Генерал Керсон украдкой взглянул на Кэлен и поклонился снова:

— Как пожелаете, магистр Рал. Я просто подумал…

— Думаю я. Вы воюете.

Генерал прокашлялся.

— Да, магистр Рал.

— Так что там, в этих утренних рапортах?

Генерал снова поглядел на Кэлен. Дрефан увидел, как она слегка кивнула. Как будто генералу нужно было разрешение жены магистра Рала, чтобы начать говорить. Дрефан, как всегда, сделал вид, что ничего не заметил. Он наслаждался ее играми. Это его забавляло.

— Ну, магистр Рал, чума почти кончилась.

— Будьте добры разъяснить ваше «почти». Меня как целителя не устраивает неопределенность.

— На прошлой неделе количество смертных случаев резко упало, и вчера было зарегистрировано всего лишь три. Почти все, кто заболел, когда магистр… — он поправился: —…когда Ричард ушел, поправились. Независимо от того, что сделал Ричард…

— Мой брат умер, вот что он сделал. Я целитель. Я положил конец эпидемии.

Кэлен утратила спокойствие. Лицо ее стало гневным. Он представил себе, как хорошо будет на нем отражаться боль или ужас. Скоро он это увидит.

— Ричард вошел в Храм Ветров. Он пожертвовал собой, чтобы спасти всех. Он покончил с чумой. Один. Ричард! Не ты, Дрефан, Ричард!

Дрефан небрежно прищелкнул пальцами.

— Ерунда. Что Ричард знал об исцелении? Я целитель. Я — магистр Рал, который спас своих подданных от эпидемии. — Дрефан повернулся к генералу. — И вам лучше проследить, чтобы каждый об этом знал.

Кэлен снова слегка кивнула генералу.

— Слушаюсь, магистр Рал, — сказал он. — Я лично прослежу, чтобы каждый знал — магистр Рал остановил чуму.

Дрефан притворился, что не заметил и этой уловки. У него есть более важные дела.

— Что еще вы хотели мне сообщить, генерал?

— Кажется, некоторые из наших отрядов… пропали.

— Пропали? Как отряды могут пропасть? Пусть их найдут. Мы должны сражаться с Имперским Орденом. Я не хочу, чтобы Д’Харианская империя капитулировала перед Имперским Орденом, потому что мои офицеры не в состоянии поддерживать дисциплину!

— Слушаюсь, магистр Рал. Я уже разослал разведчиков.

— Это узы, Дрефан, — сказала Кэлен. — Д’харианцы не чувствуют с тобой уз. Армия разбредается, потому что нет вождя. Солдаты не знают, что делать. Они лишились магистра Рала.

Он ударил ее. Звук пощечины громко прозвучал в комнате.

— Встань! — Он подождал, пока она поднимется на ноги. — Я не потерплю дерзостей от моей жены! Ты поняла?

Кэлен сдавила пальцами переносицу, пытаясь остановить кровь. Темно-красный ручеек побежал по ее губам и по подбородку. От этого зрелища Дрефан едва не задохнулся. Мать-Исповедница в крови от его удара. Он страстно желал увидеть кровь всюду на ней и услышать ее крики.

Но он мог подождать, пока она не попросит этого. Как Надина. Он наслаждался извращенной страстью Надины. Он смаковал ее удивление, ее ужас, ее агонию, прежде чем сбросил ее со склона еще живой, чтобы она думала о своем мерзком характере, пока летела. Это утолило его голод — пока.

Он мог подождать, пока желание вновь не проснется в Матери-Исповеднице, как это было в первую ночь. Ричард, должно быть, был в ужасе, обнаружив, как сильно на самом деле она хотела его брата, увидев, что женщина, которую он любил, столь же нечиста, как любая шлюха. Бедный, невинный, глупый Ричард. Он даже не оглянулся на нее, уходя.

Он обнял ее.

— Прости. Я не хотел делать тебе больно. Прости меня, пожалуйста. Просто это известие выбило меня из колеи. Нам нужна боеспособная армия…

Кэлен вывернулась из его объятий.

— Я понимаю.

Она лгала плохо. Уголком глаза он заметил морд-сит. Если она попытается его ударить, он зарежет ее. Если нет, он еще некоторое время позволит ей жить.

Кэлен предостерегающе подняла руку. Кара с большой неохотой отошла к стене.

