— Не знаю, — уставился в стол Фридрих. — Это приключение всем хорошо, но с тех пор как умерла моя жена, Алтея, я не очень интересуюсь такими вещами.

— Я понимаю тебя, — кивнул Зедд. — Но думаю, что для тебя будет хорошо получать плату за какое-то полезное дело.

— Хорошо, тогда я принимаю твое предложение, волшебник, — улыбнулся Фридрих.

— Прекрасно, — одобрил решение Чейз. — Мне очень понадобится помощник, когда придется запирать провинившихся детей в подземелье.

Рэчел засмеялась, усевшись на пол.

Чейз отодвинул стул и встал.

— Что ж, Фридрих, если мы собираемся быть хранителями Башни, наш долг обойти все и убедиться в том, что мы организовали надежную защиту. В таком большом здании, как это, помощь Рикки могла бы оказаться весьма полезной.

— Только не забудьте про щиты, — напомнил Зедд, когда они выходили из комнаты.

Когда двое мужчин вышли, Рэчел протянула старому волшебнику еще печенья, чтобы он мог доесть очередную порцию мяса. Ее маленькие брови озабоченно сошлись.

— Когда мы будем жить здесь, мы очень постараемся вести себя тихо ради тебя, Зедд, — пообещала девочка.

— Ну, знаешь, Рэчел, Башня достаточно велика. Я сомневаюсь, что вы сильно потревожите меня, если ты и твои сестры и братья захотите немного поиграть.

— Правда?

Зедд достал из кармана старый кожаный мяч, разрисованный выцветшими голубыми и розовыми зигзагами.

Глаза Рэчел изумленно распахнулись.

— Я нашел этот старый мяч, — объяснил он, размахивая печеньем. — Думаю, у него бывали лучшие времена, когда кто-то играл с ним. Как думаешь, тебе и твоим братьям и сестрам понравится играть с ним, когда вы будете здесь жить? Ты можешь прыгать с ним в залах внизу, сколько тебе угодно.

Она от изумления открыла рот.

— Правда, Зедд? — недоверчиво уточнила она.

— Правда, — хмыкнул старик, глядя на ее лицо.

— Может быть, я могу поиграть с ним в темном зале, который издает смешные звуки. Тогда я не потревожу тебя.

— Игра с мячом в этом странном месте, полном смешных звуков, вряд ли может доставить слишком много хлопот.

Девочка забралась к нему на колени, обвила руками его шею и крепко обняла.

— Гораздо приятнее обнимать тебя теперь, когда ты придумал, как снять этот ужасный ошейник.

Пока она обнимала его, Зедд погладил ее по худенькой спинке.

— Да, малышка, да, это правда.

Девочка отклонилась назад и посмотрела на него.

— Я так хочу, чтобы Ричард и Кэлен тоже могли поиграть здесь с мячом, иногда я по ним ужасно скучаю.

— Я тоже, малышка, — улыбнулся Зедд. — Я тоже.

— Не огорчайся, Зедд, — нахмурилась девочка, глядя на него. — Я не буду сильно шуметь и постараюсь не мешать тебе.

— Боюсь, тебе еще многое предстоит узнать об игре с мячом, — шутливо погрозил ей пальцем волшебник.

— Узнать?

— Конечно. Смех неразделим с игрой в мяч, также как печенье с тушеным мясом.

Рэчел нахмурилась еще больше, не будучи уверенной, что он говорит правду.

Он поставил девочку на пол.

— Вот что я тебе хочу предложить. Почему бы тебе не пойти со мной в одно место? Там я покажу тебе, что имею в виду.

— Правда, Зедд? — обрадованно переспросила она.

— Правда, — потрепал ее по светлым волосам Зедд. Он взял со стола мяч. — Пойдем-ка, посмотрим, удастся ли нам показать этому мячу, как надо хорошо проводить время.

Ричард прислонился к скале в тени высоких белых дубов, глядя на линию серебряных кленов, поблескивающих на ветру. После прошедшего накануне дождя в воздухе пахло свежестью. Облака ушли, оставив после себя чистое ясное голубое небо. У него в голове наконец появилась ясность, как в лучшие дни.

Прошло три дня, прежде чем он окончательно оправился от действия яда. Его дар не только помог ему вернуть Кэлен, но и вылечил его самого.

Жители Уилтертона теперь пытались снова сложить вместе осколки своей жизни. Это было нелегко, поскольку они потеряли очень многих, и некем было заменить погибших родственников и друзей. Тем не менее теперь они были свободны и почувствовали, что в будущем жизнь станет лучше.

Но обретение свободы еще не означает, что они останутся на этом пути.

Ричард оглядел широкую долину, раскинувшуюся рядом с городом. Люди трудились на полях и пасли стада. Они вернулись к нормальной жизни. Лорду Ралу не терпелось выйти на свой путь, жить своей жизнью. Участие в борьбе с врагом в Бандакаре оторвало их от важных дел, не давало вернуться к людям, которые их ждали.

