Никки подумала о семье Тистл, о Верден-Спрингс, о том, как его жители цеплялись за свое существование, а затем все погибли.

— Его намерения не имеют значения. Подумайте обо всем, что сделал это человек. Его нужно остановить, иначе пропасть его бездонной магии поглотит весь мир.

— В течение многих лет ученые Клифуолла изучали книги, — добавил Саймон, — пытаясь отыскать какое-либо смягчающее заклинание. Но никто не смог найти даже приблизительно похожее.

Когда в мертвой долине настала глубокая ночь, Натан уставился на Шрам, наблюдая за движениями теней.

— Я и не ожидал, что вы узнаете, как остановить такого могущественного врага. Вы все неподготовленные волшебники. Вы читали книги, но никогда не обучались у настоящего волшебника, и не доказывали своих способностей. Хотел бы я, чтобы аббатиса Верна была здесь, чтобы помочь вам. Никогда нельзя доверять непроверенным заклинаниям.

— Вы старались изо всех сил, — добавила Никки. — Теперь мы проведем собственные исследования. Если этот архив настолько обширен, как вы говорите, он должен содержать ключ, контрзаклинание. Нам просто нужно его отыскать.

— Мы сделаем все, чтобы помочь вам спасти нас, — сказал Саймон. — Но после тех… «несчастных случаев» мы боимся предпринимать крайние меры.

— Это мудро, — заметил Натан, — но все же нужно что-то делать.

— Вот почему мы здесь, — сказала Никки, а затем, наконец, призналась: — Чтобы спасти мир.

Девочка-сирота добавила с глубокой тоской в голосе:

— Я хочу видеть долину такой, какой она и должна быть. Я хочу увидеть плодородную землю, зеленые поля, высокие леса.

Никки посмотрела на Тистл.

— Еще увидишь.

Никки хоть и хотела скорее приступить к поиску способа борьбы с Пьющим жизнь, все же признала, что они порядком измотались долгим путешествием. К тому же наступила глубокая ночь.

— Позвольте нам показать вам ваши комнаты, — предложила Виктория. — Вы должны отдохнуть. — Она взглянула на Тистл. — Девочке надо поспать.

— Я еще бодра и могу помогать, — возразила Тистл. Она решительно посмотрела на Никки. — А завтра я смогу изучать книги рядом с тобой.

— Ты умеешь читать? — спросила Никки.

— Я знаю буквы и могу прочитать много слов. Я буду знать намного больше после того, как ты меня натаскаешь. Учусь я быстро.

Натан добродушно рассмеялся.

— Славная девочка. Я ценю такое стремление учиться, но эта задача довольно грандиозная. Некоторые из древних языков и алфавитов неизвестны даже мне.

Никки пристально посмотрела на чумазое лицо Тистл, ее яркие и умные глаза.

— Когда Сестры обучали меня во Дворце Пророков, я провела более сорока пяти лет в качестве послушницы, изучая основы.

Девочка выглядела изумленной.

— Я не хочу ждать сорок пять лет!

— И никто не желает, но ты смышленая девочка. Поскольку ты учишься быстро, это может занять всего-то лет так сорок. — Тистл не поняла, что Никки ее дразнит. Затем колдунья продолжила более серьезным тоном: — Нам нужно одолеть Пьющего жизнь гораздо раньше, иначе от мира ничего не останется.

Виктория поторопила их.

— Сначала отдохните, утро вечера мудренее. У нас есть для каждого из вас отдельные комнаты. В них ничего лишнего, но они просторные. Располагайтесь и отдыхайте.

— Вещей у нас немного, поскольку мы почти все потеряли, когда на нас напали Пыльные люди, — сказал Бэннон. — Хорошо, хоть осталась одежда, что на нас.

— Мы предоставим вам чистую одежду из запасов Клифуолла, — пообещала Виктория с теплой улыбкой, — а вашу выстираем и починим.

Пожилая женщина показала им их покои в глубине плато, где воздух был сухим и веяло прохладой. В маленьких нишах каменных стен горели восковые свечи, распространяя теплое желтое свечение и слабый сладковатый запах. Убранство каждой комнаты состояло из стола для чтения, каменного пола, покрытого овчиной, ночного горшка, чаши с водой, умывальника и узкого тюфяка для сна. Также для гостей была положена чистая, свободная одежда, какую носили ученики.

