– Как угодно.

Магда коротко улыбнулась ему и лишь затем обратила свое внимание на зал, где бывала много раз. Его делила пополам золотисто-голубая ковровая дорожка, ведущая к Совету. По краям высокие арки соединяли каннелированные колонны из красного дерева. Витражи над арками пропускали полосы приглушенного света. Балконы под этими окнами предназначались для зрителей. Сейчас они были переполнены, и это подсказало Магде, что вопросы на обсуждении не представляют военной тайны.

Под балконами из-за отсутствия окон было довольно сумрачно. Окна наверху символизировали свет Создателя, а полутьма внизу намекала на вечную тьму загробной жизни в преисподней. Это исподволь напоминало о природных явлениях, которым следовало оставаться в равновесии. Самыми значительными из них были жизнь и смерть.

Люди, прибывшие в Совет на прием, толпились поодаль вдоль стен, в тени под балконами. В основном это были военные в мундирах, с группами сопровождающих; официальные лица в прекрасных одеяниях с цветными нашивками, указывающими их чин и положение; просто одетые волшебники и колдуньи и пышно наряженные знатные дамы с компаньонками. Как и повсюду в Цитадели, здесь попадались дети, пришедшие с родителями.

Косые солнечные лучи, падавшие из высоко расположенных окон на правой стороне, высвечивали легкую дымку над курительными трубками и пыль, поднятую людьми, перемещавшимися по залу. Магда прошла по золотисто-голубой ковровой дорожке к ярким пятнам света, падавшего из окон, нарочно устроенных так, чтобы он падал в центральный проход, и все могли хорошо рассмотреть, что ее платье пропитано кровью. Она знала и другое (поскольку видела свое отражение в зеркале): на ее лицо и волосы было страшно смотреть.

Несмотря на относительную тишину и спокойствие в этом зале, в мире бушевала война. Барах рассказывал об ужасающих битвах. Люди тысячами гибли в ожесточенных боях, их разрывало на части во время безумных атак и стойкой обороны. Ярость, паника, кровопролитие, вопли и отчаяние превосходили все мыслимые пределы.

Огромный зал, где Совет занимался делами государственной важности, напротив, был величественным царством спокойствия, где все вопросы решались обстоятельно и неторопливо. Паника, кровь и неприкрытое отчаяние, казалось, были здесь совершенно неуместны.

Магда знала, что это иллюзия. Хотя все очень старались сохранять видимость того, что зал Совета – противовес безумию войны, каждый здесь думал об этой войне.

Как и чуть ранее в коридорах, люди, вполголоса обсуждавшие свои дела, затихли, увидев, как Магда решительно идет по длинной ковровой дорожке, тянущейся по середине зала. Большинству присутствующих она была знакома. Когда она стояла возле пламени, пожиравшего тело ее мужа и их любимого руководителя, многие узнали ее. Многие тогда подошли к ней выразить соболезнования.

Совет заседал на возвышении за длинным, богато украшенным полукруглым столом. Члены Совета и их помощники сидели на одной стороне этой «подковы». Напротив разместились все прочие. Тот, кто выступал перед Советом, всегда стоял в центральной части возвышения: впереди и с боков стол, сзади зрители.

Магда узнала женщину, которая стояла там, обращаясь к Совету со страстной речью. Она замолчала, когда, посмотрев через плечо, увидела подходившую сзади Магду.

Эта женщина сначала быстро оценила длину волос Магды и лишь потом угрюмо прошлась взглядом по ее окровавленной одежде.

– Не люблю, когда мне мешают говорить перед Советом.

– Сейчас я поговорю с ними, Вивьен, – сказала Магда, одаривая ее беглой улыбкой, – а потом ты сможешь продолжить.

Вивьен перекинула из-за плеча на грудь длинные пряди волос.

– С чего ты взяла, будто имеешь право…

– Освободи место, – сказала Магда таким спокойным, тихим и жутким голосом, что Вивьен вздрогнула.

Однако она не выказала ни малейшего желания уйти; тогда Магда наклонилась еще ближе и сказала, понизив голос, чтобы никто их не услышал:

– Либо ты сейчас уйдешь, Вивьен, либо тебя отсюда вынесут. Думаю, ты знаешь, что я не просто пугаю.

