Его порочное заклинание пыталось поглотить безграничную мощь, бьющую гейзером из желудя. Пыльные бури завыли вокруг витых черных столпов; торнадо выпущенной ярости взметали сухую землю, разбрасывая повсюду острые обсидиановые снаряды.

Обессиленная, неспособная двигаться, Никки рухнула всего в нескольких шагах от края ямы Пьющего жизнь. Битва в теле злого волшебника разрасталась, он взвыл в агонии. Погруженный в него желудь вспыхнул и засиял в инферно жизни.

Пока Пьющий жизнь пытался погасить все это рябью голодных теней, остатки Пыльных людей распались треском костей и высушенной кожи. Последние скорпионы упали замертво, скрючив сегментированные конечности своих бронированных тел, жала их безвольно поникли.

Бэннон сбросил с себя трупы и поплелся Никки на выручку. Он ковылял, как древний старец, едва способный пережить еще один час. Мрра тоже поползла ближе к колдунье. Никки, несмотря на то, что была насухо выжата и полностью истощена, почувствовала прикосновение к своему разуму сестры-пумы.

Земля тряслась и грохотала. Трескались камни. Огромные валуны падали в яму Пьющего жизнь. Высокие стелы заскрипели, затем также рухнули в бездонную пропасть, словно срубленные деревья. Обвал продолжался, пока карстовая воронка не просела, заваленная обломками. Молнии били по всей округе.

Яростная битва за жизнь продолжалась. Пережиток Старейшего Древа изо всех сил пытался произвести новую жизнь, быстрее, чем Пьющий Жизнь смог бы ее выпить. Яркая вспышка, что вырывалась из желудя, тускнела и меркла, когда темная магия продолжала свое сопротивление, но тени все же исчезали, становились более обрывочными, как туман, тающий под утренним солнцем.

Наконец, порочный волшебник, — Роланд-Пьющий жизнь, — распался, его тело исчезло. Вся его смерть и пустота обратились пылью, и последнее яркое эхо вырвалось из желудя Старейшего Древа, стирая его останки.

Никки пошатнулась, чувствуя тепло, будто оживленная летним бризом.

Жизнь. Энергия. Возрождение.

Ее суставам стало легче. Перестало сжиматься горло, а когда колдунья сделала попытку отдышаться, то почувствовала сладость в воздухе, которую не испытывала с тех пор, как впервые увидела Шрам. Никки подняла руку к своему лицу, когда с глаз сошла слепота; ее кожа снова стала гладкой и упругой.

Бэннон поднялся, кашляя и дрожа. Когда он повернулся к Никки, она увидела, что волосы его вновь стали густыми и рыжими. Морщины, покрывавшие лицо молодого человека, исчезли, оставив только обычную россыпь веснушек.

Отряхнувшись, Никки поискала глазами место, где рассыпался Пьющий жизнь, где Роланд проиграл битву с последним семенем первозданного леса.

Там, посреди огромного, мертвого Шрама, торчал зеленый побег — единственное, что осталось от неудержимой силы желудя Старейшего Древа. Одинокий, слабенький саженец.

В их долгом возвращении через запустение зловещее напряжение в воздухе пошло на спад, словно мир вздохнул с облегчением. Несмотря на то, что Шрам все еще оставался мрачным и унылым, порча Пьющего жизнь исчезла, и пагубное влияние злого волшебника сходило с некогда плодородной почвы. Долина вернется, как Никки и обещала Тистл.

Марево вздуваемой пыли и соленого песка рассеялось, оставив голубое небо с плывущими облаками. Бэннон с улыбкой поднял глаза.

— Я думаю, что через день или два прольет дождь, отмыв долину дочиста. — Он шел бодрым шагом, явно гордясь собой. Юноша был потрепан, весь в синяках, с многочисленными порезами от прошедшей битвы, но могло быть и хуже. — Я хорошо сражался, не так ли? Сделал себя достойным?

Несмотря на то, что она была не из тех, кто разбрасывается необоснованными комплиментами, Никки признала факт.

— Да, ты оказался весьма полезен, когда мне это было нужно больше всего.

Он просиял.

