Наконец, ближе к концу второго дня путешествия с плато Клифуолла, группа нетерпеливых путешественников собралась возле того, что служило логовом Пьющего жизнь. Никки и ее спутники стояли вместе со всеми, осторожно приблизившись к осыпающимся обломкам, которые заполнили кратер.

Никто не обратил внимания на раздробленные останки Пыльных людей и потрескавшихся скорпионов. Вместо этого изумленные ученики собрались вокруг одинокого дубового саженца, — хрупкого деревца, не выше талии Никки.

— Если это и саженец Старейшего Древа, я не чувствую от него никакой магии, — сказала Никки. — Кажется, это обычный побег.

— Вся его магия, должно быть, выгорела в окончательной битве с Пьющим жизнь, — предположил Натан. — Все, что осталось — только саженец дуба. Но он живой, вот что важно.

Тистл продвинулась сквозь толпу, чтобы посмотреть на маленькое дерево, которое так вызывающе стояло посреди запустения.

Виктория казалась разочарованной.

— Это все? Это было… Старейшее Древо!

— Излившейся жизни желудя едва хватило, чтобы выиграть битву, — сказала Никки. — Сила жизни против силы смерти. Это было крайне рискованно. Семя отдало всю свою магию, чтобы уничтожить Пьющего жизнь. Еще неделя, может месяц — и стало бы слишком поздно.

Пока Виктория со своими подопечными теснились ближе, женщина позволила себе вздохнуть.

— Хорошо, что наши меммеры вспомнили ту легенду. Без нашей помощи не нашлось бы семя Старейшего Древа, и Роланд все еще был бы жив и опасен.

Вспышка раздражения пересекла лицо Саймона.

— Да, Клифуолл предоставил необходимое оружие, чтобы одержать над ним победу, и теперь мы должны компенсировать все страдания. — Он возвысил голос, чтобы обратиться ко всем собравшимся. — Это будет большая работа, но мы можем возродить эту землю. Вновь потекут ручейки и реки. Прольют дожди, и мы сможем засеять урожай и взрастить сады. Многие из наших учеников пришли из городов этой долины, и мы можем вернуть ей прежний вид.

Понимая масштабы трудностей, с которыми они столкнулись, люди бормотали о своем согласии.

Натан положил руки на бедра, выпрямив спину.

— Шрам можно исцелить. Теперь, когда упадка больше нет, вернется естественная красота долины. Но все это потребует времени. — Он оптимистично улыбнулся. — Может, всего лишь сотня-другая лет.

— Столетие? — Лицо Тистл стало мрачным. — Но я не увижу этого. Никогда!

Виктория нахмурилась, полная решимости. Она так тихо бормотала, что слова ее услышала только Никки: «Нужно будет как-то все ускорить».

Земля была мертвой и никуда не годной. Виктория знала, что возрождение потребует десятилетия, а может даже и столетия… если оставить все как есть. Это было бы непростительно. Она не могла забыть того, что натворил самоуверенный, недальновидный Роланд, как этот жалкий человек погубил землю… и убил ее дорогого мужа.

Но Виктория, запоминая бесчисленные тайны сокровенных знаний, была знакома с магией. Как самый выдающийся меммер, женщина держала в своем разуме массу информации, касающейся магии, и теперь она искала более быстрое решение, чтобы вдохнуть жизнь в великую долину. Ответ должен находиться в ее голове — она ​​это знала!

Саймон и его ученики обманывались, считая себя знатоками. Молодые люди могли читать книги и изучать заклинания, но это не означало, что они понимали это знание. Голодный человек, смотря на кладовую, полную еды, сытым от этого не станет. Меммеры, однако, содержали всю эту информацию в себе, как часть их сущности, их сердца, их души.

Древние волшебники построили этот скрытый архив, чтобы сохранить историю и знания для всех последующих поколений. Все, что могла представить себе могущественная одаренная личность, было внутри этих хранилищ, записано в томах, хранящихся на полках… и заперто в разумах меммеров.

Это знание являлось частью Виктории.

После того, как группа посетила место решающей битвы, колдунья казалась такой самодовольной, такой ликующей над тем, что совершила. Госпожа Смерть! Да, пусть Никки и покончила с ненасытной потребностью Пьющего жизнь, но она никоим образом не возродила жизнь. Эта задача гораздо более сложная и трудоемкая.