Заглянув Магде в глаза, Вивьен повернулась, торопливо поклонилась Совету и поспешно ушла.

В зале установилась тишина.

– Какова причина этого вторжения? – багровея спросил член Совета Вестон. – Какая причина оказалось столь важной, что вы посмели ворваться сюда таким образом?

Магда вскинула руки.

– Вопрос жизни и смерти.

По залу за ее спиной пробежал шепот.

– Жизни и смерти? О чем вы? – спросил Вестон.

Магда обвела Совет взглядом, заглянув в глаза каждому, коль скоро один из них допустил ошибку, позволив ей поднять эту тему.

– Сноходцы проникли в Цитадель.

Зал зашумел, охваченный смятением; за спиной у Магды все заговорили одновременно. Кое-кто выкрикивал вопросы. Кто-то выражал недоверие. Некоторые изрыгали угрозы. Многие попросту онемели от страха.

Старейшина Кэдел, следящий за порядком в палате Совета, поднял сухую узловатую руку, призывая к тишине.

Когда толпа успокоилась, член Совета Вестон продолжил:

– Сноходцы? Здесь, в Цитадели? – Он прищурился. – Это абсурд.

Старейшина Кэдел сделал вид, что не услышал слов Вестона.

– Госпожа Сирус, – терпеливо сказал он, – прежде всего, у Совета сейчас заседание и…

– Превосходно, – сказала Магда ничуть не терпеливо. – Это значит, что мне не придется рассказывать вам об этом каждому в отдельности. Даже лучше, что вы собрались здесь и услышите это все сразу. Времени мало.

Член Совета Гаймер вскочил.

– Ваше положение не дает вам права выступать перед таким сообществом, не говоря уж о том, чтобы прерывать заседание! Как вы посмели прогнать того, кто говорил о важных проблемах и…

– О чем бы сейчас ни говорила Вивьен, это подождет. Повторяю – это вопрос жизни и смерти. Член Совета Вестон только что предложил мне высказаться. И я намерена это сделать. – Она выгнула бровь. – Или вы настаиваете на том, чтобы меня выволокли отсюда, не позволив рассказать о смертельной опасности, нависшей над нашими людьми, и о том, что может сделать Совет для их защиты?

Помощники переглянулись. Кое-кто из Совета неуверенно заерзал в креслах. Не все были готовы прилюдно заткнуть ей рот, не дав объяснить, что Совет может сделать для защиты людей. Это замешательство давало ей небольшой шанс.

Член Совета Хэмбрук откинулся на спинку кресла и сложил руки на объемистом животе.

– Сноходцы, говорите?

Гаймер поднялся со стула и обратил свой гнев на товарища.

– Хэмбрук, мы не будем отступать от повестки дня только ради того, чтобы это возмутительное вмешательство продолжилось!

Магда в три больших шага преодолела расстояние до стола, уперлась ладонями в полированное дерево и с яростью во взгляде наклонилась к члену Совета Гаймеру.

– Сядьте.

Захваченный врасплох холодным гневом в ее голосе и ошеломленный таким обращением, он плюхнулся в кресло.

Магда выпрямилась.

– Сноходцы проникли в Цитадель. Мы должны…

На сей раз ее перебил Вестон, сидевший от нее справа.

– Если забыть о дерзости вашего вторжения, с чего вы взяли, будто мы поверим такому заявлению?

Магда хлопнула ладонью по столу перед ним. От резкого хлопка весь Совет невольно вздрогнул. Она почувствовала, что ее лицо пылает от ярости.

– Посмотрите на меня! Вот что сделал со мной сноходец! Видите кровь, в которой я с головы до ног. Вот как будут выглядеть ваши соотечественники и близкие, прежде чем умрут в невообразимых муках. Вот что ждет всех нас!

– Я не намерен сидеть здесь и…

– Пусть говорит, – со спокойной властностью велел старейшина Кэдел.

Магда низко поклонилась старейшине в знак признательности, затем справилась с собой и продолжила:

– Сноходец проник в мое сознание без моего ведома. Не знаю, долго ли он там скрывался. Я со страхом гадаю, чего он наслушался, пока прятался в моей голове.

– А что он мог подслушать? – с подозрением поинтересовался Сэдлер.