Ричард не знал, как это случилось, потому что не заметил ее движения, но Шота неожиданно оказалась прямо перед ним, и ее лицо было всего в нескольких дюймах от его лица.

– И тем не менее ты по-прежнему не осведомлен обо всей совокупности происходящего, по-прежнему так и не принял, в каком-то смысле, самого главного решения.

Ричард пристально смотрел на нее.

– Не принял решения? О чем ты говоришь?

– Мне нужно найти способ заставить тебя понять, Искатель Истины, заставить тебя увидеть реальность происходящего. Мне нужен способ заставить тебя осознать, что борьба за будущее для людей – это дело не только Нового мира, но и Древнего мира тоже… Они оба должны участвовать в борьбе за будущее всего человечества.

– Но как могла ты, в любом случае, подумать, что я…

– Ты один, Ричард Рал. Ты единственный, кто ведет за собой последние силы, способные оказывать сопротивление идеям, подпитывающим этот гигантский пожар Имперского Ордена. По каким бы то ни было причинам, ты единственный, кто ведет нас в этой борьбе. Ты можешь верить в то, за что сражаешься, но ты не делаешь того, что необходимо для изменения хода войны, – иначе то, что я вижу в потоке грядущих событий, стало бы другим.

При таком положении дел, как сейчас, мы обречены.

Тебе необходимо услышать, какова будет судьба твоего народа, судьба всех людей. Поэтому я отправилась в Галею и разыскала Джебру, с тем чтобы она могла рассказать тебе все, что видела. Провидица поможет тебе прозреть.

Ричард подумал, что, возможно, ему следовало рассердиться на эти поучения, но он больше не мог проявить ни обиды, ни раздражения; весь его гнев улетучился.

– Я уже и так знаю, Шота, что случится, если мы проиграем. Как знаю и то, что представляет собой Имперский Орден. И я знаю, что ждет нас, если мы в этой борьбе потерпим поражение.

Шота покачала головой.

– Ты узнаешь, на что это похоже, но только после. Ты узнаешь, на что это похоже, глядя на мертвых. Но ведь мертвые не способны ничего чувствовать. Мертвые не могут кричать. Мертвые не могут плакать от ужаса. Мертвые не могут молить о сострадании.

Ты знаешь, что такое увидеть наутро разрушения после шторма. Но тебе необходимо услышать рассказ того, кто был там, когда шторм разразился. Ты должен знать, что происходит, когда вступают в действие легионы. Должен услышать, чем на самом деле это оказалось для каждого. Тебе необходимо понять, что случится со всеми остальными живущими, если ты не сделаешь того, что можешь сделать только ты.

Ричард взглянул на Джебру. Зедд, утешая, обнял ее рукой за плечи. По ее бледным щекам катились слезы. Она вся дрожала.

– Добрые духи, – прошептал Ричард, – как ты могла быть настолько жестокой, чтобы допустить хоть на мгновение, что я не знаю правды о нашей судьбе, случись нам проиграть?

– Я вижу все происходящее в потоке событий, – тихим голосом сказала Шота, предназначая эти слова для него одного. – И то, что я вижу, говорит мне, что ты сделал недостаточно, чтобы изменить то, чему следует произойти, иначе оно не оказалось бы таким, каким я вижу его. Это так просто. И здесь нет никакой жестокости, всего лишь одна правда.

– Так что же, по твоим ожиданиям, я должен был сделать, Шота?

– Не знаю, Ричард. Но, как бы там ни было, сейчас ты не делаешь этого, верно? Хотя мы все уверенно погружаемся в невообразимый ужас, ты не делаешь ничего, чтобы остановить это. Вместо этого ты продолжаешь гнаться за призраком.

Ричард хотел рассказать Шоте очень многое. Он хотел рассказать ей, что Имперский Орден – вовсе не единственная угроза, надвигающаяся на них. Он хотел рассказать ей, что со вступившими в игру шкатулками Ордена, если это не остановить, сестры Тьмы способны высвободить силу, которая разрушит мир живого и передаст всех во власть Владетеля мертвых. Хотел рассказать ей, что, если они не найдут способ обратить вспять магию Огненной Цепи, она запросто сможет привести к разрушению памяти и разума каждого из живущих, лишая их тем самым смысла существования. Хотел рассказать ей и о том, что если они не найдут способ очистить мир от последствий появления гармоний, то затухнет любая магия и любое волшебство. И эти последствия уже сейчас с легкостью могут вызвать каскадный эффект, который, если его не остановить, сам по себе вполне способен уничтожить все живое.