Виктория признала, что хиленький саженец оказался сплошным разочарованием, и даже жалким. Такая мелочь, да еще и без магии? От Старейшего Древа она надеялась получить гораздо больше. Со времен своего девичества, Виктория помнила холмы, покрытые густыми лесами, богатые водоемы, широкие пахотные земли и процветающие города. Хотя обитатели Клифуолла, живя отдельно ото всех, редко покидали свои скрытые каньоны, они знали, каким должен быть реальный мир.

Роланд стал одним из первых чужаков, допущенных в архив, после того, как Виктория развеяла пелену маскировки — упорный и взволнованный исследователь, безобидный ученый, читающий книги заклинаний и немного практикующий магию. Молодой человек был тихим и добродушным, и муж Виктории считал его другом.

Именно тогда Бертрам заметил, что Роланд становится немощным и худым. Теперь Виктория понимала, что это были признаки изнуряющего недуга, пожирающего изнутри. Но Роланд отказался принять свою судьбу; он заключил сделку с магией, в которой ничего не разумел. Не понимая того, что собирается выпустить, он превратился в бездонную яму, которая выкачивала не только его собственную, но и всю окружающую жизнь.

Виктория вздрогнула, вспомнив судьбоносный день, когда она столкнулась с Роландом в момент его встречи с ее мужем в коридоре. В отчаянии умоляя о помощи, тот схватил руку Бертрама, но не смог контролировать выпущенную им силу, и магия все больше и больше выкачивала жизнь из ее бедного мужа. Бертрам не мог отстраниться, не мог сбежать, как бы ни сопротивлялся… и монстр — Роланд — поглотив всю жизнь, насытился сущностью Бертрама.

К тому времени, когда Виктория увидела их, было уже слишком поздно. Роланд в ужасе умчался прочь, а она бросилась к своему мужу, подхватив его, когда тот рухнул прямо там же, в коридоре. Она держала его, прижав к груди, укачивала на руках, пока он стремительно увядал. Кожа Бертрама стала серой и сухой, как старые пергаменты в архиве. Его щеки запали и потемнели, глаза усохли, став сморщенными узлами плоти, волосы выпадали тонкими клочками. Ее муж, у нее же на руках, превратился в подобие мумифицированного трупа.

Чуть дальше, по коридору, Роланд наблюдал из-за угла, в ужасе и отвращении. Он поднял руки, отрицая свое смертельное прикосновение. «Нет, нет, нет!» закричал он.

Но вычерпав всю жизненную энергию Бертрама, он действительно казался сильнее и бодрее. Роланд, довольно быстро превратившись в Пьющего жизнь, покинул Клифуолл, сбежав в огромную долину. Только позже Виктория узнала, что в безумном, опрометчивом стремлении сохранить свою силу, он убил еще десятерых учеников, пытаясь выбраться из изолированного архива.

Теперь Пьющий жизнь мертв, но для Виктории этого было недостаточно. Вернуть Бертрама невозможно, но возродить плодородную долину и пробудить жизнь ей вполне по силам, в чем она была уверена. В отличие от заблуждавшегося неумехи Роланда, она не допустит ошибок…

К тому времени, как экспедиция, спустя два дня, вернулась на плато, Виктория знала, что ей нужно делать. Помимо Сейдж, Лорел и Одри — ее трех лучших меммеров — у нее также были Франклин, Глория, Перетта и еще десятки воспитанников, и все являлись вместилищами знаний. Даже теперь, когда она сняла пелену маскировки и предоставила богатство знаний любому страждущему, умеющему читать, Виктория настаивала на сохранении традиций меммеров. Возможно, ее послушники помнят что-то, что ей очень важно.

Вернувшись в огромную библиотеку Клифуолла, Саймон настоял на проведении пиршества, но Виктория не могла притворяться, что обрадовалась вместе с остальными. Было еще много работы, много столетий работы — и ждать предстояло слишком долго.

Многие исследователи перерыли архив, выискивая способ уничтожения Пьющего жизнь, а Виктория теперь искала заклинание плодородия, мощную магию, чтобы восстановить все, что отнял злосчастный волшебник. Если заклинание порчи могло красть жизнь, не могло ли другое заклинание вернуть все как было? Виктории требовалось найти эту разновидность магии. Разумеется, какое-то решение лежало среди всей мудрости, сохранившейся здесь со времен древних волшебников.