Ричард гадал, было ли все, что произошло здесь, столь уж важным. Пока рано судить, началось ли все здесь или решилось ли здесь будущее.

Но, конечно, мир уже никогда не будет прежним.

Ричард наблюдал, как Кэлен выходит из ворот. Следом шла Кара. Бетти весело скакала по сторонам, стараясь понять, куда они собираются идти. Дженнсен должна была отпустить ее побегать. Бетти выросла и всю свою жизнь проведет в движении. Коза не задерживалась долго на одном месте. Может быть, поэтому она всегда хотела пойти за Ричардом или Кэлен. Она признала их семьей и хотела быть с ними.

— Так что она собирается делать? — спросил Ричард у Кэлен, когда она подошла к нему и сбросила мешок на землю.

— Не знаю, — Кэлен ладонью прикрыла глаза от солнца. — Думаю, ей хотелось бы рассказать тебе первому.

Кара бросила свой мешок рядом.

— Думаю, она колеблется и не знает, что делать.

— Как ты себя чувствуешь? — Кэлен села рядом с мужем и коснулась его плеча. Ее прикосновение действовало умиротворяюще.

— Я же говорил тебе, прекрасно, — улыбнулся ей Ричард.

Он оторвал полоску сушеной оленины и жевал ее, глядя, как Дженнсен, Том, Оуэн, Мэрили, Энсон и еще несколько человек наконец прошли через ворота и двинулись через поле, по грудь утопая в густой зеленой траве.

— Я проголодалась, — сказала Кэлен. — Можно и мне кусочек?

— Конечно, — Ричард достал полоски мяса и протянул еду женщинам.

— Лорд Рал, мы пришли чтобы попрощаться с вами, — обратился Энсон, когда маленькая группа присоединилась к Ричарду, Кэлен и Каре, ожидавшим в тени дубов. — Вы не будете возражать, если мы проводим вас до перевала?

— Будем только рады.

— Лорд Рал, почему вы едите мясо? — нахмурился Оуэн. — Вы же только что укротили свой дар. Разве это не нарушит равновесие?

— Нет, — улыбнулся Ричард. — Видишь ли, именно то, что я неправильно трактовал понятие равновесия и послужило причиной всех сложностей, связанных с даром.

Оуэн выглядел озадаченным.

— Что вы имеете в виду? Вы же говорили, что вам нельзя есть мясо, чтобы уравновесить убийства, которые вам приходилось совершать. После битвы в лагере разве больше нет необходимости удерживать дар в равновесии?

Ричард глубоко вдохнул и медленно выдохнул, глядя на горы.

— Видишь ли, дело в том, что я должен извиниться перед всеми вами, — пояснил он. — Вы слушали меня, но я не слушал сам себя. Кейджа-Ранг пытался помочь мне, оставив слова на статуе, те слова, которые я прочел вам: «Будь достоин победы». Но они предназначались мне больше, чем кому-либо.

— Ничего не понимаю, — признался Энсон.

— Я сказал вам, что ваши жизни принадлежат вам и что у вас есть право защищать их. Но при этом себе я сказал, что не должен есть мяса, чтобы уравновесить убийства, которые я совершаю на самом деле для того, чтобы защитить свою жизнь и тех, кого я люблю. Я защищался и убивал тех, кто нападал на меня и других невинных людей, но решил что это неправильно, аморально. Вот почему я думал, что совершая убийства, я должен внести изменения в магию, которая помогает мне, чтобы поддержать равновесие.

— Но ведь магия меча не помогала тебе, — возразила Дженнсен.

— Да, и это должно было натолкнуть меня на мысль, потому что и магия меча и мой дар, хотя и имеют разную природу, одинаково отреагировали на мои иррациональные действия. Магия меча стала вредить мне, поскольку я, отказавшись есть мясо, объявил, что не до конца верю в справедливость своих действий, когда применяю силу против тех, кто совершает насилие. Магия Меча Истины зависит от убеждений хозяина меча, она срабатывает только против тех, кого хранитель меча считает врагами. Она никогда не сработает против друга. В этом и был ключ, который я должен был понять. — Ричард облегченно вздохнул. — Когда я решил, что, пользуясь мечом, должен как-то это уравновешивать, я, фактически, признал некую ущербность, неправильность своих действий. Я оказался в плену старой веры, которую прививали мне всю жизнь, как и людям Бандакара, что убийство всегда неправильно, поэтому магия меча стала убивать меня. Магия Меча Истины, как и мой дар, стали бы снова жизнеспособны, если бы я до конца поверил, что не надо уравновешивать убийства, поскольку, убивая, я поступаю не только нравственно, но и единственно возможным способом. Отказавшись от мяса, я отказался от морального права на самозащиту, отказался от права защищать жизнь. Убеждение, что я должен соблюдать равновесие, послужило причиной противостояния, которое привело к головным болям и тому, что сила Меча Истины обратилась против своего хозяина. Я сам все это сделал.