Виктория предложила храброй сиротке место в своих покоях, но Тистл последовала за Никки в ее комнату. Там попрыгала на койке с тюфяком, набитым соломой.

— Он мягкий, но может быть колючим. Я лучше буду спать на полу, а ты на койке. Овчина выглядит довольно теплой. Зато я буду рядом, если понадоблюсь.

Несмотря на то, что девочка, казалось, была полностью довольна убранством, Никки спросила ее:

— Почему ты не хочешь свою комнату? Ты можешь спать столько, сколько захочешь.

Тистл заморгала, уставившись на Никки медово-карими глазами.

— Я должна остаться рядом. Что, если тебе понадобится защита?

— Мне не нужна защита. Я — колдунья.

Но девочка, сидя на овчине скрестив ноги, с шустрой улыбкой ответила:

— Никогда не помешает лишняя пара глаз. Я буду тебя охранять.

Хотя она не признавалась в этом, Тистл, очевидно, не хотела оставаться одна.

— Очень хорошо, ты можешь меня охранять, если хочешь, — сказала Никки, вспомнив, через что пришлось пройти девочке. — Но, если ты справишься с этим, нужно будет чтобы ты тоже отдохнула.

После того, как они переоделись в чистое, прибыл один из прислужников Клифуолла, чтобы собрать для стирки и штопки их сложенную одежду. Лохмотья девочки-беспризорницы нуждались в большом ремонте, как и черное дорожное платье Никки. Передав старую одежду, Никки принялась разбирать скудные пожитки, которые ей удалось спасти после Верден-Спрингс.

Стремясь помочь, Тистл выкладывала предметы на письменном столе — длинный острый нож, веревку, полупустые свертки с едой. Несмотря на усталость, девчушка продолжала болтать.

— У меня никогда не было ни братьев, ни сестер. А у тебя есть семья? — Ее миниатюрное личико готово было задать множество вопросов. — У тебя когда-нибудь была своя дочь?

Никки, стоя к девочке спиной, расправляла постельное белье на своей койке и обдумывала более подходящий ответ. Своя дочь? Может быть, такая как Тистл? Подобные мысли даже изредка не приходили ей в голову. Она коснулась своей нижней губы, где она когда-то носила золотое кольцо.

— Нет, у меня никогда не было дочери. — Ее ответ был простым, и Никки немного озадачило то, почему она так долго размышляла. — Это никогда не имело важного значения в моей жизни.

После того, как Джегань приговорил ее к службе в качестве шлюхи, или, когда он сам брал ее силой, Никки, несомненно, имела возможность забеременеть, но благодаря своим способностям колдуньи ей никогда не приходилось беспокоиться о ребенке. Она всегда предотвращала зачатие. Никки научилась не чувствовать ничего — ни страсти, ни любви — ничего подобного.

Девочка рассматривала предметы, которые Никки вытащила из карманов своего старого дорожного платья, пояса и кошеля. Она развернула тканевый сверток среди остальных принадлежностей.

— Ой, цветочек! — сказала Тистл, глядя на фиолетово-алые лепестки. — Ты всегда носила этот цветок с собой?

Никки мгновенно выхватила тканевый мешочек с высушенным бутоном у ошарашенной девочки.

— Не трогай это! — Пульс ее мчался наперегонки.

Тистл вздрогнула.

— Прости! Я не хотела сделать ничего плохого. Я… — Она прочистила горло. — Видимо, это для тебя что-то очень особенное. Симпатичный подарок от ухажера?

Никки прищурила свои голубые глаза, усмехнувшись этой мысли. Бэннон действительно предложил цветок как романтический жест — намерение, которое она полностью отмела.

— Нет, совсем не так. Цветок смерти — это смертельный яд — один из самых сильных токсинов, когда-либо найденных, очень опасный. — Она снова осторожно завернула его в ткань, а затем положила в самую высокую нишу над своим спальным местом. — Это приведет к долгой и ужасной смерти. Может быть, самой ужасной из всех известных.

Тистл вздохнула с облегчением.

— Значит, ты меня защищаешь, и я тоже буду в безопасности. Потому что мы защищаем друг друга. — Девочка переставила овчину на свободное место на каменном полу и свернулась калачиком, готовая заснуть.