Он хотел рассказать ей, что прежде всего она ничего не знает о женщине, которую он любил, о женщине, которая так дорога для него. Он хотел рассказать ей, как много для него значит Кэлен. Как он боится за нее. Как много он потерял, и страх от произошедшего с ней не позволяет ему спокойно уснуть.

Он хотел рассказать, что да, конечно, Имперский Орден является всего лишь одной из стоящих перед ними ужаснейших проблем. Но, увидев Джебру, дрожащую в дружеских объятиях Зедда, он решил, что, пожалуй, все остальные дела могут подождать и до лучших времен.

Ричард протянул к Джебре руку, приглашая выйти вперед. Ее небесно-голубые глаза были до краев наполнены слезами. Наконец, нерешительно, она, сделав несколько шагов, вышла к ним. Он не знал еще ничего о тех ужасах, что ей пришлось пережить, но все оттенки их были отчетливо написаны на ее исхудавшем лице. Морщины молчаливо свидетельствовали о тех лишениях и невзгодах, что пришлось перенести ей.

Когда она тронула его руку, он осторожно накрыл ее ладонь другой рукой в простейшем жесте утешения.

– Ты проделала долгий путь, и мы очень ценим твое участие в наших делах. Пожалуйста, расскажи нам, что ты знаешь.

Когда она кивнула, ее короткие рыжеватые волосы упали вперед, обрамляя заплаканное лицо.

– Постараюсь, Лорд Рал.

Под неусыпным взглядом Шоты, Ричард сопроводил Джебру к фонтану и усадил ее на невысокую мраморную стенку-скамью, ограждавшую успокоившуюся воду.

– Ты вернулась с королевой Цириллой назад, в ее дом, – напомнил ей Ричард, – и ухаживала за ней, потому что она заболела… двинулась рассудком, когда находилась в яме вместе с преступниками. Тебе следовало помочь ей прийти в себя, если это удастся, и рассказать ей обо всем, если с ней станет все порядке.

Джебра кивнула.

– Итак… когда она вернулась в свой дом, стало ли ей лучше? – спросил Ричард, хотя уже знал очень многое об этом от Кэлен.

– Да. Она так долго оставалась в оцепенении, что нам казалось, что она уже никогда не поправится, но, пробыв некоторое время дома, она наконец-то начала поправляться. Во-первых, она стала, сначала лишь время от времени, узнавать тех, кто был рядом. И чем больше узнавала знакомого в окружающем, тем дольше становились эти периоды просветления. Медленно, к всеобщей радости, она, казалось, возвращалась к жизни. В конечном счете она вышла из затянувшегося оцепенения – как животное выходит из зимней спячки. Словно бы стряхнула долгий сон и вернулась к нормальной жизни. Она была полна энергии и полна радости от вновь обретенного дома.

– Цирилла была королевой Галеи, – сказала Шота, обращаясь к Ричарду. – Она унаследовала корону вместо…

– Принца Гарольда, – закончил Ричард, взглянув на ведьму. – Гарольд – брат Цириллы. Он отказался от короны, предпочтя командование армией Галеи.

Шота выгнула бровь.

– Похоже, ты много знаешь о монархии в Галее.

– Их отцом был король Вайборн, – сказал Ричард. – Король Вайборн был также и отцом Кэлен. Так что Кэлен – это сводная сестра Цириллы. Вот почему я так много знаю о делах тамошних монархов.

Была ли Шота удивлена, услышав это, или просто не поверила, поскольку оказалась упомянута Кэлен, она ничем не проявила своей реакции. Наконец она оторвала от него взгляд и вернулась к прежнему занятию: измерять шагами пол зала, предоставив Джебре полную возможность продолжить свой рассказ.

– Цирилла вновь заняла свой трон, как будто никогда не покидала его. Город, похоже, был рад, что королева вернулась. Галея восстанавливалась после того ужасного нападения, когда армия Имперского Ордена разграбила столицу. То нападение стало огромной трагедией, с большим числом погибших и уведенных в рабство.