, походил скорее на мурлыканье, чем на рычание, потому что она выполнила то, чему обучили ее укротители.

Она убила. Она одолела врага.

В конце ночи, когда Натан свернулся возле костра и заснул, Бэннон встал на часы вторым. Он сел на поваленное бревно, держа меч наизготовку, поглядывая на своих друзей и прислушиваясь к шорохам в лесу.

Никки крепко спала, потерянная в своих снах. Она дернулась, и из ее горла раздался низкий звук, похожий на кошачий рык. Колдунья настолько глубоко погрузилась в сон, что была уязвима. Никки предупредила об этом своих спутников, и Бэннон не собирался подводить ее.

Он настороженно сидел и охраняя, пока Никки не проснулась на рассвете.

После долгих дней тяжелого путешествия, они наконец достигли вулканических гор. Скудная растительность проклевывалась через рыхлую коричневато-ржавую почву, а каменные глыбы состояли из пористой пемзы, изрешеченные окаменевшими воздушными карманами. Лишайник и мох покрывали валуны из лавы.

Стоя на высоком хребте, Натан изучал наброски карт из Клифуолла, пытаясь определить направление.

— Туда. Мы почти у цели. — Никто не подверг сомнению его определение «почти». Волшебник вытер лоб особым платочком Мии, а освежившись, спрятал его, прежде чем двинуться дальше.