Мрра оставалась с ними, исследуя территорию, пропадая из поля зрения в скалистых каньонах и изучая предгорья, а затем возвращалась, как будто признавала свою связь с Никки. Тем не менее, песчаная пума была диким существом, и когда путники приблизились к возвышенности плато Клифуолла, большая кошка, обнюхивая воздух, казалась обеспокоенной. Взглянув на испещренный прожилками утес, Мрра зарычала, забив длинным хвостом.

Никки отрывисто кивнула, и песчаная пума, казалось, поняла ее.

— Ты не можешь пойти туда с нами. Это место человека.

Судя по клейменым заклинаниям, отмеченных на ее шкуре, рабство Мрра среди людей не доставляло ей радости. Щелкнув хвостом, пума прыгнула прочь, чтобы исчезнуть в сухой дубовой поросли и кедровых соснах.

Никки и Бэннон начали долгое восхождение.

Люди Клифуолла приветствовали их как героев, чем Бэннон наслаждался, а Никки отнеслась ко всему с прохладой. С широкой усмешкой молодой человек похлопал по мечу на бедре.

— Я довольно хорошо справился с заданием и спасал колдунью столько раз, что и не припомнить.

Никки была уверена, что он все равно и «вспомнит», и расскажет.

Бэннон приметил заискивающее внимание трех послушниц Виктории, которые по очереди суетились вокруг его ран и царапин на щеках и руках. Девушки промокнули раны влажными тряпицами, затем счистили пыль со лба и протерли ему волосы. Бэннон коснулся пореза на лице.

— Как вы думаете, здесь останется шрам? — спросил он с надеждой в голосе.

Лорел поцеловала юношу. — Все может быть.

Смеясь, подбежала Тистл и бросилась на Никки.

— Я знала, что вы выживете! Я знала, что ты спасешь мир!

— И я рада, что ты осталась здесь, как и обещала, — сказала Никки.

Довольный тем, что услышит об их приключениях, Натан погладил свой подбородок.

— Как бы мне хотелось тоже там присутствовать. Вышла бы неплохая история для моей книги жизни.

— Мы поищем другие темы для рассказов, волшебник, — сказала Никки. — Впереди нас ждет еще долгое путешествие, а здесь наша работа выполнена.

— Да, твоя работа закончена. — Он улыбнулся и кивнул. — И теперь, когда Пьющий жизнь предан забвению, мы должны сосредоточиться на поиске Кол Адэр, чтобы я мог снова стать целым — довольно неудобно чувствовать себя бесполезным! В архивах Клифуолла есть карты и атласы мира, и Мия прямо сейчас поможет мне с ними разобраться.

Будучи явным лидером исследователей Клифуолла, Саймон возблагодарил Никки за ее свершение.

— Даже отсюда мы почувствовали победу над Пьющим жизнь. Казалось, будто с мира было снято тяжелое бремя, как будто изменилось что-то основополагающее. — Он позволил собравшимся ученикам громко поаплодировать, чтобы поблагодарить Никки и Бэннона. — Прежде чем мы сосредоточим наше внимание на изучении и каталогизации, мы должны совершить экспедицию на место сражения, и увидеть этот новый саженец Старейшего Древа.

Виктория и ее подчиненные кивнули, сдерживая восхищение.

— Да, мы все должны увидеть, то, что там осталось, — сказала глава меммеров.

На следующий день около пятидесяти человек пробирались по узкой, скрытой тропе от скалы месы до ныне спокойного Шрама.

Полная энергии, Тистл бежала впереди группы, шедшей сквозь предгорья в запустение. Девочка стремилась вести их по самому легкому пути, разведывая все впереди.

— Теперь я знаю, что увижу эту долину такой, какой она и должна быть! Когда-нибудь вернется тот мир, зеленый и цветущий.

— Возможно, даже с цветочными садами, — добавила Никки.

Колдунья чувствовала, что тени сошли со Шрама. В этот день все двигались неторопливым шагом, расположившись лагерем на ночь, а затем на следующее утро снова отправились в путь, направляясь к сердцу запустения. Груды обсидианового стекла все еще выступали из-под земли, но зловонные грязевые котлы запечатались, а обнаженная лава затвердела. Это был только самый слабый, самый первый шаг в длительном, болезненном процессе исцеления.