— Генерал Керсон, — сказал Дрефан, — в армии должна быть дисциплина. Когда вы найдете эти сбежавшие отряды, их офицеров надо казнить.

— Что? Вы хотите, чтобы я казнил собственных людей за то, что они утратили узы…

— Я хочу, чтобы вы казнили их за измену. Это послужит примером. Другие дважды подумают, прежде чем присоединиться к врагу.

— К врагу, магистр Рал?

— Конечно. Если они пренебрегают своим долгом защищать Д’Харианскую империю, не говоря уже об их магистре Рале, значит, помогают врагу. Это делает их предателями! Жизнь моей жены подвергается опасности! И жизнь всех! — Он скользнул пальцами по выпуклым золотым буквам на рукояти Меча Истины — его меча. Он владеет им по праву. — Что еще?

Генерал и Кэлен украдкой переглянулись.

— Ничего, магистр Рал.

— Хорошо. Тогда все. Вы свободны. — Он повернулся к Кэлен и предложил ей руку. — Пошли, моя дорогая. Мы будем завтракать вместе.

Ричард отошел от Трона Волшебника в зале Ветров. Его шаги гулко звучали под сводами. Это было его законное место, Трон Волшебника: он был единственный боевой чародей в мире, единственный волшебник, владеющий и Магией Ущерба, и Магией Приращения.

Внутренняя часть Храма Ветров поражала воображение. Это было почти выше человеческого понимания. В этом мире не было звуков, кроме тех, которые порождал сам Ричард.

Арочный потолок, исчезающий в вышине, мог дать приют горным орлам, и они едва ли подумали бы, что живут внутри здания. Боковые стены Ричард еще мог видеть, но дальний конец зала был неразличим, он уходил за горизонт.

Почти все здесь было цвета тумана в полдень: пол, колонны, стены, потолок. Храм казался сотканным из паутинок света.

Ричард чувствовал себя блохой в горном ущелье. Сначала храм ошеломлял его и внушал благоговение. Теперь он не чувствовал ни изумления, ни священного трепета. Он просто был в каком-то оцепенении.

Время здесь не имело никакого значения, кроме того, которое вкладывал в это слово вошедший сюда. Ричард мог бы пробыть в храме столетие или пару недель, и только он сам бы заметил разницу, да и то если бы захотел. Жизнь кое-что значила — но лишь как понятие, противоположное вечности. Впрочем, и эту концепцию принес сюда Ричард. Храм и на самом деле обладал способностью к восприятию и дал ему приют в своих каменных объятиях.

Вдоль стен тянулись альковы, где были сложены магические предметы, скрытые здесь волшебниками древности и вместе с храмом унесенные из мира жизни.

Ричард знал все о каждом, знал, как их использовать. Он знал, насколько эти предметы опасны, и понимал, почему волшебники хотели избавить от них свой мир. Знание ветров было теперь и его знанием.

И с помощью этого знания он остановил чуму. У него не было книги, которая использовалась, чтобы ее начать, но она была ему и не нужна.

Это был простой вопрос переключения потоков власти, присущей ветрам, которые позволили магии книги функционировать в мире жизни.

Все было настолько просто, что Ричард стыдился, что не понял раньше, что нужно делать. Тысячи людей умерли из-за его невежества. Если бы он знал тогда то, что знал теперь, он мог просто бросить сеть, сотканную обеими сторонами его магии, и книга стала бы бесполезна для Джеганя. Столько людей умерли — а это было так просто.

И только стоило ему всего. Что за цена за жизнь людей? Что за цена для духов? Что за цена, в самом деле.

Надина умерла. Ричард глубоко горевал о ней.

Он бы с радостью уничтожил Джеганя и угрозу, исходящую из Древнего мира, но не мог сделать это отсюда. Там был мир жизни, а здесь — мир смерти. Но он хотя бы коснулся ядра магии храма; больше не существовало входа сюда через зал Предателя. Джеганю уже не повторить этот подвиг.

Ричард остановился. Он вынул меч, меч Дрефана, и позволил своей воле свободно течь. Его дар пришел так же легко, как вдох, — а раньше он лишь с огромным усилием мог нащупать в себе клочок своей магии. Сила текла через его руки, а разум управлял ею.

Через минуту он держал в руках точную копию Меча Истины, хотя, конечно, не наделенную душами тех, кто владел этим мечом до Ричарда. Поскольку до него им никто не владел.